Час суда

Абаканский городской суд продолжает рассмотрение иска к Министерству финансов РФ о возмещении морального вреда бывшего подозреваемого в убийстве Максима Вальтера – Максима Коренева (на фото). Процесс уникален. В ходе судебного разбирательства слетел весь пафос защитников закона, а на поверхность всплыла вся гниль репрессивной правоохранительной системы Хакасии. Каждый житель республики может попасть в жернова мерзкой конструкции назначения «виноватым» и отправиться за решетку.

Вдогонку высокие полицейские начальники оболгут вас в СМИ, а мелкие присвоят ваше имущество.

5 марта судья Абаканского городского суда Руслан Куликов начал процесс с объявления участникам разбирательства о том, что у суда нет доказательств надлежащего уведомления МВД РФ о привлечении судом министерства в качестве третьего лица. Кроме того, получен факс из прокуратуры Абакана об отмене постановления о прекращении уголовного дела по факту безвестного исчезновения Максима Вальтера. Материалы дела возвращены в Абаканский МСО СУ СКР по Хакасии для проведения дополнительной проверки.

- Ваша честь, – обратился к судье защитник Максима Коренева Дмитрий Чешуев, -  идет ли в отмене постановления речь о моем клиенте?

- Нет, – ответил судья Руслан Куликов, - по материалам дела, имеющимся у суда, уголовное дело против Максима Коренева прекращено.

- Тогда мы можем начинать? – поинтересовался Чешуев.

- Да – согласился судья. - Вы сообщали суду, что сегодня обеспечите явку свидетелей. Они прибыли? – спросил Руслан Куликов.

Дмитрий Чешуев утвердительно кивнул.

- Пригласите, – распорядился судья.

Первой показания дала мама Игоря Кукарцева – Надежда Кондратьевна. Женщина (пожалуй, в сотый раз) рассказала, как задержали ее сына, а под утро тайком вывезли из здания УМВД России по Абакану. Как абаканские полицейские делали невинные глаза и утверждали, что ее сын находится в полиции по собственной воле и просто беседует со следователем. Как родственники Кукарцева и Коренева ночами дежурили у спецприемника. Как у здания мирового суда сын успел ей крикнуть: «Пусть меня убьют, чужое брать не буду». А 7 октября видели, как оперативники на служебном автомобиле привезли к воротам СПАА избитого Максима Коренева.

- Они его просто вытащили из машины и поволокли к воротам, – рассказала Надежда Кукарцева. Максим был весь зеленый от побоев, одежда в грязи, на губах – кровь. Мы с супругом были ошеломлены. Один из оперативников потащил за наручники Коренева к дверям, двое остались в машине. Супруг подошел к ним и попросил предъявить служебные удостоверения. Они отказались. Муж увидел, что оба оперативника пьяны. Мы позвонили в 02 и сообщили, что двое пьяных полицейских ездят на автомобиле и в настоящий момент стоят у спецприемника. Они услышали и сразу же уехали, даже не дождавшись своего коллегу, который увел Максима в СПАА. Позже подъехал патрульный автомобиль УГИБДД.

Мы начали бить во все колокола, – продолжает Надежда Кукарцева. - Обзвонили родственников Максима. Приехал его защитник и после беседы с Кореневым, подтвердил, что Максима избивали. Написали заявление о побоях в прокуратуру, в абаканскую полицию, на имя главы внутренних дел по Хакасии Ильи Ольховского. Министр не ответил, остальные позже написали, что наших детей никто не бил и состава преступления нет. И тогда я обратилась к следователю и попросила провести экспертизу следов избиений. Он мне ответил, что синяки никуда не денутся.

Когда речь зашла о побоях, неожиданно поработать адвокатом за правоохранительные органы Хакасии вызывалась представитель Минфина РФ.

- А вы лично видели, как били? – спросила она у Надежды Кукарцевой.

- Нет, не видела, – ответила Надежда Кондратьевна.

Рассказ супруги подтвердил в своих показаниях отец Игоря Кукарцева – Валерий Михайлович, добавив, что «все органы обошли, а правды не нашли». А причину он видит в том, что руководитель абаканского МСО СУ СКР по Хакасии Владислав Чистанов – родственник оперативника уголовного розыска абаканской полиции, участвовавшего в расследовании уголовного дела – Сергея Чистанова.

Кстати, господа Чистановы. Пора бы уже внести ясность в этот вопрос, а не прикрываться «защитой персональных данных». Вы же родственники. Что же отказываетесь друг от друга? Или ради общего дела – повышения раскрываемости (в том числе, отправки в тюрьму невиновных), можно и отказаться? Облико морале!

Защитнику Максима Коренева – Дмитрию Чешуеву пришло время  задать вопросы следователю абаканского МСО СУ СКР по Хакасии, Михаилу Рачкову.  В считанные минуты миф об «эффективности правоохранительных органов Хакасии» сложился как карточный домик, выбросив на поверхность всю мерзость бытия хакасских защитников российского закона.

- Почему Вы затягивали с назначением экспертизы нанесения побоев?– задал вопрос Дмитрий Чешуев следователю Рачкову.

- Много было других следственных действий, – парировал следователь с абсолютно пустым лицом.

- Вы закон знаете? – обратился с неожиданным вопросом защитник к Рачкову.

Вопрос оказался настолько непредвиденным, что я инстинктивно взглянул на судью Руслана Куликова. Тот невозмутимо смотрел на Рачкова.

- Да, – подтвердил следователь.

- В течение какого времени разрешается ходатайство? – наседал защитник

- Трех суток, – просветил Рачков.

- Когда вы удовлетворили ходатайство? – добивал следователя Чешуев.

- Спустя несколько дней – ушел от ответа страж законных прав и интересов граждан.

- У вас вопросов к действиям своих коллег из полиции не возникало? – справился у Рачкова защитник.

- Нет, не возникало,– невозмутимо ответил следователь.

Тут вспылил Максим Коренев:

- Ваша честь, – обратился он к судье. Я на допросе у следователя Рачкова лично его просил оградить меня от избиений сотрудниками полиции. Следователь знал, что меня бьют.

Окончательно раздавленный Рачков сел на скамью.

Вот он, момент истины – пронеслось у меня в голове. У следствия нет вопросов к полицейским. У полицейских нет вопросов к следователю. Они делают общее дело. Проще это называется, круговая порука. А между ними стоит невиновный человек, которого вдруг эта система решила назначить виновным в совершении убийства. Возникнут у нее вопросы друг к другу?

Впрочем, я ошибался. Это был далеко не момент истины. Всю мерзость еще предстояло лицезреть и осознать. Дальнейшее никак не укладывается у меня в голове.

- Ваша честь, – обратился защитник Дмитрий Чешуев к судье, - мы ходатайствуем о приобщении к материалам дела выступления в СМИ начальника УМВД России по Абакану, Андрея Арлюкова.

- Что это дает в рамках рассматриваемого дела? – спросил судья Руслан Куликов защитника.

- Арлюков – высокопоставленный офицер полиции прямо заявляет через СМИ о причастности Максима Коренева к совершению тяжкого преступления. Это также нанесло моральный вред моему клиенту.

- Приобщить к материалам дела, – озвучил решение судья.

Казалось уже потухшее пламя справедливости, так внезапно опалившее одно место следователя Рачкова, внезапно вспыхнуло вновь. Чешуев вновь обращается к нему:

- Почему оперативники пользовались сотовым телефоном Максима Коренева?

Я не придал этому вопросу значения. Известно зачем: проверяли контакты, звонки, смс и т.д. Но ошибся.

- Мне неизвестно – ответил следователь.

- При задержании вы изымали личные вещи Коренева? – допытывался Чешуев.

- Да – подтвердил Рачков.

- Где все время заключения хранились эти вещи? – уточнял защитник.

- В моем сейфе – ответил страж закона.

- Может, вы звонили с телефона Коренева? – давил следователя Чешуев.

- Это исключено, что им пользовались – как-то неуверенно  ответил Рачков.

Куда клонит защитник? – не мог я понять.

- Вопросов нет – резюмировал Дмитрий Чешуев. И уже обращаясь к суду:

- Ваша честь. В период содержания моего подзащитного под стражей, с 4 по 9 октября с его телефона неоднократно совершались звонки, выходы в сеть Интернет, посылались смс-сообщения. Мы заявляем ходатайство о приобщении к материалам дела детализацию исходящих вызовов с номера мобильного телефона Максима Коренева.

- Какое это имеет отношение к делу? – подключилась представитель Минфина РФ. - Рассматривается дело о моральном вреде, а не материальном.

Попытался слово вставить и следователь Рачков, мол, никто не мог звонить с телефона Коренева. Максим вспылил:

- А если бы машину изъяли, тоже бы на ней катались?

- Это и есть моральный вред – добавил Чешуев. Вашей вещью без спроса кто-то пользуется. По какому праву?!

Пока судья изучал детализацию, в зале повисла пауза. Мне в голову пришла идиотская мысль: не открыт ли у меня рот.

Моральный облик полиции…Высокое звание следователя… Какая мерзость!

Я не знаю, кто звонил и выходил в Интернет с телефона Максима Коренева: следователь или оперативники. В этом вопросе должно бы разобраться…следствие… Поделюсь своим мнением. Стражи закона попросту списали Кукарцева и Коренева из общества, ибо были уверены: они выколотят с них признание в убийстве Максима Вальтера. А потому телефон Кореневу уже не нужен. Можно и попользоваться в свое удовольствие…

Судья Руслан Куликов приобщил детализацию к материалам дела и перенес процесс на 19 марта.

- Сообщаю Вам господа, что я намерен 19 марта вынести решение – объявил судья участникам процесса.

Я сидел и мысленно благодарил судью Руслана Куликова за то, что я час прожил в российском государстве. Каждое мгновение 60 минут ощущал справедливость российского закона. Поймал себя на мысли, что судья Куликов за весь процесс сказал всего несколько предложений. Но он создал атмосферу свободы закона от понятий высоких начальников в высоких званиях, родственников, покрывающих друг друга, высокоморальных оперативников и объективных следователей. Если бы все правосудие было таким, то мы бы жили в другой стране.

Напоследок я задал пару вопросов защитнику Максима Коренева – Дмитрию Чешуеву.

- Что ждете от суда?

- Справедливого решения.

- На процессе вы объявили, что мобильным телефоном Максима пользовались сотрудники правоохранительных ведомств. Ваша оценка моральной стороны этого поступка.

- Это беспредел правоохранительных органов. Он не подлежит никакой оценке, ни моральной, ни с точки зрения закона. Потому что это противозаконно изначально. Такого быть не может априори.

- Как они вообще могут так поступать?

- Ответов не получено, так же как и на многие другие вопросы.