ПИТЕР 90-х - КАК ЭТО БЫЛО

Бывший начальник ГУВД рассказал как власть разрушала милицию

Аркадий Крамаров - последний из могикан. Он из того "безвременья", откуда вышла современная Россия, живой участник исторических событий, свидетель того, как поднимался вверх Владимир Путин, в то время "просто Володя". Крамарев руководил городской милицией с 1991-го по 1994-й. Самые страшные годы. Как еще жив остался, непонятно. 30 лет службы в милиции до сих пор аукаются ему ночными кошмарами. Последние годы Крамарев является депутатом Законодательного собрания, возглавляет комиссию по правопорядку и законности. Говорит, работа не скучная: "Я же юрист". Каково ему наблюдать за развалом правоохранительной системы, которой он отдал столько лет жизни? "Испытываю невыносимую горечь от всего происходящего, - признался он в интервью "Тайному советнику". - Устроена настоящая охота на ведьм".

Начало конца

- В правительстве готовится закон "О полиции ". Вас не покоробило переименование из милиции в полицию?

- Абсолютно не покоробило. Я за то, чтобы называть вещи своими именами. Милиция исторически - это добровольное объединение граждан, которое на общественных началах охраняет общественный порядок. Грубо говоря, милиция - это дружинники. Она не может быть вооруженной. А полиция - это государственная стража. Когда к власти пришел пролетариат, а это в основном были низшие слои населения, им слово "полиция" было ненавистно. Точно так же, как и слово "тюрьма" - вместо нее появился домзак.

- Новый закон способен истребить "палочную систему", от которой уже все стонут?

- Здесь в этом плане ничего не предусмотрено. Но все не так просто, как-то же оценивать работу милиции надо.

- Авторы законопроекта говорят, что главным критерием оценки станет мнение граждан. Но как это мнение будет учитываться?

- Понятия не имею. По принципу "нравится - не нравится", видимо. Но я не думаю, что это решение проблемы. "Палочная система" появилась именно потому, что работу милиции оценивали не специалисты. Столько-то преступлений раскрыто, столько-то дел направлено в суд. Но ведь все дело в том, что подчас раскрытие одного преступления стоит ста других! А "палка" ставится одна. Показатели не дают объективной картины. В ГДР, например, запрещалось по цифровым показателям судить о работе полиции. Финский полицейский вообще не знает, какая у него раскрываемость!

- Чего, на ваш взгляд, в этом законопроекте не хватает?

- Я бы внес несколько норм, даже, может быть, декларативного характера. Например, чтобы сотрудник милиции стремился оказать помощь человеку, оказавшемуся в трудной ситуации. Хотя я прекрасно понимаю, что предложение "милиционер должен иметь совесть" - категория не юридическая.

- Закон "О полиции" - пусть в самом идеальном его варианте - способен изменить работу милиции к лучшему?

- Многие думают, что если принять правильный закон, то он изменит все. Но такого закона в принципе нет! И этот законопроект не содержит ничего революционного - по сути дела, он повторяет многие вещи, которые были уже ранее. Для милиции подобные законы "пекут" с 1992 года - все время идут разговоры "надо что-то менять".

- Вот одна из таких перемен - расформирование РУБОП. Зачем это надо было?

- Кому-то это было выгодно. Можно догадаться, кому. Милиционеров даже спрашивали, сколько они за разгон этой структуры получили.

- Известно, что жулики и бандиты банкеты с фейерверками по этому случаю устраивали. Праздновали свою "победу.....

- Управлению по борьбе с организованной преступностью исполнилось 20 лет в тот год, когда его ликвидировали. Оперативников перевели в другие подразделения, а ведь каждый оперативник РУБОП -это огромное количество связей, агентуры. Были безвозвратно потеряны свои "штирлицы" в уголовной среде.

- Когда начался распад правоохранительной системы?

- Это разложение началось еще перед 1990-ми годами. А организованный характер оно уже приобрело как раз в 1990-е. Все происходило плавно.

Последний громкий скандал связан с 86-м отделом Приморского РУВД, где больше 10 сотрудников, офицеров милиции, подозреваются в совершении преступлений. Некоторые ударились в бега. Вы могли себе представить в то время, что на вашей территории может действовать бандитская группировка, состоящая из одних милиционеров?

- Мне приходилось расследовать одно похожее дело во Всеволожском районе еще в середине 1980-х годов. 12 человек - сотрудников милиции - обвинялись в совершении преступлений. В основном это были кражи, присвоение имущества, наркотики. Тогда об этой истории в газетах не писали, только в обкоме партии состоялось закрытое заседание.

- И какие были оргвыводы?

- Поснимали несколько начальников. Обсудили этот вопрос на партсобраниях в подразделениях милиции.

Когда народ уважал милицию

- Вы возглавили ГУВД Ленинграда в 1991 году - в самое революционное время. Путч, народные волнения. Как удалось избежать крови?

- Я был, наверное, последним человеком, который разговаривал с Пуго, министром внутренних дел СССР (в 1991 году после провала путча он застрелился). Причем сначала мне позвонил его помощник: "Вы уж, пожалуйста, поговорите с Борисом Карловичем". Ну, думаю, совсем дела плохи -министр МВД о таком просит... Пуго был очень вежлив, спросил, может ли он рассчитывать на мою поддержку.

- А вы что?..

- А я ему сказал, что буду действовать в рамках закона. Когда начался путч, собралась демонстрация у Казанского собора, потом пошла к Мариинскому дворцу. Вот тогда поступил приказ - разогнать людей. И я, и Самсонов, командующий Ленинградским военным округом, отказались этот приказ выполнять. Меня тогда совершенно неожиданно поддержал начальник КГБ Ленинграда Курков, он тоже был членом ГКЧП. Уже тогда стало ясно, что подготовлен этот путч был довольно скверно, надо было хотя бы за ночь арестовать всех лидеров демократических реформ, а они этого не сделали. Курков, кстати, потом признался мне, что группа для ликвидации все-таки существовала, в том числе и меня. Но это мрачные вещи, лучше о них не говорить... А Куркову хватило порядочности этого не делать.

- Теперь говорят, что вы фактически спасли город от беспорядков в 1991 году.

- Так нельзя говорить, все старались. Да, насилия никакого не было. В противном случае, примени мы силу, город просто загорелся бы - началась бы стрельба. Народ, кстати, тогда проникся к милиции, зауважал ее. Сотрудники работали по 18 часов в сутки - патрулировали город. Потому что, когда много людей выходит на улицы, вылезает вся сволота - карманники, мародеры... Командующий внутренними войсками даже дал два батальона солдат для усиления милиции. А Ленсовет тут же потребовал, чтобы я дал охрану депутатам - 300 человек. Но я отказал, и они на меня очень разозлились. А в то время даже ГУВД охраняли всего восемь человек, остальные были на выезде.

- Это правда, что, когда произошли события 1993 года, уже Собчак просил вас разогнать демонстрацию?

- Да. Все наши великие демократы являются таковыми только для своей группки людей. Им они готовы предоставить все гражданские права.

Мания преследования Собчака

- Известно, что вашей отставки с поста главы ГУВД Петербурга добивался именно Анатолий Собчак. Чем он был недоволен?

- Надо было занять позицию "чего изволите?". А я этого не делал, на чем и погорел.

Собчак был своеобразный человек. Все время говорил мне: "Перестаньте за мной следить!" - не понимая, что слежку за ним мог осуществлять только Комитет госбезопасности. Сейчас с этим намного проще, а в мое время, чтобы поставить прослушку, нужно было ждать по две недели. Очередь была! Это ведь нужна была не только аппаратура, но и операторы -минимум четыре человека.

- Откуда тогда возникла эта мания преследования?

- Я знаю, откуда. Дело в том, что мы осуществляли наблюдение за рядом бизнесменов, в компании которых иногда мелькала Людмила Борисовна. Эти фотографии ложились ко мне на стол. И кто-то из моих офицеров "постукивал" в Смольный, что вполне естественно. Еще один конфликт с Собчаком был связан с Рижским ОМОНом. Он хотел, чтобы я взял его полностью в штат.

Я сказал "нет", могу взять только по одному и только тех, кто мне подойдет. В результате ни один из них ко мне даже не обратился.

- Отношения с Собчаком сразу не задались?

- Они портились постепенно. Он то орал на меня, то мило улыбался. Причем через день. Он, видимо, был очень неуверен в себе. Такой человек-трибун. Да и я не очень был деликатен. Собчак старше меня был на курс - мы учились на юрфаке. Потом уже он как-то сказал, что помнит меня: "А, это тот Крамарев, который играл на гитаре?" А я имел неосторожность сказать, что не помню его. Простодушно брякнул об этом.

- Из-за такой ерунды разве можно обидеться?

- А его такие вещи очень заедали.

- То есть никаких иллюзий вы на его счет не питали?

- Никаких. Власть сейчас Собчаку памятники ставит, переписывает историю. Если бы у меня была возможность встретиться с Владимиром Владимировичем, я бы у него спросил, зачем он это делает. У меня масса вопросов.

- Вы ведь знакомы лично с Путиным?

- Да, он часто сглаживал мои конфликты с Собчаком. Я Путина считал очень порядочным человеком. Когда он стал президентом, мы виделись с ним еще два раза. Первый раз он вызвал меня к себе в Москву - тогда решался вопрос о том, кто будет баллотироваться в губернаторы Петербурга. Кремль рассматривал кандидатуру Валентины Матвиенко. Путин тогда советовался на этот счет.

- Что вы ему посоветовали?

- Я сказал, что, мне кажется, шансов у нее нет. На мой взгляд, она не производила хорошее впечатление на электорат, особенно на старшее поколение, которое знало ее по комсомольской работе в Ленинграде. Путин выслушал меня, весь разговор занял минут 15. Потом сказал: "Все, спасибо". На том и разошлись. (Весной 2000 года Матвиенко заявляла, что на сто процентов уверена в том, что станет губернатором. А затем неожиданно отказалась от участия в выборах. Официальной причиной стала просьба к ней со стороны Путина принять участие в формировании правительства. Впрочем, все понимали, что это не более чем повод. Говорили, в частности, и о том, что рейтинг Матвиенко не поднять выше уровня в 15 - 20 процентов. Видимо, в этой ситуации сыграл свою роль и совет Крамарева. Матвиенко стала губернатором только через три года. - Прим. ред.)

- А вторая встреча?

- Он приезжал в Питер - в госуниверситете ему давали звание магистра. Я поехал на юрфак, с помощью начальника охраны подошел к Путину, попросил его организовать обеспечение оружием казачьих патрулей в Чечне (Крамарев - атаман Петербургского казачьего общества. - Прим. pep.). Там воевал наш казачий батальон, состоявший из добровольцев. В основном из жителей Кавказа. Но были казаки и из Питера. Вот почему-то никто не пишет, что в Чечне всех терских казаков вырезали - 26 тысяч человек! Это не боевые потери, а женщины, старики, дети. Это все 1990-е годы. Надтеречный район - там издавна, еще со времен Ивана Грозного, были казачьи станицы. О них еще Лев Толстой писал. Одна станица так и называлась Толстовская. А сейчас это поселок Толстой-Юрт.

- Путин помог?

- Нет, отказал. Сказал, чтобы я написал докладную. Потом эту бумагу отправили в Управление казачьих войск, там она и сгинула.

"Бандиты вынесли мне смертный приговор"

- Вам довелось возглавлять городскую милицию в начале 1990-х - в эру "бандитского Петербурга". Как реагировал на вас криминальный элемент?

- Мне однажды вынесли смертный приговор на сходняке уголовных авторитетов. На этом сходняке была организована прослушка - одна наша, другая КГБ. Поэтому мне доложили обо всем уже через полчаса.

- А за что вас приговорили?

- Был убит оперативник Витя Троицкий. На 2-й Советской его расстреляли из автомата - прямо днем. Подъехали несколько машин, и оттуда открыли огонь. Мы после этого устроили рейд по всем блатным местам, включая кафе и рестораны. При этом мои ребята действовали очень жестко - по тем временам это было в новинку, не то что сейчас. Когда входили в помещение, заставляли всех лечь на пол, пускали очередь поверх голов. Вот за эту акцию меня и приговорили. Ко мне тут же приставили охрану. И я на собственной шкуре ощутил, каково это жить под постоянным присмотром. Я даже набрал лишние 6 килограммов, потому что почти не двигался. Из кабинета в машину, из машины домой. Даже в туалет с охранником ходил.

- Долго это продолжалось?

- Четыре месяца. Потом отменили заказ.

- Почему?

- А потому что пришел к уголовникам мой друг-казак, взял две гранаты, вынул чеки и заявил: "Ребята, четыре секунды вам на размышление". Вот так мне смертный приговор и отменили.

- А кто из авторитетов принимал решение о вашей ликвидации?

- Там несколько человек было. Но самый известный сегодня - Владимир Кумарин (Барсуков). Когда выносили приговор, он сказал: "Деньги дам, людей не дам", - это было хорошо, почти что за меня выступил. Была такая в 1980-х годах группа Аркадия Шалалашвили (актер Театра Ленсовета, умер на зоне от цирроза печени. - Прим. pep.), у них Кумарин ходил в роли молотобойца. Я потом очень удивился, узнав, до каких высот он дорос. Он мне всегда казался немного простоватым. Но я уже за ним не следил, этим занималось управление по борьбе с оргпреступностью.

- Вас судьба еще с ним сводила?

- Да, я виделся с Кумариным незадолго до его ареста. В ресторане. Я был со шведскими полицейскими. Официант принес нам бутылку шампанского от Кумарина, который сидел за соседним столиком. Он жаловался тогда, что ему тяжело, все говорят про него одну напраслину: "Ты знаешь, сколько я икон приобрел для церкви, а сколько я помогал детям!"

- С каким чувством вы уходили из милиции?

- Очень сожалел. Я не знал, что я буду делать, как жить. Было ощущение, что все куда-то побежали вперед, а я остался на месте.

- В одиночестве остались?

- В общем-то, да. Вместе со мной уволили всю мою команду. И от этого было еще хуже, потому что я считал, что всех подвел. Я со своими замами даже встречаться не хотел, а когда встречал, сразу начинал каяться.

Чуть не уволил Пиотровского

- Каково вам было после 30 лет службы в милиции оказаться в стенах Законодательного собрания? Ведь совсем иная среда обитания.

- Сложно. Долго привыкал к опозданиям людей. Заседание комиссии, к примеру, назначено на 10 утра. А люди подтягиваются до 11. Или кто-то должен сделать доклад, а он говорит, что не готов, времени не было. Ну ладно, соглашаются все, давайте перенесем на следующую неделю. Такие вещи меня ужасно раздражали. Даже на здоровье сказывалось. Еще говорят очень много не по делу. Но здесь же у каждого депутата свои свободы. Это если бы у меня на коллегии кто-то так разболтался, то я бы сразу ему рот закрыл: "Встать! Кругом марш! Часовой, помоги..." А здесь такое нельзя. Но я уже привык. Ко всему. У меня, к счастью, сейчас в комиссии четыре офицера работают, с ними легче.

- В питерской милиции работает много ваших учеников?

- Я ведь после отставки работал преподавателем в Университете МВД, возглавлял кафедру уголовного права, читал лекции студентам. Недавно был в Карелии на рыбалке. Там погранзона, подошел милиционер: "Проверка документов". Я удостоверение протягиваю, а он возвращает мне его со словами: "Аркадий Григорьевич, здрасьте, я у вас учился". В нынешнем руководстве ГУВД несколько моих бывших подчиненных. Сотрудники ГАИ - те, кто постарше, - меня узнают, когда я еду по городу. Даже козыряют. Ко мне хорошо относился личный состав. Это молодежь меня уже не знает, я для них больше музейный экспонат.

- Скажите, а сегодняшний глава ГУВД Владислав Пиотровский подавал тогда большие надежды?

- Да нет. Он был обычный опер, работал в Куйбышевском районе. Кстати, он мне сам напомнил (я уже забыл об этой истории), как его собирался увольнять из милиции за один проступок. Я его пощадил тогда. Ограничился строгим выговором.

- А что он сделал?

- (Хитро улыбается.) А я уже не помню...

Ирина Молчанова