О ГЛАВНОМ ПРОТИВОСТОЯНИИ…

Сегодня, в кризис, различным экспертам и аналитикам, академикам и профессорам, журналистам и политикам, крупным бизнесменам и администраторам, да и всей массе людей, соприкасающейся с реальным (а не виртуальным) кризисом общественных отношений, так или иначе, приходится отвечать, на один и тот же вопрос: в чем состоит суть сегодняшнего общественно-политического и исторического процесса. Причем процесса не только в отдельно взятой стране, но и в целом мире. Ведь должны же народы исходить в своей повседневной деятельности хотя бы из какой-то обобщенной логики! Иначе, масштабы дезориентации трудно себе даже представить.

При всей своей всеохватности и универсальности, этот вопрос достаточно коварен, так как кажется и сложным и простым одновременно. Потому то, на него отвечают, в основном, либо, используя различные смеси обыденного мышления с интерпретациями популярных и академических познаний и идей, что ни к чему не обязывает и ни на что не претендует, либо с ярко выраженной политической претензией. Имеется в виду с претензией на политическую деятельность в будущем, опять же используя новомодные концепции, оседлав их или наоборот, полемизируя с ними.

Чтобы быть честным, попробую задать этот же вопрос и себе, как говорится подставить свое мнение под огонь вашей критики, не отсиживаясь в резонерском окопе – любимого места всех критиков. Считаю, что для ответа на поставленный вопрос, в чем суть сегодняшнего общественно-политического процесса, самым важным является определение главного противостояния текущей исторической эпохи.

Как известно, любое движение в природе обусловлено постоянным наличием в ее среде некоего неравенства, как то: разницы температур, сил, давлений, потенциалов, уровней и т.д. То же самое характерно и для общества, социальной среды, в котором также происходит движение (борьба) на основнии постоянно присутствующего где естественного, а где уже и искуственного (рукотворного) неравенства людей. Пустота желудков и социальная агрессивность одних, предполагает заполненность желудков и довольство других и наоборот.

Попытки, причем с разных политических сторон, креативно построить некое бесклассовое общество равных (или бесполых?), как попытки полные психологической спекуляции на очередном историческом кризисе и коньюктурно-креативной социальной демагогии высокого или низкого качества, вполне сравнимы с иллюзорными попытками уничтожить то самое разделение труда, и стало быть ту самую жизненно необходимую специализацию которая складывалась повсеместно. И в природе и в человеческом обществе.

Попытки уровнять неравное, преследовали многие утописты и реформаторы. Они прикрывались этим утопизмом, не делая даже того, что возможно.

Рыночную борьбу современности вполне можно отождествить с классовой борьбой из марксизма. Но что значит, призыв построить бесклассовое общество тогда, и что значит этот призыв сейчас? Это значит, фактически, ни много, ни мало противоречить всему ходу исторического процесса, абсолютно и категорически связанного с ростом разделения труда и эффективностью жизнедеятельности с ним связанного. Это значит пилить сук, на котором сидит человечество. Это значит, что в условиях сложнейшей технической и социальной дифференциации жизни людей и без которой уже невозможна эта жизнь, лишать его способности к выживанию, адаптации и регуляции от частного, к целому, и обратно.

Если социальные революции прошлого происходили на новых религиозных модификациях социальной справедливости, с точки зрения утвержденного нового бога (истины), это еще не значит что их не должно быть в будущем. В конце концов, другого пути регуляции такого рода у общества не было и не будет. Ради этого можно превратить в религию всё что угодно, даже марксисткий позитивизм, главное чтоб он отвечал политическому и историческому моменту. Главное чтобы он отвечал и был приспособлен под нужды народа. Наличие обязательного и естественного неравенства, еще не значит отсутствие необходимости поиска новых и новых уровней и рациональных систем социальной справедливости, которые сами по себе, есть не что иное, как стремление к равноценному и сбалансированному обмену в обществе ради существования этого общества, в рамках общественного воспроизводства. Это стремление, само по себе может существовать как и само разделение социально необходимого труда. Наличие колебаний в обществе и предполагает его баланс.

Пролетарски ориентированные политики прошлого, не говоря уже о популяризаторах религиозного Марксизма, видели в разделении труда все беды эксплуатации человека человеком, и даже говорили об отмирании государства как однозначного инструмента классового общества, созданного когда-то (!) для подавления и эксплуатации человека человеком, полностью отказывая ему, государству как организации, в его своих универсальных, самой жизнью требуемых регуляторных функциях. Государству отказывали в его социальных обязательствах, опять же, все в том же сложившемся и развивающемся контексте разделения труда. Это не говоря уже об уменьшении естественных ресурсов, компенсация которого как раз и происходила за счет эффективности и научной технологичности промышленности, которая без разделения труда, допустим на производственный и управленческий, просто была бы невозможна.

Для того чтобы управлять телом, человеку необходим мозг, желательно защищенный крепким черепом, как и обществу необходимо иметь защищенное извне руководство. Аналогия с телом уместна вполне, так как то что состоит из живых организмов, само по себе является живым. Так и тут. Человек это живой организм со всеми своими балансами и процессами, системами пищеварения, нервной, половой, какой угодно систем. Значит и общество, состоящее из людей, является живым, а не механическим, схематичным. И потому, выписывание его состояния исходя из некоей одной, причем зачастую неправильно понятой жизненной подсистемы, всегда отдает однобокостью и механицизмом. Либо либерально-рыночным, на ситуативную потребу одним политическим силам, либо казенно-государственным, на потребу другим.

И те и эти государство ненавидят и разрушают. Но и те и эти хотят своей монополии… на государство. Во всем этом чувствуется некая хитрая иллюзия. Дело в том, что одни государство используется как инструмент отъема, а другими как инструмент распределения, что по сути одно и тоже, только в разном качестве и пропорциях.

Негативная установка по отношению к государству как тирану, исходит еще из того раннего буржуазного романтизма средневековья, когда городскому бюргеру – в основном базарному торгашу, казалась совершенно доказанной и неподсудной его экономическая независимость и самодостаточность как предпринимательского класса, как сословия. Многие идеи берут свое начало еще в том предпринимательском чванстве средневековья. На самом деле, предпринимательская самодостаточность всегда заканчивалась тогда, когда заканчивался предмет и продукт для материальных, духовных, а также политических спекуляций, на чужом труде и продуктах этого труда. Для современного рыночного мира, дошедшего до кризисной финансовой точки, это ресурс для таких политических спекуляций заканчивается. Наступает закономерный пересмотр потребностей. Всего навсего. Но как это сложно и драматично всегда происходит.

То есть, в действительности, эксплуатация, как высокоцивилизованный обман, рабство, насилие и др. её элементы, начинается не с факта разделения труда, как такового, а со спекуляции на этом разделении. Со спекуляции, извращающей весь смысл и цель общественного обмена, без которого давно, ни одно общество, да и человечество в целом, жить не в состоянии.

По крайней мере, знакомые с теорией прибавочной стоимости социальные доктринеры –реформаторы «от тех и этих» ненавистников государства, должны были бы заметить эту особенность в общественных отношениях, которая впоследствии, его же и разрушала, не одно это государство, на беду живущим в нем людям.

Казалось бы, всего то и нужно, социально оградить, общественно рационализировать предприимчивость одних и традиционную инертность других и не доводить все это вместе в постоянно нарастающее и саморазрушающее общество социальное извращение: типа пусть всё разрушается, но мировой рынок превыше всего.

Как это напоминает древнеримское: «пусть целый мир погибнет, но закон дожен торжествовать»!

Когда отдельная группа, класс, корпорация или сословие, обладая монополией на что-либо, спекулятивно завышает стоимость своих жизненно необходимых обществу ресурсов или услуг (в том числе и политических, государственных, регуляторных) и таким образом, превращаясь из естественной части организма в его паразита, она справедливо начинает угрожать жизни целого.

Таких примеров в прошлом множество. Как и примеров от обратного: большевики возглавив социальную революцию, не могли не строить заново государство, заново не воспроизводя своего красного императора и перефразируя народную монархию в советский уклад, обеспеченный социализацией экономики, собственности и её продуктов. Всё остальное, от лукавого, так как не отвечало потребностям существования.

Сегодня, хороший пример паразитирования на жизненно важных функциях дают современные банки и финансовые институты, которые с помощью тотального кредита стали играть гипертрофированную роль в системе общественного воспроизводства и распределения.

Кредит, кредитная эмиссия, утратив свою регуляторную социально-экономическую функцию, какой она изначально и задумывалась и рождалась на свет, полностью оторвалась от цели, ради чего была создана. С точки зрения угасающей рациональности, финансы прошли свой классический цивилизационный цикл развития и стали играть роль сугубо паразитарную, т.с. финансы ради финансов. Как это уже было в истории древних экономик. Причем это касается всех, а для собственников денег, получающих вполне логичные выгоды истинного перераспределения благ, которые идут вослед кредитной эмиссии, тем более.

Жизненно необходимая социализация и общественная регуляция прибавочной стоимости производимой и распределяемой на частном рынке и выраженная сегодня в сверхконцентрации финансовых средств в частном кругу глобальных собственников – невозможна, стало быть она должна быть изменена. Общественная регуляция, сама по себе возможна полноценно, только при отсутствии частной собственности на средства производства, в том числе и на средства производства денег – банки. Социализация снимает этот вопрос, оставляя эксплуатацию, как таковую, только в отношениях по линии: человек и окружающая его природа, а не по линии человека и человек. Таким образом, мы приходим к выводу, что социальная эксплуатация и насилие, это по сути, любого рода спекуляция (в том числе информационная, психологическая) на том, что человеку жизненно необходимо. А если учесть, что государство, религия, идеология (отсутствие идеологии и религии - тоже своего рода идеология и религия) средства производства, средства обращения, средства обмена, средства массовой информации и пр.

и есть сегодня жизненно необходимые вещи, то эксплуатация происходит путем спекуляции на их «услугах» человечеству. Либо на отрицании их услуг.

Таким образом, теоретически, общество в котором все равны, и которое, как мы уже выяснили совершенно невозможно, с точки зрения здравого смысла, это общество без движения и стало быть без развития. Иначе как объяснить многочисленные исторические примеры деградации и расцвета, дерегуляции и самоорганизации, чередующиеся одни за одним. Без наличия конкурирующих друг с другом социальных противоположностей, как то старый – молодой, больной – здоровый, сильный – слабый, мужской – женский, свободный - порабощенный и т.д. нет и невозможно никакого политического движения. В конце концов, без уже упомянутого и судьбоносного противостояния природы и человеческой цивилизации, её нещадно эксплуатирующей и истребляющей, исторического движения и процесса быть не могло, как не могло быть вообще человеческой истории.

Итак.

Это касается всего, в том числе и политики, и экономики. Человеческая история – это история постоянных ассимиляций и расслоений, слияний и образований, дроблений и организаций определенных экономико-культурных организмов и потому процессы эти определяют их различное состояние по отношению друг к другу. Это история обязательных противостояний.

Сегодня мы наблюдаем тот тип развития исторических событий, который уже не умещается ни в привычную но ушедшую логику противостояния двух систем, социализма и капитализма, планирования и свободного рынка, так как в чистом виде этих понятий никогда не было и никогда не будет, ибо у каждой нации складывался свой исторический компромисс и баланс, из одинаковых для всех данных, ни в радужную картину экономического роста, прибыли из ничего, счастья просто так и т.д. и т.п.

Для пафоса роста частного капитала исчезает ресурс, и внешнеполитический и внутренний, за счет чего этот рост мог бы быть обеспечен, на радость правящим элитам и огромной массе зависимых потребителей такой идеологии. Многое в социальных науках, с научно-технической дискредитацией труда и политических спекуляций на нем, дискредитированном, было сознательно упущено, а в частных познаниях сознательно сокрыто и изолгано, потому наше объективное представление о ныне происходящих процессах в обществе совершенно устарело и не отвечает современным потребностям, ни тех, кто хочет всем этим управлять, ни тем кому это управление уже не приносит удовлетворения – массам людей. Мы продолжаем говорить терминами, мыслить формами и концепциями сплошь рядом устаревшими и не работающими ни технически, ни морально.

Кризисная система сложившихся отношений будет распадаться до того момента, пока она не нащупает тот новый уровень кооперации людей и ее качество, которое позволит ей воспроизводить саму себя на основе нового рационального балланса и обмена. И вряд ли это будут некие мыслимые иллюзии атрофированных рыночной системой интеллигентов с их мифическими измышлениями о самодостоточности человеческого разума или труда и т.д Потому что во снове всего лежит компромисс уже выработанного и приобретенного, а полным знанием об этом уже выработанном потенциале, современная рыночная интеллигенция, запитанная на остатках наук, давно не обладает.

Какие же политические системы, как противоречия сегодня противостоят друг другу, чем и обуславливают современный исторический процесс и динамику, о которой мы говорили в самом начале как о единственном возможном условии исторического процесса?

Главным и основным противостоянием, накладывающим свой отпечаток на все политические и экономические события нашей эпохи является борьба «живых остатков» старой национально-политической системы государства с поглощающей её системой глобальной, интернациональной. Целые социальные группы, классы и общности находящиеся в государствах, сегодня принадлежат либо к глобальным структурам мирового политэкономического организма, либо к умирающей местной, национально-территориальной. У каждой свои независимые друг от друга системы питания, свои бюджеты, свои писанные и неписанные права, своя коньюктура.

Перераспределение материальных и информационных ресурсов происходит давно с большим перевесом и в пользу глобальной политэкономической макросистемы, созданной по факту наднациональными и надгосударственными организмами, в виде международных фондов, институтов, ТНК и т.п. Смогут ли они объять необъятное и без последствий проглотить свой же хвост, лишившись, таким образом, и источника своего паразитирования, отдельный вопрос. Это вопрос драматического и туманного футурологического будущего. Пока же, мы видим, что уже вполне существующий глобальный организм, «новый мировой порядок» (кому как угодно), с его единой цифровой валютой и культурой, интернациональной квазирелигией мирового потребителя, биржами, фондами, администрацией, силами быстрого реагирования, влияния и подавления, гуманизмом и глобальной справедливостью, а главное разветвленной сетью глобальных властей на местах, исправно выполняют и наращивают свои функции. Их задача, при помощи самых изощренных и продуманных действий, соединять несоединимое: интересы глобальных ТН-организмов и национальных интересов на местах. Сглаживать эти противоречия.

В каждом ныне проходящем политическом акте можно угадать черты этого противостояния.

В каждой противостоящей группе есть люди со своим мышлением, исторической генерацией, воспитанием и правилами выживания. В каждой структуре есть свой гласный и негласный мировоззренческий устав поведения, своя единственно верная философия жизни и догматы веры. И каждый считает свою сложную систему верю-хочу-знаю называет единственно правильной и разумной, и отвечающей реалиям. Но это иллюзии.

Допустим тот же самый национальный монетаризм невозможен, так как любой честный экономист-монетарист должен признать, что решение вопросов национальной экономики монетарным способом возможно, если в наличии у государства есть своя защищенная от спекуляций извне, валюта - денежная единица. Тогда напечатав и дав кредит, можно рассчитывать и на эффект. Но в случае свободного хождения параллельной иностранной валюты, тем более обеспечивающей при том мировое разделение труда и производства, монетарные решения в национальной экономике просто невозможны из того же принципа, потому абсурдно на них надеяться. Тем более применять. Наши национальные монетаристы-интернационалисты - это демагоги высшей пробы, профессионально играющие на руку транснациональному глобализму, они их информационные духовники, получающие зарплату и восхваляя глобального монетарного бога, который их кормит.

Анализируя существующие идеологии, политические программы и платформы, можно достаточно объективно определить к какой стороне исторического противостояния, вольно или невольно принадлежит та или иная социальная общность, институт или группа. Для этого придется соотнести, к какому тренду глобальному или национальному (или псевдонациональному) относится в конечном итоге и откуда запитывается та или иная «философия», та или иная политическая убежденность. Чаще всего, побеждает идеология «потребители всех стран соединяйтесь» для защиты своих потребительских прав. А раз мировое потребление может обеспечить только мировая система разделения труда и мировые деньги, значит, вы не можете сами себе перечить.

Допустим сегодняшние интернациональные профсоюзы, созданные под кризис, как когда-то различные версии Коминтернов по защите труда, полные лубочного марксизма и прикрывающиеся защитой прав трудящихся, как индульгенцией, как и прочие подобные дорогостоящие проекты, это хитрые попытки как регуляции на международном уровне социального протеста на местах, так прекрасная возможность вмешиваться в суверенную политику национального государства. Для этого создаются некие правдоборческие структуры, на которые как на проваленные явки, спешат борцы за равенство, права и глобальный человеческий гуманизм. Идут бороться за то, чего никогда не было и не будет. Они хотят равенства, потому что видят перед собой благополучие, которого у них нет. Там же происходит мягкая, высокотехнологичная утилизация протеста или перенаправление мозговой убежденности борцов с режимами в сторону другой борьбы за свободу, допустим свободу и равенство гомосексуалистов и защиты прав животных. Конвертация социальной революции в сексуальную, психопатическую - прием ставший классическим. Или борьбу с местной олигархией, что для другой глобальной олигархии – вполне конструктивно: конкурентная борьба сегодня заключается в возне национальных и глобальных классов за самосохранение. Политические партии, это сегодня финансируемые санитарные учреждения, по типу психбольниц, с выходом на общественную актуальность.

Современный кризис, как раз и заключается в наличии кризиса именно в этих противостоящих друг другу системах, национально-государственной и транснациональной, глобальной. И в системе глобальной и в системе национальный – кризис воспроизводства. Речь идет о том, какая система, за счет какой этот кризис будет разрешать. Однако если для глобальной системы, системы восходящей и имеющей возможность мобилизовать всю свою мощь материальных ресурсов и потенциал освобожденных от национальной морали научно-технических и политических институтов, это кризис роста, то для национальных систем, неважно, с каким они строем противостоят этому глобализму, социалистическим или частнособственническим, это кризис умирания, кризис поглощения.

На стороне первых – инициатива и высокопрофессионально отчуждаемые ресурсы всех народов, на стороне вторых близость к национальным, общественным интересам на местах, что при известных обстоятельствах не так уж и мало и, как мы знаем, иногда может стать решающим.

Но… на время. Глобальный человек, в составе глобального народа, с его глобальными деньгами и глобальными политическими инструментами, подминающими под себя любое национальное государство, сегодня идет на смену национальному, и остановить его может только другой глобальный человек, которого пока еще не видно. В этом суть исторического процесса. И читатель, может определить для себя, в какой системе он живет, и от какой системы зависит.

А пока, разрушение национальной инфраструктуры, будет происходит неотвратимо, потому как это необходимо другому, зарождающемуся и требующему жертв и ресурсов миру, миру глобальному.

Глобальному миру, не нужны национальные детские садики, больницы и институты национальной семьи и ребенка, так как их бюджетное содержание, прямо или косвенно отвлекает ресурсы на поддержание системы более важной, с точки зрения интересов транснациональных организмов.

Политики на местах могут сегодня рядиться в одежды национализмов, и даже потихоньку креативно фрондировать на коммунизмах, воспевая Сталина, что чаще всего и делается для более удобного управления общественными процессами, но в рамках мирового разделения труда на благо транснациональных макроорганизмов, их действия строго регламентированы и потому абсолютно безопасны. Коммунизм давно стал политтехнологией, а не политикой. И это стоит понять всем, кто еще искренне верит в существование идеалов.