Жилодёр

В 7часов тридцать минут утра, Александр Иванович Спирин, бурильщик 4 разряда,
очень ответственно съел стакан стеклоочистителя. В один прием.
Спустя пять минут в кочегарку, где совершилось это действо, вошёл его начальник,
Иван Александрович Жилин. Спирину стало хорошо. Иван Александрович сразу понял это. «Что, рукавом занюхал?», одобрительно спросил он у Спирина. Тот окуривал станок паром, готовясь его заводить. В очень мягкой форме Жилин сообщил Спирину, что он освобождает его сегодня от работы, как очень грамотно опохмелённого человека. «Прими это как благодарность и поощрение. Вот если бы ты опохмелился безграмотно, то есть занюхал хотя бы коркой хлеба, тогда я бы тебя вздрючил. Ты бы у меня по полной пахал 12 часов без перерыва. А так отдыхай, дорогой товарищ»

Оставив   Спирина наедине с остатками стеклоочистителя, Жилин вышел из кочегарки.
«Так… Начало дня хорошее», подумал он, «значит и концовка обещает приятный сюрприз»   Когда Жилин вернулся в комнату, снимаемую отрядом у заказчика, то обнаружил на кровати тело в одежде и в сапогах.
Это был напарник Спирина, помбур Сукин, в прошлом – хоккеист,
а в настоящем тихий пьяница. Он тоже хватанул стакан технического спирта,
как потом выяснилось. И тоже очень грамотно, ибо даже рукавом не занюхал, словно это была родниковая вода. Ему было даже лучше, чем Спирину. Тот, вернувшись
вслед за Жилиным, заявил, что если он освобожден, то пойдет и продолжит
дегустацию стеклоочистителя, чтобы определить, чем отличается это изделие
Бирюсинского гидролизного завода из местного магазина, от того же изделия, продаваемого в Тайшете. Сукин авторитетно заявил, что ничем, кроме этикетки.
«Э, ребята. Я разрешу ваш спор. Они ещё отличаются ёмкостью», ещё более авторитетно вмешался Жилин. Сукина он тоже поощрил, освободив и его от трудовой повинности.
На этом очень содержательный разговор был прекращен. «А я?» с надеждой спросил присутствовавший при разговоре водитель Пантелей Воронов. Принюхавшись, Жилин сделал ему выговор: «А ты почему трезвый? Что, самый умный? Вот и будешь пахать за троих. Сегодня со мной на шурфы!»

Воронов даже рот раскрыл от такой несправедливости и его рука машинально потянулась к стоящей у стола, початой бутылке средства «Чистый». Жилин, упредив это движение, отодвинул её подальше: «Раньше надо было думать. Нехрен сейчас умничать. Поехали!»

Он решительно поднялся и вышел из комнаты. Воронов потянулся за ним. Правда не столь решительно, а с большим сожалением и завистью к остающимся Спирину и Сукину.
Работал в этот день он с каким-то остервенением. Сначала остановил машину возле леспромхозовской свалки, накидал в кузов древесной обрези. Без обычного в таких случаях указаний Жилина. Приехав на место заложения шурфов, быстро развели несколько костров для оттаивания закаменевшей от тридцатиградусных морозов земли и остановились перекурить возле последнего кострища. Как молча работали, так и стояли, сплёвывая табачную слюну в огонь. Наконец Воронов заговорил: «Хреновый из тебя начальник, Иван Александрович. Ты что ж, сам рабочих на пьянку подбиваешь? Они же щас развяжут – мало не покажется, а мы вкалывай?»

«Долго думал?», спросил Жилин

«Чево?

«А ничё. Проспятся», беспечно ответил Иван, поддразнивая Пантелея.

«Ага, проспятся. В аккурат через неделю», зло ответил Пантелей.

«Эх ты, стратег. Да они завтра уже виноватыми себя чувствовать будут. Виноватыми и больными. Как побитые собаки. А я их ещё и опохмелю. Денег-то у них нет. И после бери их голыми руками. Не-е-ет, Пантелей, водка это великая сила. В грамотных руках. Надо только паузы соизмерять и коллектив твой. Вот ты думаешь почему Ельцин монополию

водочную ликвидировал и разрешил водку даже на улице продавать с рук, как огурцы или лук? Да потому что проще управлять. Опять же зарплату хорошую требовать не будут. Лишь бы хватило на опохмелку. А наш отряд – он же часть страны, только маленькая. Те же проблемы, те же радости. Ферштейн?»

Пантелей стоял и слушал, раскрыв рот, как недавно в комнате

«А чё ты мне всё это говоришь. Не боисся?», наконец ответил он на эти рассуждения Жилина.

«А чё мне бояться? Ты малопьющий, тебе это в жилу. Гордишься небось про себя – я не такой, как они. А и расскажешь им, ну так и что? Не, Пантелей, тебе ещё далеко до командиров. Тут – психология!», резко закончил разговор Жилин и бросил окурок в костёр. «Гляди, а вон сварной к нам идёт»

Со стороны гравийного карьера подошёл сварщик щебзавода Николай, услугами которого они часто пользовались. Он тоже иногда взаимообразно одалживал у Жилина грузовик – сена там подвезти с лесного стожка, или дров и они постепенно сдружились.

Поздоровались. «Мужики, я тут свинью заколол, приходите на свежину. И баньку истоплю»

«Ясно, нужен наш зилок. Но свежина и банька – это хороший бартер.

Вот и приятная концовочка дня, не подвела интуиция», подумал Жилин.

«А что, Николай. И придём. Нищему собраться – только подпоясаться», бодро ответил он сварщику.

«А ты с женой приходи, моя передала», обратился Николай к Воронову. «Часикам к семи»

Кивнул обоим и пошёл обратно. Не очень разговорчивый был мужик и предельно конкретный.

«Ну что ж, Пантелей, вот и нам подфартило. Как говорится, будет тебе белка, будет и свисток. А ты потребителям стеклоочистителя намедни завидовал. Не умеешь пердеть в воду, не пугай рыбу. Доставай кирки и лопаты, начнём помаленьку»

Домой вернулись под вечер изрядно уставшие.

В комнате был бардак. На полу у кровати Спирина – загустевшая лужица крови. Стекло от дверцы пристенного шкафа, расположенного в противоположной стороне было разбито,
а на дверце потеки той же крови. Дегустаторы
средства для мойки зеркал и выведения пятен от шариковой ручки спали. У Спирина
была развалена рука. Вероятно, он так усердно выводил пятна, что его заштормило
и он выпал из игры в дверцу, выдавив стекло, осколок которого разделал ему руку
так же профессионально, как мясник на рынке свиную тушу. Гордеев с Ворониным
подняли Спирина и попытались оказать ему помощь, но он удрал от них на лестничную
площадку и завыл там, как койот в пампасах. Растолкали Сукина,
но тот ничего не понимал. Вероятно, смыл пятно с души универсальным средством
«Чистый» и пребывал в состоянии умиротворенности. При осмотре в больнице
оказалось, что Спирин повредил сухожилия, и пока он лечился, все забыли, что он
бурильщик. С тех пор ездил помбуром и получил кличку «жилодер», но щадя
самолюбие, звали его так за глаза.