Семнадцать километров.

С прошлой недели установилась морозная погода. Грязь, проклятие этой кампании, больше не мешала продвижению войск. В батальон прибыло людское пополнение и тёплое обмундирование. Тыловики подвезли горючие и боеприпасы. В воздухе безраздельно господствовала своя авиация. Противник вяло огрызался. Похоже, сил для полноценного сопротивления у него больше не было.

Солдаты мечтали о том, как после взятия Города их отведут на зимние квартиры. Конец войны сверкал на остриях их штыков. В самОм воздухе чужой поздней осени, почти не отличимой от суровой зимы, витал дух наступления, дух победы.
Ничего, что коммуникации растянуты, ничего, что много, очень много товарищей осталось навеки в этой бесконечной негостеприимной земле. Вот-вот, с минуты на минуту должен был начаться последний и решительный бой.

Танки урчали прогретыми моторами, и смерть таилась в их полных боекомплектах и под завязку заправленных баках.
В строгом соответствии с боевым приказом в назначенное время над позициями группы армий взвились красные ракеты. Прозвучала команда «Вперёд»!
 Пространство перед наступающими частями вздыбилось взрывами авиабомб и артиллерийских снарядов. Казалось, этот огненный вал должен смести всё живое. Он и сметал. Так было в прошлых кампаниях в других странах, так было и будет здесь! 

Танки рванули вперёд, обгоняя бронетранспортёры и пехоту. Солдаты покидали едва обжитые окопы и блиндажи и, развернувшись в атакующие цепи, устремлялись на врага. Тыловики грузили на повозки и в немногочисленные грузовики военное имущество, обозники понукали измотанных недавней распутицей лошадей.
Казалось, что не было в мире силы, способной противостоять стальным клиньям победоносной армии!

Передовые позиции врага были размолоты бомбами, снарядами и минами. Танки смяли их жалкие остатки и намотали на гусеницы немногих выживших смельчаков, с фанатичным упорством пытавшихся обороняться в месиве из земли, снега и разбитого дерева. Пехота шла за боевыми машинами, прикрывая их и зачищая захваченную местность.
Яростные, но жидкие и разрозненные контратаки врага, почти не имевшего танков и авиации, не могли погасить наступательный порыв войск. Наступление приостановила лишь опустившаяся на поле боя ночная тьма.

Утром с передовых позиций танкового клина в сильный бинокль можно было бы увидеть золочёные купола храмов над главной вражеской крепостью, если бы их не скрывала маскировка. Городские предместья с любой возвышенности были видны невооружённым глазом. До Победы оставалось всего семнадцать километров. Один короткий танковый бросок.
Техники в спешном порядке доливали горючее в баки танков и машин, загружали боекомплекты. Нисколько не опасаясь давно уничтоженной вражеской авиации, дымились полевые кухни, к которым, притопывая от предрассветного морозца, подбегали, звякая котелками, гренадёры.
Командиры в штабных машинах и блиндажах склонились над картами, решая, куда вернее всего нанести завершающий смертельный удар. Впрочем, сопротивление противника передовым частям наступающей группировки по сравнению с прошедшим днём значительно возросло. Похоже, подошли подкрепления. Это внушало некоторые опасения, тем более что по донесениям разведки, с той стороны к линии фронта стягивались крупные силы неизвестно откуда взявшихся вражеских армий.
Но ведь всего семнадцать километров отделяло войска от заветной цели! Что это такое по сравнению с тысячами миль завоёванных для Родины территорий?

Ничто! Новые армии врага будут перемолоты так же, как и старые.
Снова прозвучала команда «Вперёд»!

Танки и пехотные цепи скрывались в дыму разгоревшегося боя. Вид на город исчез во вспышках взрывов и в облаке копоти, перемешанной с пороховыми газами. Батальоны уходили в огонь и не возвращались обратно. В бою сгорали танки и пехота. Враг не сдавался, стойко удерживая подступы к своей столице. Пробить, как обычно, брешь в его обороне, обойти, окружить и стремительно двинуться дальше никак не получалось.
К вечеру в дело были введены армейские резервы. Но, как и вчера, до заветной цели оставались всё те же проклятые семнадцать километров.

Началась перегруппировка сил. Ночью снова урчали моторы сильно прореженных танковых батальонов. Гремели ключами ремонтники. Устало переговаривались, ища убежища от холода, измученные пехотинцы. Ледяной ветер выдувал из их тел остатки тепла. Чёрное от осевшей гари поле боя, вспаханное разрывами снарядов и засеянное трупами людей и остовами сгоревшей техники, понемногу укрывал лёгкий снежок. Изредка над передним краем взлетали осветительные ракеты. Ещё реже ночную тишину разрывала короткая пулемётная очередь с передовых постов, и огненный росчерк трассирующих пуль уносился в сторону затемнённого города.
Утром эти проклятые семнадцать километров будут преодолены. Они не могут не быть пройдены непобедимой армией! Все, кто составлял эту армию: от последнего солдата из обоза до её командующего, всё ещё верили в свою победу.

Светопреставление началось перед рассветом. Мёртвый, перепаханный танковыми атаками и непрерывным обстрелом, передний край противника ожил вспышками орудийных выстрелов. Плотность огня была потрясающей.
На изготовившиеся к очередному последнему броску войска обрушился огненный смерч. И когда самое страшное, казалось, было уже позади, чёрное небо расчертили яркие хвосты реактивных снарядов. А потом они обрушились на позиции.
Было ощущение, что сама земля вспыхнула под ногами у солдат, и воздух наполнился множеством смертоносных осколков. Впрочем, мало кому удалось выжить в том аду, чтобы рассказать потом о своих ощущениях.

Едва над землёй забрезжил рассвет, и улеглась поднятая взрывами пыль, с востока налетели самолёты с красными звёздами на крыльях. Их было немного, но столько русских самолётов над головой солдаты Вермахта не видели с самого начала войны.
Не успевшее начаться решающее наступление захлебнулось. Боевые порядки немцев были рассеяны и смяты артобстрелом и бомбёжкой. На них со всех сторон, во всяком случае, именно так казалось выжившим, катили страшные, выкрашенные в белый цвет танки. По всему фронту красноармейцы в овчинных полушубках и маскхалатах, просто бегом и на лыжах, на танковой броне и на конях, наступали, сея смерть и разрушение, окружая на флангах и обходя очаги сопротивления.
Непобедимая ранее немецкая армия, яростно огрызаясь, стремительно откатывалась на запад. Это не было отступлением. Но не было пока что и бегством. Это было всего лишь началом разгрома фашистов под Москвой.

***
Уцелевшие офицеры и генералы Вермахта после войны долго ломали голову, исписали тонны бумаги, но так и не пришли к единому мнению: почему они так и не сумели пройти несчастные семнадцать километров, отделявшие их передовые части от столицы противника?
 У них не хватило духу признать, что в Москву их просто-напросто не пропустили, пусть и ценой огромных потерь, простые советские солдаты - наши отцы, деды и прадеды.