МАРИНА

МАРИНА

Этой тревожной ночи, казалось, не будет конца. Марина сидела у больничной койки, на которой лежал ее четырехлетний сын Саша. У мальчика подозревался острый аппендицит. Боли начались внезапно. Испуганная Марина вызвала скорую. И вот она здесь, в хирургическом отделении детской городской больницы. Худенький мальчик спал, на неуютной казенной кровати. Марина усталая, с покрасневшими от слез глазами, сидела в палате, пахнувшей лекарствами. Она и не заметила, как уснула, облокотившись на тумбочку. Проснулась она от разговора нянечек, которые непозволительно громко для такого заведения гремели ведрами. Начинался обычный больничный день.

- Скажите, пожалуйста, во сколько начнется обход? – спросила Марина у палатной нянечки, которая принялась мыть полы.

- После завтрака начнется. Дочка?– кивнула в сторону спящего Саши пожилая женщина.-

- Сын, – ответила Марина.

         - Надо же, а кудряшки, как у девчонки. Что с ним?

               - Подозрение на аппендицит. Но сейчас боли вроде бы утихли.

Нянечка покачала головой. Марина спросила:

- А кто у нас палатный врач? Мы поступили ночью, был дежурный врач, и я не знаю, здесь ли он еще.

- Дежурный уже ушел. А ваш придет на обход, он уже здесь. Очень хороший врач, зовут его Роберт Александрович. Молодой еще, только сорок лет исполнилось.

«Ничего себе, молодой», - подумала Марина, которой было всего двадцать пять лет. Она посмотрела на нянечку и попыталась определить ее возраст. Лет шестьдесят. Для нее сорок – это еще молодость. А пожилая женщина словоохотливо продолжала говорить о неизвестном Марине враче:

- Детей очень любит. Красавец. У нас все женщины по нему сохнут. Только вот несчастливый он, жена от него ушла. Забрала дочку и укатила в Латвию под мамино крылышко. Уж два года, как он один.

Нянечка что-то еще говорила о замечательном докторе, которого Марина с нетерпением ждала, чтобы, наконец, окончательно узнать диагноз.

Проснулся Саша. Марина, целуя сына, с тревогой в голосе, спросила:

- Ну, что, мое солнышко, болит животик?

Мальчик отрицательно покачал головой.

- Вот и хорошо. Сейчас придет врач, посмотрит еще разок твой животик. Ладно?

Саша согласно кивнул.

Наконец, обход начался. Вошли медсестра и, как догадалась Марина, тот самый врач, Роберт Александрович. Уж столько о нем наговорила нянечка, что Марина с любопытством стала его рассматривать. Высокий, действительно красивый, в белоснежном халате, фонендоскоп на груди, темные густые волосы чуть подернуты сединой на висках, что всем мужчинам такого типа придает некоторую импозантность.

- Новенький? – сказал, улыбаясь, врач, подходя ближе к кровати Саши.

- Власов Саша. Поступил в три пятнадцать. Подозрение на острый аппендицит, - сказала медсестра.

- Здравствуй Саша, давай-ка посмотрим, что у тебя болит? – Спросил Роберт Александрович, ощупывая мальчику живот, - Здесь больно?

- Нет, - еле слышно проговорил Саша, губы которого жалко скривились в плаксивой гримаске.

- А здесь?

Саша заплакал. Марина принялась его утешать.

Роберт наклонился к мальчику и сказал?

- Ну-ну, малыш, не надо плакать, ты же мужчина. А мужчина должен все выдержать. Анализы готовы? – обратился он к медсестре.

- Да.

Врач посмотрел на результаты анализов и сказал:

- Будем оперировать.

Марина встревожилась. Она с испугом смотрела на Роберта, прижимая ближе к себе сына, будто хотела уберечь от чего-то.

- Не волнуйтесь, все будет хорошо, - мягко сказал Роберт Александрович.

Какие добрые и нестерпимо синие глаза, подумала Марина. И ей почему-то стало спокойней от этого взгляда.

Марина стояла в коридоре около операционной и смотрела на светившееся вверху двери табло: «ТИХО! ИДЕТ ОПЕРАЦИЯ!» Наконец, табло погасло. Когда врачи вышли, Марина подошла к Роберту. Не дожидаясь вопроса, он сказал:

- Успокойтесь. Все в порядке. Саша сейчас спит. Не переживайте, около него медсестра, и я буду заходить.

- Спасибо, - поблагодарила Марина, в глазах которой стояли слезы, готовые были вот-вот пролиться по пылающим щекам.

- Ну-ну, не надо, все уже позади. Все будет хорошо, - заверил Марину доктор. Она ему безоговорочно поверила и стала успокаиваться.

Роберт Александрович пошел в ординаторскую, а Марина почему-то подумала, что она сейчас плохо выглядит.

Со следующего дня начались долгие больничные будни. Сашенька с каждым днем поправлялся. Он очень привязался к Роберту и называл его «Доктором Айболитом». Когда Роберт приходил на обход, Саша радостно кричал:

- Доктор Айболит пришел!

Роберт улыбался своей неповторимой улыбкой и говорил:

- «Приходи к нему лечиться и корова, и волчица. Всех излечит, исцелит…», - здесь он делал паузу и ждал, когда Саша продолжит:

- Добрый доктор Айболит!

Роберт говорил с мягким прибалтийским акцентом, что так умиляло Марину и очень нравилось ей. Поговорив с Сашей, он неизменно спрашивал:

- Ну, а как сегодня чувствует себя мама?

На что Саша отвечал, картавя:

- Хорошо. Но маме опять не сделали укол.

- Для чего же маме делать укол? Она не болеет, а находится в больнице из-за тебя, - сказал Роберт.

- Тогда зачем же ты спрашиваешь, как себя чувствует мама?

В первый момент Роберт не знал, что ответить. Затем сказал:

- Но ведь я врач.

Марина рассмеялась и посмотрела на Роберта. Он тоже не мог скрыть улыбки. Марину приятно обожгла эта улыбка.

Когда доктор собрался уходить, Саша спросил:

- Ты придешь еще сегодня?

- Хорошо, я приду, как позволит мне время.

И он действительно приходил чаще, чем нужно, рискуя навлечь на себя сплетни многочисленного женского медперсонала. Он разговаривал с Сашей, затевал с ним какие-нибудь короткие игры. Марина наблюдала за этим мужчиной и думала: «Как же можно было уйти от такого мужчины?»

Шли дни. И Марина поймала себя на том, что каждое утро она ждет появления Роберта не просто, как врача, а человека, присутствие которого ей стало необходимым. И когда их взгляды сталкивались, каждый понимал, что это больше, чем просто взгляд.

Когда Саше разрешили выходить на улицу, Марина старалась чаще бывать с ним на свежем воздухе. На деревьях уже показалась первая нежная листва. Воздух был наполнен пьянящими ароматами весны. И солнце в это время года самое ласковое. В погожие дни Марина находила уютный уголок в больничном парке, садилась под каким-нибудь раскидистым деревом и наблюдала за играющим сыном, читая книгу.

И если Марина отсутствовала немного дольше обычного, Роберт начинал скучать. «А что же будет, когда она выпишется», - думал он.

Как-то раз он подошел к Марине во время ее очередной затянувшейся прогулки.

- Можно? – спросил Роберт, присаживаясь рядом на скамью.

- Конечно, - немного смутилась Марина.

- Я и не думал, что у нас есть такие милые уголки, - сказал Роберт.

- Ничего удивительного, ведь вы находитесь в основном в операционной и палатах.

Роберт улыбнулся и, кивнув в сторону Саши, сказал:

- Сегодня уже совсем хорошо. Скоро будем выписывать.

Марина посмотрела Роберту в глаза и прочла в них откровенное сожаление из-за того, что скоро им придется расстаться. Роберту показалось, что в глазах Марины он прочел то же самое.

Марина первая отвела взгляд и сказала:

- Да, хорошо, что уже все позади… Сегодня отличный день, совсем по-весеннему.

- Май самый чудесный месяц весны, - почему-то грустно произнес Роберт.

Наступила тягостная пауза. Оба молчали, глядя на ярко-желтый цветок одуванчика. Вдруг пронзительный голос медсестры непрошено ворвался в это молчание:

- Роберт Александрович! Наконец-то я вас нашла! Скорее в операционную! Там…

Не слушая больше медсестру, Роберт стремительно бросился в сторону корпуса. Та еле поспевала за ним, что-то на ходу объясняя.

Марина тоже встала, подняла сына на руки и, обняв его, подумала: «Как хорошо, что на свете есть этот человек».

Приближался день выписки. Марина с болью думала о том, что все вот так вот и кончится. И она не будет больше видеть Роберта. Ее, безусловно, радовало то, что сын здоров и весел. И все же день выписки Марина ждала с затаенной грустью.

«Он молчит, Почему же он молчит? Ведь скоро я уйду. И больше никогда его не увижу. Никогда! Нет! В это трудно поверить. Надо же, влюбилась, как девчонка. А он молчит», - с горечью думала Марина.

Роберт же в последнее время старался меньше попадаться Марине на глаза.

Стал реже заходить в палату. Он знал, что когда она выпишется с Сашей, ему будет тяжело ее сразу забыть. И он постоянно утешал себя мыслью, что нельзя, да и неприлично заговорить о своих чувствах к замужней женщине. Но он полюбил Марину. Сколько женщин были бы счастливы создать с ним семейную пару, да и просто быть радом с ним. Но ни одна из них не тронула сердца Роберта. А Марина так легко, так естественно, будто и есть его вторая половина, заполнила то пустое ноющее пространство его сердца. За время пребывания ее с сыном здесь, в больнице, Роберт почувствовал ту теплоту, которой ему так не хватало. Приходя на работу, он знал, что увидит ее, услышит ее мягкий, нежный голос. И теперь, когда так близок день расставания, было тяжело осознавать, что он больше никогда не увидит Марину. Что наступят опять безрадостные будни.

И вот этот день настал. Марина нарядная, на ней уже не было надоевшего больничного халата, красивая и возбужденная стояла в коридоре и ждала выписку. Саша дергал ее за руку и спрашивал:

- Мама, а мы больше никогда-никогда сюда не придем?

- Надеюсь, что – никогда, отвечала Марина.

- И мы больше никогда-никогда не увидим доктора Айболита? – голосок Саши предательски дрогнул.

- Не знаю, сыночек, может быть когда-нибудь увидим.

Из ординаторской вышел Роберт с выпиской в руках. Увидев Марину с Сашей собранными, растерянно спросил:

- Вы уже готовы?

- Да, - ответила Марина.

Она смотрела на него и думала: “Долой условности, нравственность. Вот стоит человек, которого я люблю, который ворвался в мое сердце нежданно-негаданно, вопреки всем моральным устоям, вопреки всему благоразумному. Вот он. Совсем близко. Протяни руку, и можно дотронуться до его щеки. И до какой степени сейчас непреодолимо желание коснуться его щеки губами. Какой он усталый и милый. Он после ночного дежурства”.

Марина сквозь свои мысли слушала Роберта, а он говорил что-то о режиме для Саши, о смазывании шва зеленкой.

«Боже! Какое простое слово. Зеленка», - подумала Марина. Она тысячу раз слышала это слово и не обращала никакого на него внимания. Сейчас она почему-то подумала, что название этой жидкости следовало бы заменить более сложной латынью. «Но для чего? И так все сложно. Ну, скажи же что-нибудь другое! Или спроси о чем-нибудь!» – мысленно просила Марина. А Роберт, заметив ее беспокойный взгляд, сказал:

- Не надо волноваться. Все будет хорошо.

Поняв, что разговор закончен, что придется попрощаться и уйти, Марина машинально спросила:

- А как чувствует себя Женечка?

- Какой Женечка? – не сразу понял Роберт.

- Ваша маленькая пациентка из седьмой палаты.

- А-а… Женечка? Уже лучше.

Эта девочка была серьезно больна. За свои всего пять лет жизни она уже многое испытала. И было просто поразительно, когда в момент болей она кричала: «Доктор, спасите меня!» – это было так по-взрослому. И доктор спасал. Он делал все возможное, чтобы облегчить страдания этим маленьким несмышленышам. «Так помоги же и мне! Облегчи и мои страдания!» – кричала мысленно Марина. Но разговор завершен. Она сейчас уйдет. Ей лишь осталось поблагодарить доктора и попрощаться навсегда. Навсегда! Возможно ли, чтобы этот дорогой для нее человек никогда не узнал о ее большом чувстве.

Наконец Марина сказала:

- Спасибо вам за все. До свидания.

И на мгновение ей показалось, что Роберт хочет ей что-то сказать. Но, помедлив, он лишь проговорил:

- Не за что. Это моя работа. До свидания. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива.

Он впервые назвал ее на «ты». Уходя, Марина оглянулась. Роберт стоял и смотрел им вослед. Саша помахал ему ладошкой.

- Больше не болей, малыш, - сказал он, обращаясь к Саше.

Потом он повернулся и быстрым шагом пошел по длинному коридору.

Марина с тяжелым, неосвободившимся сердцем, в нем остался Роберт, вышла на улицу. Вот и все. Она шла, не слушая о чем-то болтавшего сына, и вспоминала подробности этого простого, на первый взгляд, разговора. Да, разговор был прост, короток и по существу. Ну, а глаза? Они не принимали участия в этом разговоре. Они говорили о своем. И Марины, и Роберта.

«Ну, почему же он не сделал шаг первым? Ведь он же мужчина, не я же, в конце концов, должна была начать», - отчаянно думала Марина. И тут же нашла ответ всему: «Да просто он уверен в том, что я замужем. Ведь я при поступлении давала все необходимые сведения о ребенке, о прописке и о месте работы: моем и мужа».

Марине тогда, в день поступления, не хотелось говорить о том, что у нее больше нет мужа. А для любопытных медсестер, чтобы оправдать то, что муж не приходит их с сыном навестить, она приготовила дежурную фразу: «Муж в длительной командировке».

Проводив Марину и придя в ординаторскую, Роберт сел за стол, взял историю болезни Власова Саши, закрыл папку и подумал: «Вот закрыта еще одна история болезни. А когда же теперь закроется моя?»

Марина внесла непокой в его душу, где было уже все привычно, размеренно и тихо. После того, как уехала его жена, забрав горячо любимую им дочь, только работа помогала Роберту забыться. И когда его сердце, наконец, обрело относительный покой, эта женщина его унесла с собой.

Роберт который раз спрашивал себя, счастлива ли Марина. И сам себе отвечал, что, наверно, нет. У счастливых не такие грустные глаза. «Ее глаза… Сколько раз они говорили о чем-то. Но я не мог ничего ответить. Она замужняя женщина. Разве мог я заговорить с ней о своих чувствах. Конечно же, нет. Пусть лучше остается все так, как есть».

Когда уехала жена, Роберт очень переживал за дочь. Любовь к жене, задолго до ее отъезда, была убита ею же постоянными скандалами, оскорблениями, попреками за неумение заработать большие деньги. Так что о жене у него сердце не болело. А вот по дочке он очень скучал. Появление Марины и ее сынишки, как глоток свежего воздуха ворвался в его жизнь. Роберт часто вспоминал, как однажды он шел после тяжелой операции по полутемному ночному коридору, и как Марина, стоявшая у раскрытого окна, сказала, когда он поравнялся с ней: «Роберт Александрович, вы так устало выглядите. Вам необходимо отдохнуть». Она сказала это так ласково, совсем по-домашнему, что у него где-то внутри слева тоскливо заныло. Ему было до боли приятно слышать ее теплый заботливый голос. Голос, обращенный сейчас только к нему в этом пустом неуютном коридоре. И не тогда ли то чувство, которое Роберт уже испытывал к Марине, укрепилось так прочно и неотвязно, что очень тяжело было сейчас справиться с разлукой. Роберт понимал, что он больше никогда не увидит Марину, разве что, случайно. И все же, в который раз он пытался убедить себя в том, что поступил правильно, не сказав Марине ни слова о своем большом к ней чувстве, даже в последнюю минуту.

Маринин муж часто по должностной обязанности отсутствовал дома. Бывало и по нескольким месяцам. Когда он уходил от Марины, признался, что любит другую женщину, которая живет в другом городе и имеет от него ребенка. Он ушел навсегда, не устраивая скандалов, не требуя раздела квартиры и имущества. Только попросил Марину не подавать на алименты, обещая регулярно присылать деньги сыну. И Марина в свои двадцать три года осталась одна. Ей было очень тяжело в первое время. Родители ее звали к себе, но Марина отказалась переехать к ним. Она привыкла к этому городу, к работе, к людям. Родители помогали дочери, чем могли. Да и муж не нарушил своего обещания. Так что, материально Марина не нуждалась. И квартира есть, и в квартире все. Да, все было у Марины, кроме счастья, обыкновенного женского счастья. Ее порой охватывала непреодолимая тоска. Хотелось пойти куда-нибудь с подругами, развлечься. Но эта вечная проблема – не с кем оставить ребенка, связывала Марину по рукам и делала ее жизнь совсем бесцветной. Подруги ей советовали оставлять сына в «круглосутке». Но Марина и слушать не желала о таком варианте. И все же она иногда вырывалась с друзьями то на концерт, то на выставку, оставляя Сашу у соседей или с мамой одной из подруг.

Вот так невесело тянулись эти два года, И теперь, когда Марина, наконец, встретила человека, полюбила его и была почти уверена, что и он к ней небезразличен, столкнулась с непреодолимым препятствием.

«И все по своей глупости. Подумаешь, бабы посудачили бы о моем незавидном положении разведенки. А Роберт, конечно же, ознакомился с данными, которые аккуратно записала в историю болезни медсестра. Ну, что же теперь делать?» Пока Марина дать ответ на этот вопрос не могла. Но знала, что оставить это так, она не должна.

В который раз Марина вспоминала взгляд Роберта, его спокойный голос, его говор с этим милым акцентом. И ей становилось жутко от мысли, что никогда она больше его не услышит. Марина знала, что Роберт не будет искать с ней встречи, никогда не позвонит по телефону, который можно взять в истории болезни. «Значит я должна сама…Сама. Но как это сделать? Как сделать так, чтобы не задеть своего самолюбия и, тем более, не ошибиться на счет Роберта, его чувства? Может быть, мое разгоряченное сердце ошиблось?» Марина придумывала разные варианты. И дома, и на работе, и на улице она думала о том, как бы все лучше уладить и остановилась на одном. Она просто написала письмо в больницу, на кафедру, на имя Роберта. Собственно, это было не письмо, а, скорее, записка в несколько строк, которые должны были решить все. Марина написала следующее: «Мне очень плохо без тебя. Я совсем одна. И если я тебе хоть капельку нужна, найди меня». Она не написала обратного адреса. Марина верила, если человек любит, то поймет от кого это послание.

Отправив письмо, Марина стала ждать ответа. Она не знала, каким он будет: телефонным ли звонком, письмом ли. Но больше всего она боялась вовсе не получить его. Настали мучительные дни ожидания. Поэтому любой звонок в дверь или по телефону тревожили Марину.

Как-то в один из вечеров, как обычно, задержавшись в больнице, Роберт обнаружил у себя на столе в ординаторской конверт. Письмо было адресовано ему, но обратного адреса не было. Роберт был в недоумении: почерк незнаком, письма всегда присылались на дом. Сердце подсказывало что-то сверхнеожиданное. Роберт с волнением распечатал конверт. «Она! Марина! Родная! Любимая!» Не веря своим глазам, он несколько раз прочел эти волнующие и такие нужные ему строки. Затем Роберт с ликующим и бешено колотящимся сердцем стал искать историю болезни Власова Саши. Адрес! Срочно адрес! И вот перед ним все данные. Он опрометью выскочил в коридор и столкнулся с медсестрой.

- Роберт Александрович! Вы видели письмо у себя на столе? Я вам забыла его отдать, оно еще вчера пришло.

-        Да-да. Спасибо!

«Боже мой, еще вчера! Вчера я мог ее уже видеть. Подумать только! Забыла отдать», - думал Роберт, выбегая из больницы.

Он буквально влетел в машину и гнал ее, рискуя иметь неприятности с ГАИ. Но иначе он не мог. Слишком долго он этого ждал, слишком истосковалось сердце.

Вот, наконец, ее дом. Роберт, не дожидаясь лифта, быстро взбежал на четвертый этаж, ища глазами номер квартиры. Найдя нужный, секунду помедлил и нажал кнопку звонка.

Марина открыла дверь и растерянно вскинула на Роберта глаза. Они несколько секунд стояли не двигаясь. Затем глаза Марины заблестели непрошеными слезинками, и она беспомощно опустила голову ему на грудь. Он обнял ее и, целуя, сказал со своим милым акцентом:

- Я так соскучился.

- Я тоже, - по улыбающемуся лицу Марины текли слезы. Слезы невыразимого счастья.

Л.Ермилова

1987 г.