Экономическая система, выстроенная за тысячу лет, достигла предела развития и разрушается

МИР УЖЕ 40 ЛЕТ ЖИВЕТ В УГЛУБЛЯЮЩЕМСЯ КРИЗИСЕ, И ВЫХОДА ИЗ НЕГО НЕ ВИДНО

Российский экономист Олег Григорьев, предсказавший кризис 2008 года, прочитал в начале марта в лаборатории социальных инноваций Cloudwatcher лекцию, в которой рассказал об основных идеях своей теории. В основе ее лежит известное с Адама Смита понятие разделения труда. Григорьев доказывает, что современная мировая экономическая система, построенная на разделении труда, достигла предела роста, а это означает, что она может теперь только разрушаться. Поэтому все методы борьбы с кризисом, которые сейчас применяются, не могут дать результата.

Олег Григорьев: «Еще одна проблема — это проблема определения денег. В экономической теории деньги определяются через деньги, там замкнутый логический круг. Но если его пройти, то становится ясно, что в экономической теории деньги определяются через деньги, а это значит, что деньги не определяются вообще никак»

ЭКОНОМИСТЫ, КОТОРЫХ ТОРКНУЛО

Я профессиональный экономист, ученый, ну, был перерыв, конечно, на всякие развлечения типа госслужбы и еще чего-то, но я и тогда оставался ученым и все время думал. О чем я думал? У нас есть некоторая экономическая теория, ее преподают, все ее слушают, но мало кто вникает в то, что преподают. На самом деле те, кто более-менее углубленно занимается экономикой, понимают, что в теории нам рассказывают одно, а в реальности происходит совсем другое. Есть целый ряд проблем, очень серьезных, на которые экономическая теория просто ничего не отвечает. Это все было известно и тридцать лет назад, обо всех проблемах. Кризис мы предсказали; предсказали и стали работать. И, по крайней мере, к нашим трудам стали обращаться, интересоваться, кто ж такие те люди, которые все-таки предсказали кризис, и почему они это сделали.

Самая распространенная проблема, она самая известная, может быть, — экономическая теория никогда не могла понять, что происходит с развивающимися странами. Развивающиеся страны все время не вписывались в рамки экономической теории. Обращу ваше внимание: именно проблема развивающихся стран породила больше всего диссидентов от экономической теории. Ну, самым известным, вы наверняка слышали эту фамилию, является лауреат Нобелевской премии Джозеф Стиглиц. У него очень интересная биография: академический ученый, занимался экономикой, потом крупный чиновник, по-нашему он был министром экономики Соединенных Штатов Америки. Потом он стал (не знаю уж почему, то ли он сам захотел, то ли его бросили, как у нас говорят, на сельское хозяйство) заниматься в мировом банке проблемой развивающихся стран. И вот там его торкнуло, и он сказал: «Я несколько десятилетий занимаюсь экономической теорией, я получил за это Нобелевскую премию, я считал, что я во всем разбираюсь. Когда я столкнулся с реальными проблемами развивающихся стран, я понял, что всю нашу экономическую теорию можно выкинуть куда подальше, потому что она не работает». Он написал целую серию книг. У нас три, по-моему, его книжки переведены на сегодняшний день. Это самый известный случай.

Второй случай тоже известный, вы тоже наверняка слышали эту фамилию, это еще один нобелевский лауреат по экономике — Пол Кругман. Которого торкнуло, кстати говоря, так же, как и Стиглица, во время азиатского кризиса. Кругман тогда сказал: «Да, что-то такое там произошло, что ни в какие теории не вмещается». Это самые известные случаи, на самом деле я могу очень долго перечислять фамилии менее видных авторов, которые не имеют таких наград, как Нобелевская премия, и которые, в общем, признают, что экономическая теория не работает — по крайней мере, в этой сфере. А что значит: экономическая теория не работает в этой сфере? Речь идет о нескольких миллиардах людей, о десятках государств, и вообще возникает проблема: экономическая теория, которая вроде бы работает в каком-то очень узком круге стран, не работает нигде больше.

«Я ПОНИМАЛ, ЧТО ТАКОЕ ПУЗЫРЬ И КАК ОН РАБОТАЕТ, Я ЗА НЕГО ПОДЕРЖАЛСЯ»

Вторая проблема, с которой столкнулась экономическая теория, фактическая — это то, что произошло с экономикой СССР. Вот смотрите, как все думали, что должно было быть по теории. СССР, считалось, достаточно развитая держава, долгое время противостояла Соединенным Штатам Америки. Ну да, считалось, что она, конечно, менее эффективна, потому что здесь нет частной собственности и еще чего-то, и еще чего-то, нет хороших стимулов к труду. И поэтому в Советском Союзе был кризис. Считалось (как бы мировое экономическое сообщество в этом соглашалось), что как только появятся стимулы к труду, как только появится частная собственность, как только появятся какие-то такие вещи и когда будет ликвидирована плановая система, которая неэффективна, когда не будут производить лишнее и, в первую очередь, уменьшат военные расходы, то, конечно, экономика Советского Союза расцветет. Вместо этого получили долгий и глубочайший спад этой экономики. Можно было говорить, что разграбили, что сделали ошибки. Но на самом деле анализ показывает, что ни фактор разграбления, ни фактор ошибок не может объяснить вот такого результата, который был.

Третья проблема — она тоже хорошо известна. Это пузыри. В экономике есть пузыри. Мы это с вами знаем, обыватели простые знают, что есть пузыри, они не боятся этого слова. Самое смешное, что, по крайней мере, до 2008 года экономическое сообщество вообще отрицало, отрицало в принципе возможность наличия пузырей. При том, что история пузырей в экономике длительная, началось еще с пузыря тюльпанового, это XVII век в Голландии, и как бы их очень много. Но экономическая теория не знает, что такое пузыри, она не хотела признавать пузыри. После 2008 года сквозь зубы некоторые — либо диссиденты вроде Стиглица, либо представители периферийного экономического сообщества — стали признавать, что пузыри возможны. При том, что есть богатая история, пузыри описаны, они все известны. Я с пузырем столкнулся живьем, когда был начальником бюджетного отдела экономического управления президента Российской Федерации, то есть пузырь, который закончился дефолтом 98-го года, рос у меня в руках. И я понимал, что такое пузырь и как он работает, я за него подержался. Я с удивлением узнал, для меня было совершенно очевидно, что это пузырь, что это реальность, были понятны механизмы его образования, роста и так далее. И я с изумлением потом понял, что все, кто считает себя солидными экономистами, отрицают сам факт наличия пузыря.

В СОВРЕМЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ НЕТ ДАЖЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ДЕНЕГ

Это фактические проблемы. Есть несколько внутритеоретических проблем, которые известны очень узкому кругу профессиональных экономистов, студентам про них не рассказывают, и даже аспирантам про них стараются не рассказывать, это такое сверхзнание, собственно теоретические проблемы. Ну, первая известнейшая проблема — это проблема микро-макро. Кто имеет экономическое образование, знает: есть микроэкономика, есть макроэкономика. На самом деле, связи между ними никакой нет. Проблема микро-макро заключается в том, что еще пятьдесят лет назад была сформулирована задача создать единую теорию экономики, связать процессы, происходящие на микроуровне, с процессами, происходящими на макроуровне. Эта задача была поставлена, но она до сих пор не решена. Регулярно появляются сообщения о том, что вот мы что-то придумали, сейчас мы эту задачу решим. Последнее такое заявление я слышал где-то в году 2006-м от какой-то из американских исследовательских групп: сейчас-сейчас! С тех пор молчок. Пятьдесят лет невозможно решить задачу, которая обеспечивала бы единство экономической теории. Поэтому мы имеем два кусочка экономической теории.

На самом деле кусочков экономической теории еще больше, потому что у нас есть проблема, связанная с тем, что отдельно существует экономическая теория для реального сектора и отдельно существует экономическая теория для финансового сектора. И они тоже, на самом деле, между собой никак не связаны. Им даже учат в разных ВУЗах — экономистов учат одному, а финансистов совсем другому. Почему? Я могу сказать, что такое для экономиста финансовый сектор в модели. В модели для экономиста финансовый сектор — это посредник с нулевой прибылью, который просто трансформирует короткие деньги в длинные и наоборот. И обязательно с нулевой прибылью, что противоречит и фактическим данным — мы знаем, как меняется доля, скажем, финансовых секторов в прибылях современного западного мира. Если сорок лет назад доля финансового сектора составляла 25%, то сегодня она составляет 75% — эта вот нулевая прибыль. Финансистов учат, как эту прибыль зарабатывать, и они смеются над этой экономической моделью финансового посредника с нулевой прибылью, который просто перекладывает деньги из коротких в длинные и наоборот. Ну, они себя так не ощущают и правильно делают, они действительно реально зарабатывают деньги — экономисты не знают почему. Вот экономическая теория не может дать ответа на этот вопрос.

Еще одна проблема — это проблема определения денег. Кто хорошо знает экономическую теорию, тот знает, что в экономической теории деньги определяются через деньги, там замкнутый логический круг. Он очень длинный, поэтому его мало кто может пройти. Но если его пройти, то становится ясно, что в экономической теории деньги определяются через деньги, а это значит, что деньги не определяются вообще никак.

Я мог бы долго перечислять, есть еще более мелкие проблемы.

Например, экономисты долгое время не знали, почему существуют фирмы. Это напоминает мне старый анекдот про физиков: согласно всем законам физики шмель не может летать, но поскольку он этого не знает, то летает. Согласно экономической теории фирмы существовать не могут, потому что они менее эффективны по сравнению с отдельными товаропроизводителями. Более того, чем крупнее фирма, тем менее эффективна она должна быть. Но фирмы про это не знают, поэтому существуют, растут, становятся все крупнее, все мощнее. Долгое время этот вопрос был проблемой, потом появился еще один нобелевский лауреат Рональд Коуз — их теперь двое в этой сфере, Коуз и Уильямсон, это Нобелевская премия, полученная два года назад. Вроде бы — еще раз повторяю, вроде бы, — они решили эту задачу, вроде бы, нашли объяснение, почему существуют фирмы. Сразу могу сказать, объяснение совершенно не удовлетворительное, очень активно критикуется, но все как бы считают ненужным обращать внимание на то, что оно методологически несостоятельно, потому что говорят: «Ребят, в общем, фирмы же существуют — ну должно же быть какое-то объяснение этому. Пусть будет хоть такое, пусть хоть плохонькое». И так далее, и тому подобное.

КАК РОДИЛАСЬ НЕОКОНОМИКА

Вот это все нам было известно. Собственно, я все свои тридцать лет занятий наукой занимался в первую очередь проблемой развивающихся государств. Над этим я много думал, потому что тут самые большие расхождения в теории. Давайте просто для иллюстрации. В чем проблема с развивающимися странами? В экономической теории считается, что чем реже некоторый ресурс, тем выше должна быть его цена. Ну, нормально. Этот пример вот все приводят, я его тоже приведу, его можно во многих книжках найти: возьмем врача, квалифицированного. На Западе квалифицированных врачей много, а в Индии их мало. Делаем вывод: поскольку в Индии квалифицированных врачей мало, то цена на них должна быть высокой, и, вообще говоря, врачи должны ехать из Соединенных Штатов в Индию. Но на самом деле мы видим, что квалифицированные врачи почему-то едут из Индии в Соединенные Штаты: теория говорит одно, практика показывает другое. Дальше придумываются анекдотические объяснения. Могу привести одно из них: квалифицированный врач должен существовать в некой среде, у него должны быть квалифицированные медсестры. И если окружить квалифицированного врача в Индии квалифицированными медсестрами, то он не поедет в Америку, а останется у себя в Индии. Это говорится на полном серьезе. Подумать о том, что и квалифицированные медсестры поедут тут же в Америку, — до этого как-то не доходит.

Занимался, значит, я вот этой проблемой. И, в общем, в какой-то момент мне все-таки эту проблему развивающихся государств удалось разрешить. Это произошло не так давно, всего лишь десять лет назад, даже меньше, в сентябре 2002 года. Знаете, осенило: было совещание по проблеме развития строительного комплекса в России. И вот там говорили всякую чушь, а я все время об одном и том же думал — не подумайте, об экономической теории. И меня осенило, я там целую лекцию прочел, на 15 минут. И когда это решение сложилось, стало понятно, что многие проблемы действительно решаются — из тех, которые я знал. Стало понятно, что произошло с Советским Союзом, стало понятно, почему фирмы все-таки существуют, несмотря на то, что они не могут существовать, стало понятно многое. Так, собственно, и началась неокономика.

ПОЧЕМУ ФИРМЫ ВСЕ-ТАКИ СУЩЕСТВУЮТ?

На самом деле, ответ простой, когда его всем говоришь, отвечают: «Ну как же, это и так понятно». Всем вроде бы понятно, когда ответ известен, почему же сами не догадались? Разница в уровнях разделения труда. С Адама Смита известно, что чем выше уровень разделения труда, тем выше эффективность производства. Он приводит в пример производство булавок. Один квалифицированный кузнец может сделать 5 булавок в день. А булавочная фабрика, на которой работает 10 человек и где производство булавок разделено на 18 последовательных этапов, производит за тот же самый день 4000 булавок. Делим на 10 человек, выходит 5 и 400. Вот это первый пример разделения труда, который описал Адам Смит. С этого начинается экономическая теория, с этого вообще начинается политэкономия. У нас вся экономическая теория началась с Адама Смита, это самая первая глава «Богатство народов», которая так и называется «Разделение труда».

Опять-таки: про разделение труда все всегда пишут, все экономисты. Вы же слышали, что России надо встроиться в мировое разделение труда? Ну, это нам все расскажут: важно найти свою нишу в мировом разделении. То есть, эти слова все произносят, но никто не понимает, как выяснилось, их значения. Никто не понимает, что страны, например, различаются уровнем разделения труда. И это не следствие того, что одни плохие, другие хорошие. Есть объективные факторы, которые влияют, они тоже известны, их описывал и Адам Смит, и, кстати, потом систематизировал Карл Маркс: для того, чтобы было разделение труда, нужно население. Если у вас в стране живет миллион, вы можете создать разделение труда на миллион человек, и все, на этом у вас закончится рост эффективности. А если у вас 10 миллионов, то вы создадите разделение труда на 10 миллионов, и у вас экономика будет эффективной. Ну, не только этот фактор, их много, они описаны. Если мы это начнем правильным образом применять — вот напрямую к анализу тех или иных процессов, — то получим результаты.

Почему существует фирма? Все знают про разделение труда, все читали Адама Смита, все знают про булавочную фабрику, а ответить на вопрос, почему существует фирма, не могут до сих пор. Потому что фирма, мы-то с вами теперь знаем, организует разделение труда более высокое. И поэтому она более эффективна, она побеждает. Да, но когда мы это придумали, у меня лично ушло, наверное, года три на то, чтобы понять: это я такой умный или все остальные такие дураки. Я не мог поверить, что такой простой мысли нигде нету. Вот вы будете смеяться, но действительно оказалось именно так: про это никто никогда не говорил, про это никто никогда не писал. Сами слова употребляли, но употребляли так: разделение труда — это хорошо, все остальное — это плохо. И это все, выводов никто не делал.

«В ДЕНЬГАХ НЕТ НИЧЕГО ОБЪЕКТИВНОГО»

И вот когда это стало понятно, когда стала понятна роль разделения труда, была пересмотрена вся история развития экономики — сначала за последние двести лет, потом нам пришлось углубиться и дойти где-то до X-XI века. И стало понятно, что мы достигли в рамках планеты Земля и в рамках ее населения — в рамках факторов, определяющих рост разделения труда, — мы достигли уже предела роста разделения труда. Причем достигли даже не в нулевые годы, а раньше. Да, мы говорим «кризис, кризис». Кризис наступил раньше, мы уже давно, несколько десятилетий живем в кризисе, с которым как-то справлялись, механизмы борьбы с кризисом понятны, но эти механизмы все были временные. Опять-таки, почему мы сумели предсказать кризис 2008 года. Что он неизбежен, что он приближается и что он будет вот таким. Мы с самого начала сказали, что это не простой, обычный, циклический кризис, это кризис уже всей системы, целиком и полностью. Именно потому, что мы достигли уровня разделения труда в рамках земного шара. Причем мы сделали это в конце шестидесятых — начале семидесятых годов прошлого века. Поэтому вся система, которая была на этом построена, она уже начала потихоньку разрушаться и будет разрушаться дальше.

Вторая часть, связанная с теорией денег, более глубокая. Вкратце, чтобы вы понимали. Мы все привыкли, нам всем рассказывают — тем, кто имеет экономическое образование, это даже вдолбили в голову, — что в деньгах есть нечто объективное. Мы, может быть, не всегда знаем это объективное, но оно обязательно есть, его можно найти. Вот когда мы стали рассматривать разделение труда, мы поняли, что в деньгах нет ничего объективного. И именно потому, что в деньгах нет и не может быть ничего объективного, они работают. Еще раз повторяю: деньги работают только потому, что в них нет ничего объективного. Это верно для ныне действующей экономики и это будет верно, в общем, для любой другой, которая может прийти на смену.

Это основной вывод, не буду сейчас ничего расшифровывать, поверьте на слово. Мы сами очень удивились, когда подошли к нему с четырех разных сторон, и вот когда уже даже подошли, то долго не решались сами себе в этом признаться. Ну, потому что… опять-таки, у меня классическое экономическое образование, в меня тоже вбили, что за деньгами есть что-то объективное, даже если мы его не знаем, мы можем его найти. Нету. И вот когда мы это поняли, нам стало гораздо легче, мы сейчас уже очень активно выстраиваем всю экономическую систему, исходя из этих предпосылок, и все у нас получается. Вот чем мы занимаемся.

Слон.ру