Лишь к тебе я летел по ступеням широт..

Как-же давно это было! Мне уже очень много лет, у меня четверо внуков, но помню я то лето 1966 года в мельчайших деталях.

В 1963 году, после первой неудачной попытки поступить в университет, не захотел получать 40 рублей на каком-нибудь заводе в роли ученика, ютиться в съёмном углу и махнул на Север, на Кольский полуостров. Условия меня и двоих моих друзей-одноклассников устроили: зарплата сразу 200 рублей (бешеные деньги по тем временам), работа на пилораме, а вечером учёба - освоение горной профессии. Жили в общежитии, за которое платили смешные деньги - всего 3 рубля в месяц. Перед Новым Годом мы уже были переведены на подземные работы. Рудник наш занимался добычей слюды, она тогда была стратегическим сырьём и платили хорошо. Через год я всё-же поступил в университет, но службы в армии этот факт не отменял, и осенью 1964 года я пополнил ряды СА. Служить попал в   прекрасный город Выборг, стал военным радистом. В те годы была практика отправлять солдат вместе с техникой на уборку урожая. Формировался в дивизии сводный автобат, назначалось командование, присваивался номер  в/ч, грузили машины на платформы, в середине состава три крытых товарных вагона для личного состава - и вперёд. Обычно сначала ехали на юг. Когда уборка там заканчивалась, созревал урожай в Сибири, и нас, тем-же манером, перебрасывали туда. 

Всё было продумано до мелочей: своя ремонтная база, своя кухня, своя медслужба, своя система связи, склад с обмундированием, своя автоинспекция, даже клубная машина. Вот и попал я со своей радиостанцией на уборку в Ставропольский край. Райцентр, всего полтора года назад обретший статус города, но так и оставшийся большим селом. Работы у радистов, в отличие от шоферов, было немного. Попал я как-то в наряд на кухню. Управление батальона расположилось в здании начальной школы, полевая кухня прямо во дворе этой школы. Мою я эти котлы на колёсах, а там уже начали крутить фильм. Экран висит на стене сарая, киноаппарат даёт изображение через открытую дверь клубной машины. С окрестных улиц сходились посмотреть кино бабушки со своими табуретками, молодёжь. Край благодатный, много фруктов, солнца, домашнее вино в каждом доме. Домыл я быстренько котлы и голый по пояс - помыться некогда - подошёл к публике. Стоят две девушки, а сзади них двое наших из автоинспекции, обняв друг друга за плечи, наклоняются к ним и оказывают внимание. Девушки отойдут в сторону, эти двое, видно уже хлебнувшие местного винца, снова к ним. Я подошёл к ним и попросил не мешать девчатам смотреть фильм.

- Володя,а что, это твоя девушка?- спросил один из них.

- Ну, конечно!- а что мне было ответить?

-Всё, Володя, извини, уходим. - и ушли.

Одна из девушек обернулась посмотреть, что за ухажёр объявился. Успел заметить - симпатичная, темноглазая шатенка. Быстренько надел гимнастёрку и молча стоял рядом.Фильм закончился, и я решился пойти проводить её. Подружка свернула на свою улицу, а я, умирая от страха - сердцеедом и красавцем я, отнюдь, не был,- решился заговорить с ней. Дошли до угла её улицы, совсем недалеко от школы, попрощались. Ни о какой следующей встрече я не посмел и заикнуться. Но кино у нас крутили каждый день, и на следующий вечер она снова пришла. И закрутилось! После нескольких встреч я понял, что попался серьёзно. Она закончила второй курс пединститута, приехала на каникулы, у меня ещё полтора года службы впереди, да и не было у нас серьёзных разговоров относительно перспектив, я даже не посмел сказать ей, что полюбил её так, что Ромео поблек-бы! На гражданке у меня была знакомая девушка, школьная любовь, писал ей. Через неделю после встречи с моей Шурочкой я ей написал, что считаю честным сказать ей правду - писать больше не буду, ты свободна! Полтора месяца пролетели как один миг. Снова эшелон - и в Сибирь! Уезжал я тяжело, ведь никаких надежд, а я никак не хотел её забыть, не мог, даже если-бы захотел! Обменялись фотографиями, договорились переписываться. Но после нового 1967 года несколько моих писем остались без ответа, и я всё понял - она потеряна для меня. А мне снился Юг, я даже ощущал запах чабреца, раздавленного копытами ходившего мимо той школы стада. Я сходил с ума, друзья  грубовато, по солдатски подшучивали, пытались образумить - не помогало. Следующим летом я снова был на уборке, теперь уже начальником радиостанции, но всё было тускло, время плелось черепахой. В ноябре демобилизовался, вернулся на свой рудник, оформился на работе и перед отъездом к матери, ночью, под рёв метели, написал ей письмо Без всяких надежд, просто под настроение. На другой день уехал на родину, погостил пару недель у матери и вернулся - в общежитии меня ждало письмо. От неё! Я воскрес! Она заканчивала уже четвёртый курс в Ставрополе, я работал в Мурманской области, но за 1968 год мы с ней встречались четыре раза.

Она стала моей женой. Старшего сына она мне родила во время госэкзаменов, я к тому времени приехал к ней и с тех пор так и живу тут. Учился я уже заочно. Старшему сыну через месяц будет уже 44, младшему - 37, четверо внуков, а я до сих пор волнуюсь, уловив запах чабреца, и сразу замирает душа, я снова переживаю то своё состояние. И это моей Шурочке я подарил вот эти стихи.

                                       Погляди мне в глаза и усталые руки

                                       Дай в ладони мои, приклонись на плечо,

                                       Пусть на нас снизойдут тихой музыки звуки,

                                       Зазвучав ниоткуда, как печаль ни о чём.

                                       Не грусти, что не быть молодыми, как прежде,

                                       Серебро в волосах только красит тебя.

                                       Я с тобой до конца буду ласков и нежен,

                                       Бесконечно и юно, и ревниво любя.

                                       Не к теплу и садам виноградного юга,

                                       Лишь к тебе я летел по ступеням широт.

                                       И напрасно мела заполярная вьюга,

                                       Жёг сияния Север свыше всяких щедрот.

                                       Как-то вышло само, что по мудрости древней

                                       Жили мы, ничего не придумав новей:

                                       Возводили дома и сажали деревья,

                                       И растили рождённых по любви сыновей.

                                      Пусть от наших седин никуда нам не деться,

                                      Снова ветры весну молодую трубят!

                                      Повторяется жизнь от рожденья и детства

                                      В нашей внучке, похожей, говорят, на тебя!

Деревьев мы посадили не знаю сколько - очень много, ведь живём в своём, нами построенном доме. Сыновьям тоже построили дома. Не так, как строили цари или фараоны, строили своими руками. Освоил все строительные профессии от каменщика до столяра. Мне говорили, что я лягу с этими стройками, надорвусь, но как-же мне сладко сейчас приходить к сыновьям в гости, слушать щебетание внучек, ломающийся басок самого старшего внука-студента и видеть, как сияют глаза моей Шурочки!