Юмор по-большевистски

Венедикт Ерофеев

МОЯ МАЛЕНЬКАЯ ЛЕНИНИАНА

МОСКВА

Для начала - два вполне пристойных дамских эпиграфа:
Надежда Крупская - Марии Ильиничне Ульяновой:
 "Все же мне жалко, что я не мужчина, я бы в десять раз больше шлялась" (1899).

Инесса Арманд (1907):
 "Меня хотели послать еще на 100 верст к северу, в деревню Койду. Но во-первых, там совсем нет политиков , а во-вторых, там, говорят, вся деревня заражена сифилисом, а мне это не очень улыбается".

 Впрочем, можно следом пустить еще два дамских эпиграфа, но только уже не вполне пристойных:
Галина Серебрякова о ночах Карла Маркса и Женни фон Вестфален:
 "Окружив его заботой, Женни терпеливо писала под диктовку Карла. А Карл с сыновней доверчивостью отдавал ей свои мысли. Это были счастливые минуты полного единения. Случалось, до рассвета они работали вместе. Но только люди, жившие за стеной, жаловались на то, что у них ночами "не прекращаются разговоры и скрип ломких перьев" (в серии ЖЗЛ).

Инесса Арманд - Кларе Цеткин.
 "Сегодня я сама выстирала свои жабо и кружевные воротнички. Вы будете бранить меня за мое легкомыслие, но прачки так портят, а у меня красивые кружева, которые я не хотела бы видеть изорванными. Я все это выстирала сегодня утром, а теперь мне надо их гладить. Ах, счастливый друг, я уверена, что Вы никогда не занимаетесь хозяйством, и даже подозреваю, что Вы не умеете гладить.
 А скажите откровенно, Клара, умеете Вы гладить? Будьте чистосердечны, и в вашем следующем письме признайтесь, что Вы совсем не умеете гладить!" (январь 1915).

* * *

 Ну а теперь к делу. То есть к выбранным местам из частной и деловой переписки Ильича с того времени, как он научился писать, и до того (1922) времени, как он писать разучился.

 В 1895 году он еще гуляет по Тиргартену, купается в Шпрее. Посетив Францию, сообщает:

 "Париж - город громадный, изрядно раскинутый".

 Но уже в 96-ом году Ильич помещен на всякий случай в дом предварительного заключения в Санкт-Петербурге:

 "Литературные занятия заключенным разрешаются. Я нарочно справлялся об этом у прокурора. Он же подтвердил мне, что ограничений в числе пропускаемых книг нет".

Оттуда же он пишет сестрице:

 "Получил вчера припасы от тебя, (...) много снеди (...) чаем, например, я мог бы с успехом открыть торговлю, но думаю, что не разрешили бы, потому что при конкуренции с местной лавочкой победа осталась бы несомненно за мной. Все необходимое у меня здесь имеется, и даже сверх необходимого. Свою минеральную воду я получаю и здесь: мне приносят ее из аптеки в тот же день, как закажу".

Одна только просьба:

 "Хорошо бы получить стоящую у меня в ящике платяного шкафа овальную коробку с клистирной трубкой" (1896).

А дальше, разумеется, Шушенское.

 "В Сибири вообще в деревне очень и очень трудно найти прислугу, а летом просто невозможно" (1897).

"Я еще в Красноярске стал сочинять стихи:

 В Шуше, у подножия Саяна...

но дальше первого стиха ничего, к сожалению, не сочинил".

 Младший братец его, Дмитрий Ульянов, тоже угодил в тюрьму, и вот какие

советы из Шушенского дает ему старший брат:

 "А Митя? Во-первых, соблюдает ли он диету в тюрьме? Поди, нет. А там, по-моему, это необходимо. А во-вторых, занимается ли он гимнастикой? Тоже, вероятно, нет. Тоже необходимо. Я по крайней мере по своему опыту знаю и скажу, что с большим удовольствием и пользой занимался на сон грядущий гимнастикой. Разомнешься, бывало, так, что согреешься даже. Могу порекомендовать ему и довольно удобный гимнастический прием (хотя и смехотворный) - 50 земных поклонов" (1898).

 И, сверх того, ожидание невесты Надежды Константиновны и будущей тещи Елизаветы Васильевны. Наконец приезжают. Вот как он сообщает об этом приезде своей матушке:

 "Я нашел, что Надежда Константиновна выглядит неудовлетворительно. Про меня же Елизавета Васильевна сказала: "Эк Вас разнесло!" - отзыв, как видишь, такой, что лучше и не надо" (1898).

 "Мы с Надей начали купаться".

 А когда закончились купальные сезоны - "катаюсь на коньках с превеликим усердием и пристрастил к этому Надю" (1898).

Европа после Шушенского, само собой, дерьмо собачье.

 "Глупый народ- чехи и немчура" (Мюнхен, 1900).

 "Мы уже несколько дней торчим в этой проклятой Женеве. Гнусная дыра, но ничего не поделаешь" (1908).

 "Париж - дыра скверная" (1910).

Блистательные сентенции вроде:

 "Я вовсе не нахожу ничего смешного в заигрывании с религией, но нахожу много мерзкого" (1909).

 "Мы все ездим с Надей на велосипедах кататься" (1909).

 "Ехал я из Жювизи, и автомобиль раздавил мой велосипед (я успел соскочить).

 Публика помогла мне записать номер, дала свидетелей. Я узнал владельца

автомобиля (виконт, черт его дери) и теперь сужусь с ним через адвоката. (...)

Надеюсь выиграть". (Париж, 1910).

 "Погода стоит такая хорошая, что я надеюсь снова взяться за велосипед, благо процесс я выиграл и скоро должен получить деньги с хозяина автомобиля" (Париж, 1910).

 "Я не верю, что будет война" (Краков, 1912).

 "А насчет женского органа пусть напишет Надежда Константиновна" (Краков, 1914).

И драгоценные добавления в письмах Надежды Константиновны:

 "Новый год мы встречали вдвоем с Володей, сидючи над тарелками с простоквашей" (январь 1914).

 "Собираемся взять прислугу, чтобы не было большой возни с хозяйством и можно было бы уходить на далекие прогулки" (Краков, 1914).

 "Сегодня Володя ездил на велосипеде довольно далеко, только шина у него лопнула" (Краков, лето 1914).

О своем друге Максиме Горьком Ильич помнит неизменно:

 "Горький изнервничался и раскис" (1910).

 "Горький всегда был архибесхарактерным человеком".

Или: "Бедняга Горький! Как жаль, что он осрамился!"

И несколько позднее: "И это Горький! О, теленок!"

Однако началась война. Бегство из Кракова.

И, "сидючи" в нейтральной Швейцарии, тов. Шляпникову:

 "Лозунг мира - это обывательский, поповский лозунг" (17 октября 1914 года).

А милой Инессе Арманд:

 "...Даже мимолетная связь и страсть поэтичнее, чем поцелуи без любви пошлых и пошленьких супругов". Так Вы пишете. И так собираетесь писать в брошюре. Логично ли противопоставление? Поцелуи без любви у пошлых супругов грязны. Согласен. Им надо противопоставить... что?... Казалось бы, поцелуи с любовью? А Вы противопоставляете "мимолетную" (почему мимолетную) "страсть" (почему не любовь?).

 Выходит, по логике, будто поцелуи без любви (мимолетные) противопоставляются поцелуям без любви супружеским". Странно. Не лучше ли противопоставить мещански-интеллигентски-крестьянский брак без любви пролетарскому браку с любовью" (24 января 1915).

И ей же:

 "Требование "свободы любви "советую вовсе выкинуть. Это выходит действительно не пролетарское, а буржуазное требование. Дело не в том, что Вы хотите субъективно понимать под этим. Дело в объективной логике классовых отношений в делах любви" (17 января 1915).

И опять ей:

 "Если уж непременно хотите, то мимолетная связь - страсть может быть и грязная, может быть и чистая "(24 января 1915).

 "У нас опять дожди. Надеюсь, небесная канцелярия выльет всю лишнюю воду к Вашему приезду, и тогда будет хорошая погода" (4 июня 1915). "Крепко, крепко жму руку, мой дорогой друг ".

И необходимость постоянно печатать свои очередные брошюры с очередными тезисами. Спустя два с лишним года, уже будучи вождем большевистского правительства, он будет давать такие распоряжения:

 "Реквизировать 30000 ведер вина и спирта в винных складах. Есть ли бумажка от Военно-Революционного Комитета, чтобы спирт и вино не выливалось, а ТОТЧАС же были проданы в Скандинавию? Написать ее тотчас" (9 ноября 1917).

А пока он не вождь, тов. Карпинскому:

 "Дорогой товарищ! Мы ужасно обеспокоены отсутствием от Вас вестей и корректур (моей брошюры). Неужели наборщик опять запил?" (20 февраля 1915).

Тов. Зиновьеву:

 "Не помните ли фамилию Кобы? Привет, Ульянов ". (3 августа 1915).

Тов. Карпинскому:

 "Большая просьба: узнайте фамилию Кобы" (9 ноября 1915).

Все. Февральский переворот в России. Ленин:

 "Нервы взвинчены сугубо нужно скакать, скакать".

 "Мы боимся, что выехать из проклятой Швейцарии не скоро удастся".

 "Нужен отдельный вагон для революционеров ".

 "Я могу одеть парик".

 "Хорошо бы попробовать у немцев пропуска - вагон до Копенгагена".

 "Почему бы и нет? Я не могу этого сделать. А Трояновский и Рубакин и К - могут. О, если бы я мог научить эту сволочь!" (март 1917).

Инессе Арманд:

 "Вы скажете, может быть, что немцы не дадут нам вагона. Давайте пари держать, что дадут ".

 "Нет ли в Женеве дураков для этой цели?" (19 марта 1917).

 "Германское правительство лояльно охраняло экстерриториальность нашего вагона. Привет, Ульянов!" (14 апреля 1917).

В письмах послезалповских, послеавроровских - нет ничего триумфального. Напротив того: "Республика" в опасности. Необходимы срочные меры. Например , такие :

 "Нужно запретить Антонову называть себя Антоновым-Овсеенко. Он должен называться просто тов.Овсеенко" (14 марта 1918).

 "Аресты, которые должны быть произведены по указанию тов. Петерса, имеют исключительно большую важность и должны быть произведены с большой энергией".

Тов. Зиновьеву в Петроград:

 "Тов. Зиновьев! Только сегодня мы узнали в ЦК, что в Питере рабочие хотят ответить на убийство Володарского массовым террором и что Вы их удержали.

 Протестую решительно! Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это не-воз-мож-но! Надо поощрить энергию и массовидность террора!" (26 ноября 1918).

Тов. Сталину в Царицын:

 "Будьте беспощадны против левых эсеров и извещайте чаще".

 "Повсюду надо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов" (7 июля 1918).

Тов. Сокольникову:

 "Я боюсь, что Вы ошибаетесь, не применив строгости. Но если Вы абсолютно уверены, что нет сил для свирепой и беспощадной расправы, то телеграфируйте" (24 сентября 1918).

В Пензенский губисполком:

 "Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев. Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Телеграфируйте об исполнении". (9 августа 1918).

Тов. Федорову, председателю Нижегородского губисполкома:

 "В Нижнем явно готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т.п. Ни минуты промедления " (9 августа 1918).

 Не совсем понятно, кого же убивать. Проституток, спаивающих солдат и бывших офицеров? Или проституток, спаивающих солдат, а уже от

 "... будьте образцово - беспощадны ".

Тов. Шляпникову, в Астрахань:

 "Налягте изо всех сил, чтобы поймать и расстрелять астраханских взяточников и спекулянтов. С этой сволочью надо расправиться так, что бы на все годы запомнили " (12 декабря 1918).

Телеграмма в Саратов, тов.Пайкесу:

 "Расстреливать, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты" (22 августа 1918).

Тов. Сталину в Петроград:

 "Вся обстановка белогвардейского наступления на Петроград заставляет предположить наличность в нашем тылу, а может быть и на самом фронте, организованного предательства. Только этим можно объяснить на падение /Юденича/ со сравнительно незначитель - ными силами, стремительное продвижение вперед. Просьба обратить усиленное внимание на это обстоятельство, принять экстренные меры для раскрытия заговоров " (27 мая 1919).

 "Предупреждаю, за это председателей губисполкомов буду арестовывать и добиваться расстрела их " (20 мая 1919).

Тов. Зиновьеву:

 "Вы меня зарезали!" (7 августа 1919).

В отдел топлива Московского Совдепа:

 "Дорогие товарищи. Можно и должно мобилизовать московское население поголовно и на руках вытащить из леса достаточное количество дров (по кубу, скажем, на взрослого мужчину). Если не будут приняты героические меры, я лично буду проводить в Совете Обороны и в ЦК не только аресты всех ответственных лиц, но и расстрелы. Нетерпимы бездеятельность и халатность.

 С коммунистическим приветом, Ленин " (18 июня 1920).

В Президиум Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов:

 "Дорогие товарищи! Вынужден по совести сказать, что ваше постановление так политически безграмотно и так глупо, что вызывает тошноту. Так поступают только капризные барышни и глупенькие русские интеллигенты.

 Простите за откровенное выражение своего мнения и примите коммунистический привет от надеющегося, что вас проучат тюрьмой за бездействие" (12 октября 1918).

Глебу Кржижановскому:

 "Мобилизовать всех без изъятия инженеров, электротехников, всех кончивших физико-матем. факультеты и пр. Обязанность: в неделю не менее 2-х лекций. Обучить не менее 10-и (50-и) человек электричеству. Исполнить - премия. А не исполнить - тюрьма." (декабрь 1920).

Тов. Чичерину:

 "Пусть Сталин поговорит начистоту с турецкой делегацией ".

Получает донос на врачей, комиссующих раненых красных солдат, когда те еще " вполне способны воевать":

 "...организовать тайный надзор и слежку за поведением этих врачей, чтобы изобличить их, собрав свидетелей и документы, а потом предать суду" (20 ноября 1918).

В ответ на жалобу М.Ф.Андреевой относительно арестов интеллигенции:

 "Нельзя не арестовывать, для предупреждения заговоров, всей этой околокадетской публики. Преступно не арестовывать ее. Лучше, чтобы десятки и сотни интеллигентов посидели деньки и недельки. Ей - ей, лучше " (18 сентября 1919).

Максиму Горькому о том же:

 "Короленко ведь почти меньшевик. Жалкий мещанин, плененный буржуазными предрассудками ". Нет, таким " талантам " на грех посидеть недельки в тюрьме". "Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно" (15 сентября 1919).

Тов. Крестьянскому:

 "Брошюра напечатана на слишком роскошной бумаге. По-моему надо отдать за эту трату роскошной бумаги и типографских средств под суд, прогнать со службы и арестовать кого следует" (2 сентября 1920).

 "Неумный человек или саботажник редактировал ее?"

Тов. Сталину в Харьков:

 "Пригрозите расстрелом этому неряхе, который, заведуя связью, не умеет и добиться полной исправности телефонной связи со мной" (16 февраля 1920).

Тов. Каменеву:

 "По-моему нужен секретный циркуляр против клеветников, бросающих клеветнические обвинения под видом "критики" (5 марта 1921).

Смольный, Зиновьеву:

 "Знаменитый физиолог Павлов просится за границу. Отпустить за границу Павлова вряд ли рационально, так как и раньше он высказывался в том смысле, что, будучи правдивым человеком, не сможет, в случае возникновения соответственных разговоров, не высказаться против советской власти и коммунизма в России. Ввиду этого желательно было бы, в виде исключения, предоставить ему сверхнормативный паек" (25 июня 1920).

Каменеву и Сталину:

 "Опасность, что с сибирскими крестьянами мы не сумеем поладить, чрезвычайно велика и грозна, а тов. Чупкаев несомненно слаб, при всех его хороших качествах, - он совершенно незнаком с военным делом " (9 марта 1921).

Шмидту , Троцкому , Цурюпе , Шляпникову , Рыкову , Томскому:

 "Прошу Вас собрать совещание наркомов - об оздоровлении фабрик и заводов путем сокращения количества едоков" (2 апреля 1921).

В Совет Труда и Обороны:

 "Перетряхнуть Московский гарнизон, уменьшив количество и повысив качество".

Тов. Брюханову:

 "Сейчас же начать кампанию беспощадных арестов за нерадение (...). НКпрод должен установить по губерниям и уездам ответственных лиц, чтобы знать, кого сажать" (25 мая 1921).

Тов. Пеображенскому:

 "Что он реакционер, охотно допускаю. Но их надо иначе изобличать. Изобличи на точном факте, поступке, заявлении. Тогда посадим. Надо выработать приемы ловли спецов и наказания их " (19 апреля 1921).

Очень мило. В.Молотову:

 "Прелагаю уволить Абрамовича тотчас. Федоровскому предоставить объяснения, как он мог принять на службу Абрамовича. Федоровского за это наказать примерно " (10 июня 1921).

И шуточки:

 "Тов. Цурюпа!

 Не захватите ли в Германию Елену Федоровну Размирович? Крыленко очень обеспокоен ее болезнью. Здесь вылечиться трудно, а немцы выправят. По-моему, надо бы ее арестовать и по этапу выслать в германский санаторий. Привет! Ленин" (7 апреля 1921).

И без шуток:

 "Если после выхода советской книги ее нет в библиотеке, надо, чтобы Вы (и мы) с абсолютной точностью знали, кого посадить" (Тов. Литкенсу, 17 мая 1921).

Тов. Горбунову:

 "Ведь есть ряд постановлений СТО об ударности Гидроторфа. Явно они забыты. Это безобразие! Надо найти виновных и отдать их под суд" (10 февраля 1922).

Тов. Каменеву:

 "Почему это задержалось? //имеется в виду печатание ленинских "Тезисов о внешней торговле"// Ведь я давал срока 2-3 дня! Христа ради, посадите Вы за волокиту в тюрьму кого-нибудь!.

 Ваш Ленин " (11 февраля 1922).

 "Наши дома загажены подло. /.../ Надо в 10 раз точнее и полнее указать ответственных лиц и сажать в тюрьму беспощадно " (8 августа 1921).

 "От Центропечати требуйте быстрой рассылки "Наказа СТО", иначе я их посажу".

 "Позвоните Беленькому и скажите, что я зол ".

А Брюханову и Потяеву:

 "Если еще раз поссоритесь, обоих прогоним и посадим " (август 1921).

 "Медленно оформляли заказ на водные турбины! В коих у нас страшный недостаток! Это верх безобразия и бесстыдства! Обязательно найдите виновных, чтобы мы этих мерзавцев могли сгноить в тюрьме" (13 сентября 1921).

 "Если у Вас в Баку еще есть следы (хотя бы даже малые) вредных взглядов и предрассудков (среди рабочих и интеллигентов), пишите мне тотчас. Беретесь ли Вы сами разбить эти предрассудки и добиться лояльности или нужна помощь?" (2 апреля 1921).

 Либо дурак, либо саботажник злостный мог пропустить эту книгу. Прошу расследовать и назвать мне всех ответственных за редактирование и выпуск этой книги лиц" (7 августа 1921).

О Прокоповиче и Кусковой:

 "Газетам дадим директиву завтра же начать на сотню ладов и изо всех сил их высмеивать и травить не реже одного раза в неделю в течение 2-х месяцев".

Наркому почт и телеграфа:

 "Обращаю Ваше серьезное внимание на безобразие с моим телефоном из деревни Горки. Посылаемые вами лица мудрят, ставят ни к чему какие-то особенные приборы. Либо они совсем дураки, либо очень умные саботажники".

Бедняга профессор Тихвинский, управляющий петроградскими лабораториями Главного нефтяного комитета. Одной фразы Ильича было достаточно:

 "Тихвинский не случайно арестован: химия и контрреволюция не исключают друг друга " (сентябрь 1921). Расстрелян в 1921 году.

В Главное управление угольной промышленности:

 "Имеются некоторые сомнения в целесообразности применения врубовых машин. Тот производственный эффект, который ожидает от применения врубовых машин тов. Пятаков, явно преувеличен. Киркой лучше и дешевле" (август 1921).

В комиссию Киселева:

 "Я решительно против всякой траты картофеля на спирт. Спирт можно и должно делать из торфа. Надо это производство спирта из торфа развить" (11 сентября 1921 года).

Это напоминает нам деловую записку от 26 августа 1919:

 "Сообщите в Научно-пищевой институт, что через три месяца они должны предоставить точные и полные данные о практических успехах выработки сахара из опилок".

 Ну, это ладно. Воображаю, как вытягивалась морда у наркома просвещения Анатолия Луначарского, когда он получал от вождя такие депеши:

 "Все театры советую положить в гроб" (26 августа 1921).

 Или телеграммы: "Какие вопросы Вы признаете важнейшими, а какие ударными! Прошу краткого ответа" (8 апреля 1921).

Для Политбюро ЦК РКП(б):

 "Узнал от Каменева, что СНК единогласно принял совершенно неприличное предложение Луначарского о сохранении Большой Оперы и Балета" (12 января 1922).

 Раздражение еще вызывают поэт Маяковский и Народный

комиссариат юстиции.

Тов. Богданову:

 "Мы еще не умеем гласно судить за поганую волокиту, за это весь Наркомюст сугубо надо вешать на вонючих веревках.

 И я еще не потерял надежды, что всех нас когда-нибудь за это

поделом повесят" (23 декабря 1921).

Тов. Сокольникову:

 "Не спит ли у нас НКЮст? Тут нужен ряд образцовых процессов с применением жесточайших кар. НКЮст, кажись, не понимает, что новая экономическая политика требует новых способов, новой жестокости кар.

 С коммунистическим приветом. Ленин" (11 февраля 1922).

Начинается изгнание профессуры.

Каменеву и Сталину:

 "Уволить из МВТУ 20-40 профессоров. Они нас дурачат". (21 февраля 1922).

Ф.Э. Дзержинскому:

 "К вопросу о высылке за границу писателей и профессоров. Надо это подготовить тщательнее. Обязать членов Политбюро уделять 2-3 часа в неделю на просмотр ряда изданий и книг. Собрать систематические сведения о политическом стаже, работе и литературной деятельности профессоров и писателей. Поручите все это толковому, образованному и аккуратному человеку в ГПУ.

 Не все сотрудники "Новой России" - кандидаты на высылку за границу. Другое дело питерский журнал "Экономист". Это, по-моему, явный центр белогвардейцев. В N3 напечатан на обложке список сотрудников. Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее шпионов, слуг, растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих вредителей изловить и излавливать постоянно и систематически высылать за границу.

 Прошу показать это секретно, не разглашая, членам Политбюро с возвратом. Вам и мне." (19 мая 1922).

 А тов.Кржижановский, которому было поручено 10-50 человек обучить электричеству, надорвался и тоже захотел в Европу.

Тов. Сталину:

 "Прошу немедленно поручить НКИнделу запросить визу для въезда в Германию Глеба Максимилиановича Кржижановского и его жены Зинаиды Павловны Кржижановской. Речь идет о лечении грыжи.

С коммунистическим приветом. Ленин" (25 апреля 1922).

 А тов.Иоффе обязан лечить в Европе свой невротический недуг, который заключается вот в чем.

Тов. Иоффе:

 "Во-первых, Вы ошибаетесь, повторяя (неоднократно), что ЦК это я. Такое можно писать только в состоянии большого нервного раздражения и переутомления. Зачем же так нервничать, что писать совершенно невозможную, совершенно невозможную фразу, будто ЦК - это я? Это переутомление. Отдохните серьезно. Обдумайте, не лучше ли за границей.

Надо вылечиться вполне". (17 марта 1921).

И тут же следом - Г.М. Кржижановскому:

 "Я должен тыкать носом в мою книгу, ибо иного плана серьезного нет и быть не может". (5 апреля 1921).

А тов. Чичерин вовсе и не просил о лечении, но получилось так:

тов. Чичерин представлял нашу державу на Генуэзской конференции с только недавно опубликованным напутствием Ленина:

 "Ноту по поводу отсрочки Генуэзской конференции следует составить в самом наглом и издевательском тоне, так, чтобы в Генуе почувствовали пощечину. Действительное впечатление можно произвести только сверхнаглостью. (...) Нельзя упускать случая" (25 февраля 1922).

В. Молотову:

 "Сейчас получил 2 письма от Чичерина. Он ставит вопрос о том, нельзя ли на Генуэзской конференции за приличную компенсацию (продовольственная помощь и пр.) согласиться на маленькие изменения нашей Конституции, именно представительство других партий в Советах.

 Сделать это в угоду американцам. Это предложение Чичерина показывает, по-моему, что его надо лечить, немедленно отправить в санаторий" (23 января 1922).

И через день тому же Молотову:

 "Это и следующее письмо Чичерина явно доказывают, что он болен, и сильно болен. Мы будем дураками, если тотчас и насильно не сошлем его в санаторий" (24 января 1922).

 И в заключении - два негромких аккорда. Первый из них вызывает слезы, второй - тоже.

Тов. Уншлихту:

 "Гласность ревтрибуналов (уже) не обязательна. Состав их усилить Вашими людьми, усилить их всяческую связь с ВЧК, усилить быстроту и силу их репрессий. Поговорите со Сталиным, покажите ему это письмо" (31 января 1922).

Тов. Каменеву:

 "Не можете ли Вы распорядиться о посадке цветов на могиле Инессы Арманд?" (24 апреля 1921).

Москва, 5-6 февраля 1988.

 Издатели прилагают список ссылок на использованные в тексте работы В.И. Ульянова (Ленина). Том и ссылка указаны по 5 изданию ПСС

Т.47, стр. 120,241.

Т.49, стр. 15,51,52,56,66,79,161,404,405, 406,433.

Т.50, стр. 5,50,114,142,143,165,191,192,208,219,318,325.

Т.51, стр. 31,48,52,134,216,222,273.

Т.52, стр. 38,91,93,100,123, 125,128,132,155,166,196,212,263.

Т.54, стр. 87,110,136,137,149,159, 160,161,177,183,243,256.

Т.55, стр. 9,15,17,18,35,53,56,88,92,109,114,123,152,242, 296,303,306,307,329,348,352.

 Издатели предупреждают, что в некоторых случаях автор допускает вольное цитирование, не искажающее общие смысл, стиль и направленность работ В.И.Ульянова (Ленина).

Откуда взял уже не помню