ИСТИНА ЛЮБВИ

ИСТИНА ЛЮБВИ

Я уходил от нашего лагеря все дальше и дальше, все выше и выше поднимаясь по горячим дюнам к небу, раскаленному белым солнцем. Его не было видно, но оно чувствовалось повсюду: в обжигающем легкие воздухе, в обжигающем руки песке. Ноги скользили, я падал на крутых склонах, не выпуская бутылку с водой из рук, снова вставал, снова шел вперед, проваливаясь в песок, снова терял равновесие и падал на песок и снова вставал…

Когда я совсем выбился из сил и выронил бутылку, то остановился и оглянулся. Машин не было видно, не было слышно голосов, а мои следы стирала поземка…

Обратно возврата не было. И меня обожгла острее, чем палящее солнце, мысль: как бы я даже не захотел вернуться назад, само возвращение уже не имело смысла. Там, за дюнами, я не встречу Ее.

Я потерял Ее навсегда тогда, когда Она сказала самые обидные слова. И я уехал. В другую страну. В другой мир…

Я устало присел на вершине светло-коричневого бархана и прислонился к засохшему дереву. Из кармана выпала моя записная книжка. Я потянулся за ней и погрузил руку в песок. Он был совершенно непохож на острый морской песок, скорее это была пыль, сухое молоко или пшеничная мука, насыпанная вокруг огромными холмами неизвестными древними Атлантами.

В глубине песок был на ощупь теплым и нежным.

«Как Ее тело!» – мелькнуло в голове.

Вокруг меня, сколько хватало глаз, простирались дюны цвета капуччино. «Она любила пить каппучино!» – подумал я. Белое солнце, появившееся на небе, ставшим желтым, медленно приближалось к кромке горизонта. Горячий ветер, смесь воздуха с пылью, стих. Наступило полное затишье. Даже безмолвие. И можно было слышать, как струится песок из моей разжатой руки. Это не был звук, это был шорох звука струящегося песка.

Я взял записную книжку, раскрыл ее на чистой странице, достал ручку и записал:

Здесь, в пустыне, где время остановилось и где все кажется неизменным уже многие столетия, здесь начинаешь разговаривать с самим собой. О главном. О смысле жизни. Особенно если времени у тебя осталось так мало!

Жизнь – это Свобода, Счастье и Работа.

Свобода – это когда ты хозяин своей Судьбы.

Счастье – это когда рядом Любимая женщина.

Работа – это Труд, который делает тебя независимым.

Жизнь соткана из кропотливого, постоянного Труда, редких счастливых встреч с Любимой и многих печальных обстоятельств твоей Судьбы, которые мешают этим встречам состояться. Потому что редко кому удается стать хозяином Судьбы и обрести Свободу.

Жизнь – это стремление к Любимой. И одновременно это стремление к гармонии. Гармонии с самим собой. С обществом людей, с которыми ты живешь и работаешь. С природой, которая тебя окружает.

Но полную гармонию мужчина достигает только в единении с Любимой. Отдавая Ей себя целиком.

Я подумал и продолжил запись:

В пустыне не можешь не думать красиво. В пустыне не можешь не говорить высоким стилем. В пустыне тебе только кажется, что ты смотришь вокруг, а на самом деле ты смотришь в самого себя.

И внезапно я услышал незнакомый мужской голос:

– Сахара – это страна для того, кто любит, но не может быть рядом со своей Любимой. В силу печальных жизненных обстоятельств. У каждого они свои.

– Она мне не верит! Вот мое единственное обстоятельство. Как я могу доказать Ей свою любовь? – подумал я. И тут же услышал, как мой голос повторил эти слова, хотя мой рот был закрыт, а губы мои сжала засохшая корочка песка.

– А разве верность душой и телом не есть самое главное в любви? – спросил меня тот же голос.

– Моя Любимая далеко-далеко, за тысячью горизонтов… Как Она может мне поверить?

– Тогда надо как можно скорее преодолеть все эти горизонты...

– А если для нас невозможна жизнь вместе? Ее слова, сказанные на прощание, жгут мне сердце:

"Но я с другим, пусть и одна,

И не оставлю никогда!"

– На стихи надо отвечать стихами, на песню – песней:

"Ты не одна, я рядом, я с тобою,

и будем вместе мы всегда".

Что же тебе мешает так сделать?

Я не ответил.

– Знаешь, в чем твоя ошибка? Ты думал, что жизнь – это блеск большого города, это люди вокруг тебя, это твои дела, которые поглощают тебя…

– Это все позади. Теперь нет ни города, ни людей, ни дел…

– Ты только в самом начале своего пути. Ты встретил Любимую, а теперь ты должен пройти Свою Пустыню. В Сахаре тебе будет напоминать о Любимой каждая линия дюн и барханов, а каждый закат и каждый рассвет будут напоминать о часах, которые вы провели вместе. Она будет твоим звездным небом, склонившемся над тобой как заботливая мать над колыбелью ребенка. Любимая будет спасать тебя своим теплом холодной ночью и будет утолять твою жажду, когда губы твои иссушит хамсин. Знойным днем она будет твоим Солнцем, таким же беспощадным к твоим слабостям и порокам, как и она. И в пении песка ты будешь постоянно слышать ее нежный голос. Пустыня станет для тебя всем. В ней ты найдешь самого себя… если останешься жив…и поймешь простую истину…

Наступила тишина.

– Какую истину? – спросил я.

В ответ – безмолвие.

– Какую истину? –снова спросил я и огляделся. Вокруг не было никого. Вокруг было только абсолютное безмолвие, нарушаемое шепотом-пением неизвестно куда струящегося песка…

…И наступил другой день, когда я смог заглянуть в самого себя. И я увидел внутри себя Любимую. Она заняла все пространство внутри меня, заполнила каждую клеточку моего тела. Всюду была Она.

И я понял, что моя Женщина была той редкой породы, которая требовала от мужчины любви безграничной и отдачи себя полной и без остатка.

Она была не только внутри меня, но и вокруг. И с каждым следующим днем, чем ближе солнце опускалось к земле, тем все отчетливее вокруг меня я видел Линии Любимой Женщины. Они начинались около моих пальцев и уходили вдаль, поднимаясь от одного бархана к другому. Они переплетались, соединялись, расходились и снова сливались. Я видел Ее. Я любовался Ею. Она была так реальна, что однажды, на закате дня я обратился к Ней со словами:

– Твое тело бесподобно!

Как мне не хватает тебя! Я жажду прижаться к тебе и снова ощутить, принять твое тепло. Тепло твоего тела. Без тебя холод охватывает меня, и нет от него спасения.

– Твое тело бесподобно! Я вспоминаю минуты, когда любовался им, а ты недоумевала, как так можно долго смотреть на него. Здесь, в пустыне я могу часами созерцать красоту твоего тела. Ты вокруг меня. Только ты!

– Твое тело бесподобно! И ты не можешь помешать мне любоваться тобою!

И однажды холодной ночью я почувствовал тепло. Оно поднималось от песка, обволакивало меня ласкающим воздухом, проникало в поры моей кожи. Шорох струящегося песка теперь звучал для меня как колыбельная, напеваемая тихим материнским голосом. Я лег на теплый песок и закрыл глаза. Мне было хорошо и больше ничего не хотелось…

А рано утром я увидел человека, который приближался ко мне с Той Стороны барханов.

Он был изможден, но держался твердо на ногах. Его взгляд был направлен не на меня, а на мою бутылку с остатками воды. Я встал и протянул ее незнакомцу. Он выпил ее залпом, одним большим глотком. По одежде это был не бербер.

– Кто ты?

Он ничего не ответил. Только посмотрел задумчиво вдаль, в сторону горизонта, туда, где Земля уже почти слилась с Небом, будто прикидывая, сколько он сможет пройти до следующего глотка воды и найдет ли он там хоть несколько капель воды. По одежде это был европеец.

– Что ты делаешь здесь? – спросил я его.

Он внимательно посмотрел на меня. Будто только что увидел. И ответил мне на своем, неизвестном для меня языке. Ледяная игла кольнула меня в сердце: я осознал, что понял смысл слов, которые он мне сказал. Но все равно я переспросил его.

– Что ты делаешь здесь? Какой судьбою ты оказался здесь?

– Я искал свою любимую, – повторил он свой ответ.

– Здесь, в Сахаре?

– Да, – ответил он.

И я не слышал более печального да в своей жизни. И еще я вдруг осознал, что именно этот голос тогда отвечал на мои вопросы.

– Кто ты?

– Я тот, который превратил свою жизнь в адские муки и принес своей любимой и себе одни лишь страдания.

– Почему?

– Потому что сердце мне не подсказало, что любимая женщина рядом со мной. Потому что я был так слеп, что не увидел ее влюбленных глаз. Потому что моей звездой была моя гордыня. Но теперь я прошел свою Пустыню… и возвращаюсь. Я возвращаюсь к Любимой. И пусть она меня встретит проклятьем, я все равно буду счастливым человеком. Потому что я люблю Ее …

Незнакомец пристально посмотрел на меня.

– А ты что ищешь, пастух? Себя? Или заблудшую овцу? – спросил он. Неожиданная усмешка появилась на его губах, будто я сам был этой овцой.

Его глаза не мигая сверлили меня. Я не мог ни возразить, что я не пастух и тем более не овца, ни даже сделать жест рукой.

Незнакомец продолжал:

– Ты искал смысл жизни? Свободу и счастье? Любимую? А та женщина, которую ты оставил одну? Почему? Потому что она на порядок умнее и красивее тебя? И ты решил, что между вами непреодолимая пропасть? Богиня полюбила пастуха, а ты – человек гордый, понимаешь, что не ровня ей, и ты решил сам уйти? А когда ушел от нее, то твоя жизнь кончилась?

Вот в чем смысл жизни. В Любви! …

Он посмотрел на мои джинсы, сандалии, рубашку. Затем его взгляд снова заглянул мне в душу, вывернул ее наизнанку, рассмотрел ее также обстоятельно, как джинсы, сандалии, рубашку. И он сказал:

– И ты решил уйти в Пустыню… Но в ней ты не найдешь своей Любимой, даже если исколесишь ее вдоль и поперек, даже если просеешь весь песок. Ты не туда смотришь. Ты не о том думаешь. Ты не туда идешь. Твоя Возлюбленная рядом с тобой.

Я изумленно смотрел на этого человека и молчал.

– Ты счастливчик. Она всегда рядом с тобой. И свою пустыню вы пройдете вместе.

Он внезапно перешел на вы и добавил, глядя мимо меня:

– Я завидую вам, пастух…

Ничего не понимая, я пожал плечами. И повернулся в сторону его взгляда.

По бархану ко мне приближалась… моя Любимая! Это было невозможно!

– В пустыне все возможно, – раздался за моей спиной голос незнакомца. – Такая простая истина: если женщина любит, она придет. Если не любит – не придет, даже если всю пустыню ты превратишь в цветущий сад. Даже Богиня, когда влюбляется, спускается с Небес к своему возлюбленному пастуху. Если нет, то ты можешь повторить все подвиги Геракла, и, как и он, героем вознесешься на Олимп, но она все равно будет к тебе и там безразлична…

Я увидел его удаляющуюся спину, потом приближающуюся Любимую, ее улыбку и тоже улыбнулся, протянул к ней руки и шагнул к ней навстречу, взял ее за тонкие пальцы, мой взгляд утонул в ее бескрайних глубоких глазах цвета Сахары, и наши губы встретились. И первое, что мы оба ощутили, это были бесчисленные песчинки-пылинки на наших губах, горькие, как наши бесконечные расставания.

Потом мы их со смехом находили друг у друга в складках кожи в самых неожиданных местах и всегда удивлялись, что они ничем не омрачили наше единственное счастье, счастье быть друг с другом и любить друг друга.

Вот такая простая истина!

Высокий, светловолосый, с голубыми глазами туарег поднял голову, огляделся и увидел невдалеке засохшее деревцо с привязанным к нему белым пакетом. Он отпустил повод верблюда, подошел к деревцу, отвязал пакет. В нем была записная книжка. Ее страницы были испещрены маленькими корявыми буквами. Тот, кто их писал, с трудом выводил каракули. Туарег пристально всмотрелся в них, присел на склон бархана и начал читать:

«Здесь, в пустыне, где время остановилось и где все кажется неизменным уже многие столетия, здесь начинаешь разговаривать с самим собой. О главном. О смысле жизни. Особенно если времени у тебя осталось так мало…»

Вокруг простирались дюны, женские линии которых плавно сходились, пересекались, снова расходились и соединялись у самого горизонта, куда по белому небу опускался медленно и неизменно желтый диск Солнца.…

Сахара. Ливия. Мурзук.

Н.С.