Карл Фредерик "Пищевая цепочка"

Карл Фредерик
Пищевая цепочка
http://lib.rus.ec/b/408931/read#t15
Иллюстрация Людмилы ОДИНЦОВОЙ

Эллиот жадно смотрел, как Борис выключает замедлитель Хиггса и начинает картографический облет планеты, которую они окрестили Незабудкой. Оттолкнувшись одной рукой от внутренней стенки корпуса, он обнаружил, что хотя был по-прежнему невесом, масса у него уже появилась — уравнение f=ma снова имело смысл. Он проскользил к своему месту и, не отрывая глаз от обзорного экрана, пристегнулся к креслу. Куда только подевались все эти так раздражавшие его мелочи, которые постоянно грозили перерасти в открытую войну: Марк, указывающий всем, что делать, только потому что он капитан; ломаный английский Бориса; аристократический английский Марка и соответствующая манера себя вести; непоколебимая уверенность Бориса в том, что против ферзевого гамбита следует использовать защиту Нимцовича; насмешки Марка и Бориса по поводу его вегетарианства.

Их основной миссией был поиск внеземной жизни. Второстепенная задача заключалась в том, чтобы выяснить, насколько люди способны переносить путешествия в глубоком космосе. И Эллиот должен был признаться, что он переносил свое не особенно хорошо — во всяком случае, до настоящего момента.

Пальцы Эллиота, голубые в свете обзорного экрана с зависшим на нем ярким изображением планеты, заплясали по клавиатуре, запуская спектральные анализы атмосферы, огромного и единственного на планете океана, а также единственного обширного материка, покрытого тем, что вполне могло оказаться деревьями.

Материнская звезда Незабудки, Рольф-124С, находилась в шести световых годах от земного Солнца, однако благодаря новой технологии постройки околосветовых космических аппаратов и замедлителям Хиггса их экипаж смог добраться сюда меньше чем за шесть месяцев — по своей временной шкале.

Много лет назад лунный телескоп Тэн-Лю получил спектрографические данные, предполагавшие, что на этой планете действительно существует жизнь, причем с характерным химизмом, исключительно похожим на земной. Ученые объясняли это панспермией: дескать, и на Землю, и на Незабудку жизнь могла быть занесена плывущими сквозь пространство сложными органическими соединениями. Религиозные люди объясняли это наличием вселенского Божьего плана.

Когда съемка была закончена, Борис вывел корабль на экваториальную синхронную орбиту над линией побережья.

— Запускаю контейнер с роботами… — послышался голос Марка. — Пошел!

Через свое смотровое окно Эллиот увидел, как от корабля отделилась небольшая капсула и направилась к планете. Он проследил за ней, наращивая увеличение по мере ее отдаления. Приблизившись к верхней границе атмосферы, капсула раскрыла грузовой отсек и выстрелила стерильный пузырь, в котором содержались три автономных робокара. Пузырь лопнул, и робокары, подвешенные каждый под своим управляемым парашютом, начали спускаться к намеченной посадочной площадке — белой полоске пляжа, отделявшей воду от зелени предполагаемой растительности.

Приземление прошло удачно, и Борис Вышков, извечный друг всего, что передвигается на колесах, хлопнул ладонью по приборной панели:

— Здорово! Очень здорово!

— Воистину так, — отозвался капитан Марк Дональдсон, берясь за рычаг управления. — Ну что ж, начнем наше исследование, если никто не против?

Марк перевел роботов в автономный режим, при котором они должны были направляться в сторону любого замеченного движения. Однако они не трогались с места, поэтому Марк при помощи рычага медленно повел головного робота через пляж к полосе зелени. Два остальных робокара двинулись следом.

Эллиот, повернувшись, поглядел на обзорный экран Марка, куда выводилось изображение с передней камеры головного робокара. В благоговейном молчании Эллиот, Борис и, конечно, сам Марк смотрели, как робот приближается к тому, что можно было принять за лес или джунгли. Уровень освещенности упал: ветки и листья закрыли почти весь свет Рольфа-124С.

— Это и вправду деревья, — проговорил Эллиот шепотом. — Вроде бы.

Марк подвел головной робокар к одному из них и остановился.

Дерево было толстым и приземистым, с широкими зелеными листьями величиной с обеденную тарелку. Серый ствол возле основания окружало густое сплетение чего-то наподобие корней. Они образовывали вокруг ствола сплошное кольцо, которое выдавалось во все стороны едва ли не дальше ветвей. По нескольку корней от каждого дерева змеями уползали прочь и терялись в корневой системе соседних деревьев.

— Однако странно, — заметил Марк, взглянув на панель управления. — Другие роботы продолжают двигаться. И перемещаются с приличной скоростью.

— Наверное, где-то замечено движение, — предположил Борис. — Роботы следуют.

Марк переключил изображение на мониторе на камеру другого робокара.

— Вы правы, так и есть. В этом, э-э… лесу действительно что-то движется.

Робокар выбрался на открытое место. На другой стороне, прислонившись к дереву, стояло существо.

— Боже милосердный! — Марк выпучил глаза, глядя на экран.

— Как корова с шестью ногами, — заметил Борис.

Эллиот поймал себя на том, что стоит, раскрыв рот. В животном и впрямь было что-то коровье, однако его спина покато уходила от холки вниз, как у жирафа. И если средние и задние ноги оканчивались чем-то наподобие копыт, то на концах передних конечностей располагалось нечто, напоминавшее кисти рук, — с четырьмя длинными пальцами на каждой. И помимо всего прочего, по бокам головы животного торчала пара чего-то, очень похожего на заячьи уши.

— А знаете, — сумел наконец выговорить Эллиот, — оно вроде как… ну, вполне нормальное на вид. — Он покусал губу. — В смысле, выглядит достаточно знакомо.

Марк кинул на Эллиота взгляд через плечо.

— Знакомо? — повторил он с хриплым смешком. — Я бы посоветовал вам контролировать количество потребляемого спиртного.

— Да нет! Я хочу сказать: в целом оно устроено по тем же принципам, что и земные животные, — прошептал Эллиот, не спуская глаз с существа. — Похоже, концепция панспермии все-таки верна.

— Ну, вы экзобиолог, вам и карты в руки. — Марк снова вернулся к монитору. — Бог мой, как бы я хотел там высадиться!

— Нет возможности, — ответил Борис. — Двигатели работают только в космосе.

— Да знаю я, знаю, — процедил Марк сквозь зубы.

— Идея была в том, чтобы не допустить биологического загрязнения, — пояснил Эллиот.

— Вы думаете, я загрязняю, — сказал Борис с улыбкой. — А ведь мы, люди, по крайней мере Марк и я, — он хлопнул себя по груди, — вершина пищевой цепочки!

Эллиот с трудом выдавил улыбку.

Из динамика на пульте донеслось нечто, похожее на блеяние, перемежающееся щелчками. Поскольку робокары не были оборудованы стереомикрофонами, Эллиот не мог бы поклясться, что звук исходил именно от животного.

— Как овца, у которой икота, — снова заметил Борис.

Марк кивнул.

— Всего лишь месяц наблюдений с орбиты, — проговорил он, обращаясь скорее к самому себе, чем к остальным, — едва ли компенсирует шесть месяцев, которые мы потратили, чтобы сюда добраться. — Он вздохнул. — Однако нам, как и Земле, придется довольствоваться роботами.

— Кстати, о роботах, — заметил Эллиот, — как насчет того, чтобы проверить нашего зайцеухого друга УМОм?

На одном из робокаров был установлен модуль УМО — Установки межвидового общения и оценки интеллекта. Замысел заключался в том, что если робот обнаружит что-то движущееся, он применит якобы не зависящий от вида тест на разумность. Если движущийся объект его пройдет, робот запустит развернутый курс обучения языку, который, по заверениям разработчиков, сможет обеспечить межвидовое общение.

— УМОм? — Марк задумался. — Нет, пока не стоит. Я бы предпочел не терять одного из роботов на… я не знаю, сколько времени это может занять… может быть, месяц.

— Месяц — это только если зайцеухий обладает интеллектом, — заметил Эллиот.

— Сомневаюсь. — Марк поджал губы. — В настоящий момент это неэффективное использование робокара. В любом случае, после того как мы улетим, этот малыш сможет проводить свои тесты сам по себе сколько угодно месяцев.

Эллиот грустно кивнул. Марк был прав: робот запрограммирован на безостановочную охоту на разумные объекты, и ему для этого не требуется человеческое вмешательство. У биолога не было никаких предлогов, чтобы задействовать робота именно сейчас.

— Запускаю ретрансляционный орбитальный спутник… пошел! — сказал Марк.

* * *
Пролетел месяц, и, несмотря на уникальность их положения, команда рвалась домой. На самом деле они здесь были больше не нужны — они не имели возможности спуститься на поверхность, а робокары могли продолжать исследования и сами по себе. Роботы записывали все, что им попадалось, отправляли данные на орбитальный спутник, а спутник пересылал их на Землю.

Уже сейчас полученные данные были захватывающими: Эллиот заказал вмонтированной в робокар химической лаборатории сделать анализ почвы, и к его радости (и удивлению), в ней не было обнаружено ничего, что могло бы причинить вред людям. Более того, местную растительность можно было есть, и судя по всему, она могла предоставить землянам какой-то необходимый минимум питательных веществ.

В почве имелась жизнь: без сомнения, эти создания заполняли экологическую нишу, отведенную на Земле насекомым. Были также организмы, зеленые, как трава, и похожие на кусты. И кроме того, были еще эти совершенно невероятные зайцеухие животные — единственные крупные существа, которых они обнаружили.

Эллиот предложил товарищам продлить срок миссии, доказывая, что на Земле все равно никто не заметит, а если и заметят, то волноваться не будут. Но Марк, как бывший военный, считал, что они не должны отклоняться от графика. Борису тоже не хотелось больше ждать. Да и сам Эллиот, слушая остальных, понял, что уже предвкушает возвращение на Лунную базу — где их, без сомнения, встретят как героев.

— Ну хорошо, — сказал Марк. — Борис, активируйте замедлитель Хиггса, и поехали домой.

Эллиот ожидал почувствовать знакомую легкость, ощущение потери плотности и радостное предвкушение возвращения на Землю через какие-нибудь шесть месяцев. Однако после того как Борис нажал кнопку, тяжесть Эллиота нисколько не изменилась.

— Что случилось?

Борис наклонился вперед и защелкал какими-то переключателями. Через несколько секунд он откинулся на спинку своего кресла и вздохнул.

— У нас проблема.

— Серьезная? — Марк вложил в это единственное слово целую вселенную тревоги.

— Может быть. — Массивные руки Бориса сжали рычаги. — Надо сделать диагностику.

— А что с двигателями Ричардсона?

Борис выпустил струю воздуха сквозь сжатые губы, издав звук, похожий на лошадиное фырканье.

— С двигателями отлично. — Он вперил свирепый взгляд в компьютер у себя на пульте. — Но без Хиггса мы не перенесем ускорение, чтобы дойти до околосветовой скорости.

Пока Борис работал, в помещении царило молчание. Несколько минут спустя он поднял голову и уставился на переднюю переборку.

— Это серьезно! Отказ элемента замедления.

— Вы можете это починить? — спросил Марк.

— Нет.

— Борис. Я же вас знаю, — с мольбой проговорил Марк. — Вы можете починить что угодно.

— Большой кубический чип замедлителя. — В голосе Бориса звучала покорность судьбе. — Он совсем маленький, хотя называется «большой». Когда сломается, такой миниатюрный чип даже швейцарский часовщик не может починить.

— Может, распотрошить какой-нибудь другой элемент оборудования? — спросил Эллиот.

Борис покачал головой.

— Уникальный чип.

— И у нас нет замены?

И снова Борис медленно качнул головой.

— Очень сложно делать, и дорого. И его считают абсолютно надежным.

— Да неужели! — произнес Эллиот; по его тону чувствовалось, что он готов кого-нибудь убить.

— А если мы запустим двигатели с небольшим ускорением, — мягко спросил Марк, — сколько времени у нас уйдет на то, чтобы добраться до дома?

— Откуда знать? — Борис воздел руки. — Может быть, пятьдесят лет.

— Даже если мы введем нормирование, — произнес Марк шепотом, — провизии нам хватит на пару лет, не больше.

— И в любом случае, — со вздохом добавил Эллиот, — мы не сможем нормировать потребление кислорода.

Несколько минут прошло в молчании. Потом Борис сказал:

— Мы мертвы.

— Вы абсолютно уверены, что нельзя починить замедлитель? — спросил Марк.

— Абсолютно. Чип сгорел, его нет, головешка. — Борис повесил голову. — Мертвы.

Марк дико покосился на передний монитор.

— Нам все же придется спуститься на планету!

— Так смерть быстрее, — сказал Борис с угрюмым смешком. — Корабль сгорит в атмосфере.

Эллиот отметил, что его товарищи, кажется, восприняли новость с поразительным самообладанием, но затем решил, что, скорее всего, никто из них, как и он сам, попросту не хочет быть первым, кто «потеряет лицо».

Марк оглядел корабль, словно в поисках двери, ведущей к спасению.

— Как насчет гондолы аварийного катапультирования?

— Да! — Борис вскинул голову и устремил взгляд на люк. — Отлично! Превосходно! Мы набиваем туда еды и спускаемся вниз.

— Эй, подождите-ка, — перебил Эллиот. — Наша миссия в значительной степени заключалась как раз в том, чтобы не заразить планету земными организмами.

— Черт с ним, с биологическим заражением. — Марк смерил его холодным взглядом. — Лично я хочу остаться в живых. — Его губы растянулись в тонкой усмешке. — Чтобы все остались в живых, — добавил он, словно это не сразу пришло ему в голову.

— Но…

— Я отправляю радиограмму на Землю, — сказал Борис. — Через… пятнадцать лет они нас спасут.

Эллиот откинул назад голову.

— Пятнадцать лет! — Он попытался засмеяться.

— Это возможно, — настаивал Марк, не сводя глаз с Эллиота. — Температура поверхности восемьдесят градусов[26], как на курорте. Вы сами проводили химические анализы. Мы сможем питаться местными растениями. Там, наверное, нет никакой микрофлоры, которая могла бы причинить нам вред. — Его взгляд стал пронзительным. — Вы ведь сами это говорили, не так ли?

— А если не вредит нам, — торжествующе провозгласил Борис, — значит, наши микробы, может быть, тоже ничего не сделают зайцеухим.

— Вообще-то, экзобиология не такая уж точная наука, — возразил Эллиот. — К тому же, если исходить из теории панспермии, то там как раз вполне может оказаться целый набор микробов, способных нам навредить.

— Однако похоже на то, что их там нет, верно? — Марк блеснул улыбкой, слишком мимолетной, чтобы смягчить серьезное выражение его лица. — Возможно, нам следует благодарить за это эволюцию.

Борис попытался встать, но страховочные ремни удержали его.

— Земные микробы не могут вредить зайцеухим! Вы сказали так!

— Я сказал: может быть! Но если вдруг мы ошибаемся, это будет означать массовое убийство! — Эллиот стащил с лица очки. — А мы ведь до сих пор не знаем, насколько они разумны.

— Смотрите на них! — возразил Борис, повышая голос. — Тупые, как коровы!

— Ну хорошо, достаточно. — Марк обратился к Борису. — Вы действительно считаете, что мы можем воспользоваться аварийной гондолой?

— Она сделана для аварии на земной орбите, но… я думаю, да. — Он посмотрел на аварийный люк. — Да, наверняка.

Марк с Борисом принялись обсуждать детали высадки на поверхность и перевозки необходимых припасов, в то время как Эллиот обдумывал сложившуюся ситуацию. Кажется, у них не было никаких приемлемых вариантов. Пятнадцать лет — чертовски долгий срок; такая перспектива едва ли выглядела намного более желанной, чем быстрая смерть. И к тому же в том, чтобы стать мучеником науки, есть нечто романтическое. Его охватило ощущение собственной праведности.

— …жалко, нет оружия, — донесся до Эллиота голос Бориса, который вывел его из состояния задумчивости. — А то бы мясо добыли.

— Можно попробовать воспользоваться виброрезаком, — предложил Марк.

— Нет! — закричал Эллиот, которого привела в ужас мысль об убийстве зайцеухого зверька.

Марк и Борис резко повернулись и посмотрели на него. И тут, под давлением обстоятельств, Эллиоту пришла идея.

— Есть другой путь!

— Вот как? — сказал Марк.

— Смотрите, — продолжал Эллиот. — Биологи уже несколько лет проводят эксперименты по замораживанию мелких млекопитающих, а потом вновь возвращают их к жизни.

Марк не сводил с него подозрительного взгляда.

— Мы могли бы… — Эллиот заколебался; часть его сознания протестовала против того, что он собирался предложить. — Мы могли бы запустить автопилот и задать кораблю курс обратно на Землю, на лунную орбиту. А потом создать небольшую утечку воздуха, отключить жизнеобеспечение, усыпить себя до бессознательного состояния и…

— Это смешно, — сказал Марк. — Еще никто не пытался заморозить, а потом оживить человека.

— Но за пятьдесят лет, которые пройдут, пока мы доберемся до дома, там наверняка уже разработают необходимую технологию!

Марк и Борис смотрели на него и молчали.

— Подумайте сами, — Эллиот чувствовал, как на его висках проступают капельки испарины. — При медленной заморозке в вакууме не будет даже повреждения клеток!

Марк снисходительно рассмеялся.

— Заморозка и вакуумная упаковка. Нет, я не думаю, что это хорошая идея.

— Я тоже, — подхватил Борис со смешком, который больше походил на насмешливое фырканье.

И тут, ощущая себя вновь высмеянным своими коллегами, Эллиот принял импульсивное решение.

— Ну, вы как хотите, а я поступлю именно так. — Он изо всех сил пытался убедить себя в том, что это хорошая идея. — И как мне кажется, у меня будет больше шансов выжить, чем у вас.

— Вы так считаете?

— Я… да, я так считаю!

— Что же, очень хорошо.

Марк повернулся обратно к Борису, и они продолжили обсуждать свои будущие действия. План был такой: они отправят сообщение на Землю, после чего загрузят аварийную гондолу по самую крышу провизией и инструментами, какие только смогут взять с собой — благодаря тому, что Эллиот оставался на корабле, у них образовалось дополнительное место. Наконец Марк решительно подхватил Бориса и открыл люк, ведущий к гондоле.

— Думаете, мы сумеем построить укрытие без гвоздей и молотков? — спросил Борис, когда загрузка гондолы близилась к концу.

— Это не проблема, — заверил его Марк, заталкивая в гондолу шахматную доску Бориса. — Я был бойскаутом и получил значок за навыки выживания.

— Смешная мысль, — заметил Борис, — готовить нашу высокотехнологичную еду на костре.

Марк погладил пальцами подбородок — единственный из них троих он был гладко выбрит.

— Наши припасы мы будем приберегать для экстренных ситуаций. — Он бросил взгляд на Незабудку через смотровое окно. — С самого приземления мы будем использовать ресурсы планеты.

Глядя, как его товарищи готовятся к отправлению, Эллиот жалел, что не сумел удержать рот на замке. Однако он уже выболтал свое решение и теперь не мог взять его обратно. Дальше ему придется жить по-своему. «Или умирать по-своему», — с горечью поправил он себя.

— Удачи, — проговорил Эллиот слабым голосом. — Я буду какое-то время держать с вами связь.

«До тех пор, пока не наберусь смелости погрузить себя в долгий сон».

Наблюдая за изображением с обращенной к планете камеры, он ясно представил себе звук глухого удара, когда аварийная гондола тяжело приземлилась на той же самой полоске пляжа, куда раньше спланировали на парашютах робокары.

Эллиот дал увеличение и принялся с беспокойством глядеть на люк гондолы, но это продолжалось недолго. Вскоре крышка распахнулась и упала на пляж. Марк с Борисом выбрались наружу без скафандров — в них не было нужды. Впрочем, оба надели наушники, чтобы поддерживать связь.

— У вас все в порядке? — спросил Эллиот в микрофон у себя на пульте.

— Не то слово! — раздался в динамике жестяной голос — это был Марк.

— Здесь замечательно! — провозгласил Борис.

Эллиот с удивлением понял, что их голоса звучат по-настоящему счастливо, даже восторженно — что для Марка было совершенно нехарактерно. Эллиот приписал это действию воздуха Незабудки, в котором содержался более высокий процент кислорода, чем на Земле. Он пожалел, что не находится там, внизу, вместе с ними.

* * *
На протяжении нескольких следующих дней Эллиот, подобно Робинзону Крузо, переживал захватывающее приключение: превращение новой планеты в дом.

Он оправдывал отсрочку своего погружения в криосон, убеждая себя, что оказывает необходимую помощь Марку и Борису: будучи на корабле, он мог управлять робокарами и посылал их на разведку впереди людей, чтобы загодя предупреждать своих бывших товарищей о возможных опасностях.

Однако за следующую неделю никаких опасностей не обнаружилось — самым угрожающим стал внезапный ливень. Поэтому, испытывая лишь минимальное чувство страха, не больше того, какой может вызвать просмотр семейного кинофильма, Эллиот наблюдал, как Марк с Борисом обустраиваются: рубят деревья, чтобы сделать себе убежище, едят местные растения без видимых последствий и исследуют повадки туземных животных. Эллиот начинал чувствовать собственную бесполезность. Он-то был всего-навсего экзобиологом-теоретиком, в то время как Марк и Борис проводили биологические эксперименты на собственной шкуре. Эллиот буквально погибал от зависти.

К концу второй недели зависть начала уступать место скуке — даже несмотря на то что роботы обнаружили каких-то других «животных». По размерам эти создания сильно уступали зайцеухим и были очень пугливы — чаще всего они тотчас же убегали в более густые заросли, куда робокарам было трудно проникнуть. Ни Марк, ни Борис, по-видимому, не испытывали даже отдаленного интереса к тому, чтобы попробовать их отыскать.

Эллиот решил, что настало время отправляться в путь. Он приготовил свой гибернационный коктейль и запрограммировал корабль на долгое возвращение к лунной орбите.

Однако ему пришлось вновь отложить свой отлет. Борис внезапно объявил: «Я хочу мяса!» — сопроводив это требованием, чтобы Эллиот послал роботов выследить одного из зайцеухих.

Эллиот был в ужасе.

— Вы не можете просто так взять и начать здесь охотиться, — передал он в ответ. — Вы понятия не имеете, какие последствия это может иметь для местной экологии!

— Мне не важно.

— Послушайте, — Эллиот помрачнел, но старался, чтобы его голос звучал дружелюбно. Хорошо, что коммуникатор передает только звук, подумал он. — За миллионы лет эволюции мы превратились в высокоразумный вид. Для нас это должно быть важно.

В динамике послышался смех Марка.

— То есть если бы мы не были «высокоразумными», как вы говорите, — пренебрежительно заметил он, — нам бы ничто не мешало преспокойно начать охотиться и стать толстыми и здоровыми. В чем же тогда преимущество разумности, с точки зрения дарвинизма?

И прежде чем Эллиот смог сформулировать вежливый ответ, Марк добавил:

— Ладно, как вам такой вариант: мы отыщем верхнее звено местной пищевой цепи и будем есть то же, что едят они? Отведем на выяснение этого вопроса, скажем, одну земную неделю. Согласны?

— Я не слишком понимаю, что такое верхнее звено этой цепи, — прервал Борис. — Люди едят кур. Куры едят червей. Черви едят людей. Какое звено верхнее? — Он помолчал. — Но ладно, я в деле.

— Хорошо, — согласился Эллиот, понимая, что ничего лучшего он от них не добьется. — Высылаю роботов.

— Превосходно, — сказал Марк. — Борис, а я пока покажу вам, как сделать лук и стрелы.

* * *
Земная неделя прошла. Робокарам удалось выследить массу местных животных — норных, древолазающих, похожих на белок; все они были о шести ногах, как и зайцеухие. Однако, подобно зайцеухим, все оказались травоядными. Эллиот был уверен, что хищники здесь тоже есть, но, очевидно, они были слишком шустрыми даже для роботов.

— Ну хорошо, — сказал Марк. — Похоже на то, что вершина пищевой цепочки — это мы.

— Значит, охотимся на зайцеухих, — обрадовался Борис.

— Подождите! — Эллиот склонился к микрофону. — Это невозможно! Я хочу сказать, сперва мы должны выяснить, не наделены ли они зачатками разума.

Он услышал вздох.

— Вы, конечно же, шутите, — донесся до него голос Марка, который явно терял терпение.

— Это не Эйнштейны, — сказал Борис. — Значит, едим.

— Да послушайте же! — умолял Эллиот. — Существуют разные степени разумности, как и, по-видимому, способности ощущать. Нам следует…

— Мы вели себя очень благоразумно, — сказал Марк. — Однако Борис прав: настало время добавить к нашей диете хоть какой-то источник протеина.

— Вы действительно вели себя достойно, — согласился Эллиот, стараясь излучать ауру благоразумия. — И скорее всего, вы правы, говоря, что зайцеухие не обладают сознанием. В таком случае да, это действительно просто охота. Однако если вдруг все-таки окажется, что обладают? Ведь это будет убийство!

Помолчав секунд десять, Марк спросил:

— И что вы предлагаете?

— Позвольте мне проверить одного из зайцеухих УМОм.

— Это коровы! — сказал Борис. — Тупые коровы.

— Может быть, — отозвался Эллиот. — Но я в этом не уверен… И не забывайте, рано или поздно Земля станет свидетелем всего, что мы здесь делаем.

Марк снова вздохнул.

— Ну хорошо, — отрывисто сказал он. — У вас три дня.

— А потом мы поедим, — добавил Борис.

* * *
Прошло несколько дней. Эллиот сидел перед монитором, грызя дужку очков, и ждал, пока зайцеухий отреагирует на УМО. Ученые-неврологи снабдили робокар множеством модулей, основанных на различных моделях и определениях интеллекта. Отданный на волю собственной аппаратуры, УМО должен был перебирать их все по очереди. Эллиот возлагал большие надежды на то, что среди модулей, ввиду четко определенной предметной области этой игры, имелся и такой, который обучал игре в шахматы.

Однако любой из модулей предполагал некоторую степень заинтересованности со стороны объекта, а зайцеухий не выказывал абсолютно никакого намека на интерес. «Вот уж действительно, любопытства не больше, чем у коровы», — сердито думал Эллиот.

Уже несколько часов оснащенный УМО робокар торчал перед зайцеухим, подсовывая ему свой дисплей и кнопки отклика. Непосредственно под экраном размещались две большие кнопки: одна была квадратная и красного цвета, другая — голубая и круглая. Мультфильмы всех видов и проигрываемые на разных скоростях побуждали зайцеухого нажать одну из кнопок, однако упрямое создание как раз это и отказывалось делать, даже когда Эллиот подвел робокар непосредственно ему под нос — если это был действительно нос. Помимо прочего, Эллиот начинал сомневаться, были ли глаза животного на самом деле глазами.

Эллиот шумно выдохнул. Он сделал все, что только мог придумать, чтобы предотвратить съедение зайцеухого, но все без толку. С глубокой грустью он включил коммуникатор и посредством робокара доложил Марку о результатах своих усилий.

— Мне нужно больше времени, — сказал он в заключение. — Возможно, у него такой тип интеллекта, который сложно оценить…

Из-за низкого расположения камеры Эллиот глядел на Марка снизу вверх, чувствуя свое подчиненное положение и жалея, что робокары не делают более высокими.

— Я что хочу сказать: мы ведь даже про кошек и собак не знаем, у кого интеллект выше, — лепетал он, как будто поток слов мог задержать смертоубийство. — Или, если уж на то пошло, мы ведь даже не можем сказать, что вообще такое интеллект. А следовательно, УМО этого тоже не знает. Поэтому я считаю, что мы должны…

— Нет. — Марк посмотрел на свои руки. — У меня уже ногти потрескались.

— И что? — рявкнул Эллиот. — Вы готовы начать убивать только из-за того, что у вас трескаются ногти?

— …А также вялость, и сухая кожа, и проблемы со сном, и…

— Какое это имеет отношение к…

— Недостаток протеинов, — сказал Марк.

— Может быть, это что-то другое, — неуверенно предположил Эллиот, остро осознавая, что врачом на корабле был Марк.

— Растительной жизни на этой планете просто недостаточно, чтобы поддерживать человека долгое время. — Марк коротко, безрадостно улыбнулся. — Боюсь, вопрос стоит так: либо зайцеухий, либо мы.

— И это будем не мы! — добавил Борис.

* * *
Эллиот снова заглянул в лагерь Марка и Бориса. Поодаль лежали три туши зайцеухих, и он, почувствовав отвращение, поспешно перевел камеру на пылающий костер. В данную минуту там не жарилось мясо, так что огонь выглядел весьма привлекательно. Эллиоту страшно захотелось ощутить на своей коже его проникающее тепло и услышать запах горящего дерева: Марк недавно отметил, что его дым пахнет очень приятно и успокаивающе.

Даже не глядя на туши, Эллиот не мог отделаться от мыслей о них. Местный климат был теплым, и поскольку заморозить добычу невозможно, Марку с Борисом приходилось часто охотиться. «Какое расточительство!» — думал Эллиот, вспоминая о собственных запасах провизии, которые понемногу начинали истощаться. Скоро ему придется либо урезать свое довольствие, либо отправляться домой. Эллиот поморщился: он по-прежнему не чувствовал в себе готовности пускаться в путь и к тому же был вынужден признать, что боится путешествия в объятиях сна, подобного смерти.

— Жалеете, что не спустились, а? — донесся до него голос Бориса.

— Вы попусту расходуете древесину, — заметил Эллиот.

— Что вы вегетарианец, я знал, — захохотал Борис. — Но не думал, что вы обнимаетесь с деревьями.

— А если и так, что с того? — Эллиот сердито прервал связь и ринулся прочь из кабины, чтобы сыграть с компьютером еще. одну партию в шахматы.

* * *
Утром, по-видимому, даже Марк почувствовал, что они напрасно расходуют жизни животных.

— Мы не можем и дальше заваливать лагерь гниющими тушами зайцеухих, — объявил он через робокар.

— Они начинают вонять, — добавил Борис.

— Нам нужно найти более мелкий объект для охоты, — продолжал Марк. — Поэтому я бы попросил вас принять управление робокаром и возглавить наш охотничий отряд.

— Меня? — в ужасе переспросил Эллиот.

— Возглавить охотничий отряд?!

В динамике послышался лающий хохот Бориса.

— В противном случае, — судя по голосу, Марка забавляло затруднительное положение Эллиота, — нам придется продолжать убивать зайцеухих.

— Ну ладно, — проговорил Эллиот, пытаясь не показывать, насколько он ошеломлен этим предложением. — Когда?

— Прямо сейчас, если вам не трудно.

Эллиот издал умышленно громкий вздох, чтобы робот уж точно донес его до поверхности планеты.

— Хорошо, я активизирую робокары.

По причинам, которых он не мог бы объяснить, Эллиот чувствовал, что будет меньшим злом убивать вместо зайцеухих каких-нибудь других животных, помельче. «По крайней мере их жизни не будут потрачены впустую», — думал он.

— Ну и превосходно. — По тону Марка было очевидно, что он упивается победой. — А мы достанем луки и стрелы.

* * *
Не прошло и получаса, как робокар зарегистрировал в кронах деревьев какое-то движение. Включив увеличение, Эллиот увидел похожее на мартышку животное, которое скакало с ветки на ветку. «Почему мы не встречали ничего подобного до сих пор?» — недоумевал он. Как и у мартышек, у животного были рыже-коричневый мех, глаза в передней части головы, подвижные ловкие пальцы и длинный мохнатый хвост, однако вместе с тем имелось шесть ног. В отличие от зайцеухих, псевдомартышка даже выглядела разумной. В одной лапе она держала какой-то фрукт или овощ и помахивала им, словно хвастаясь своей находкой.

Сперва Эллиот не хотел говорить другим об обнаруженном существе, но, немного подумав, покорился неизбежному. В любом случае, они производили такой шум, проламываясь сквозь подлесок, что Эллиот был уверен: псевдомартышка скоро сбежит.

Однако она не сбежала. «Должно быть, у них здесь нет естественных хищников, по крайней мере не было до сих пор, а значит, нет и причин убегать», — думал Эллиот, переключая камеру на робокар, который следовал за Марком и Борисом. Его коллеги мчались сквозь лес с луками и стрелами на изготовку, словно какие-нибудь бойскауты младшей группы, перевозбудившиеся от того, что налопались сладостей. Они, очевидно, тоже заметили это создание и принялись осыпать его ливнем стрел. Эллиот был рад, наблюдая, как их выстрелы бьют далеко от цели.

Поскольку на Незабудке, судя по всему, не водились птицы, Марк с Борисом не имели возможности оснастить свои стрелы перьями. Вместо этого они использовали листья. «Наверное, поэтому они все время мажут», — подумал Эллиот.

Через какое-то время новизна деревянного оружия, очевидно, стала им приедаться.

— Это бесполезно! — воскликнул Марк с досадой. — Я и в стенку сортира не смог бы попасть, даже находясь внутри!

— Но мы можем попасть в корову снаружи, — возразил Борис. — Идем искать зайцеухих! Да?

— Пока что нет, — сказал Марк. — Это уже становится личным делом. Я хочу заполучить эту обезьяну.

Как раз в этот момент мартышка помахала фруктом, словно дразня Марка с Борисом.

Марк вновь припустил бегом, легко ставя ноги. Борис, хотя и более неуклюже, последовал за ним. Они перегнали головной робокар, и Эллиоту пришлось увеличить приближение, чтобы не упустить их из виду. Однако вскоре — и довольно резко — оба вновь замедлились и перешли на шаг. Эллиот прищурился: едва ли причиной их неторопливой походки могла быть усталость. Его товарищи шли, словно бы погруженные в транс. Казалось, теперь они уже не гнались, а, скорее, следовали за мартышкоподобным существом.

— В чем дело? — тихо спросил Эллиот, чувствуя, как ему тоже частично передается их зачарованное состояние.

Ни Марк, ни Борис ничем не показали, что услышали вопрос.

— Марк! — возглас, почти крик Эллиота завибрировал в стенах кабины. — Борис! Что у вас там происходит?

— Пахнет, — послышался мечтательный голос Марка. — Сладко…

— Чудесно пахнет, — проговорил Борис не свойственным для него мягким тоном. — Где-то впереди. Наверное, мартышка. — Он ускорил шаг. — Надо посмотреть…

— Я думаю, что этого не стоит делать, — возразил Эллиот. — Наоборот, я бы сказал, что вам лучше повернуть…

Внезапно он почувствовал, как его рот раскрывается от удивления. Робокар вырвался на широкую круглую поляну, в середине которой стояло огромное дерево — таких великанов Эллиот на этой планете еще не видел. Его ствол мог сравниться по толщине с калифорнийской секвойей, а у комля зияло похожее на раскрытый рот отверстие высотой примерно в два метра, уводившее куда-то в темноту. Сходство еще больше усиливалось благодаря низко нависшим ветвям, на концах которых имелись шаровидные утолщения, напоминавшие глаза. Дерево имело вид плотный и основательный, не в последнюю очередь из-за корневой системы, часть которой располагалась на поверхности земли — корни змеями струились к периметру поляны, где сливались с корнями других деревьев.

На глазах у Эллиота псевдомартышка спрыгнула на землю и юркнула в дыру. Марк с Борисом направились вслед за ней к темному отверстию.

— Стойте! — крикнул им Эллиот. — Не ходите туда!

— Почему? — послышался голос Марка. Ни он, ни Борис не замедлили шага.

— Я… не знаю.

Помолчав несколько секунд, Эллиот спросил:

— Ребята, у вас все в порядке?

— Все отлично, — отозвался Борис, по-прежнему пугающе мягким голосом.

— Я думаю, что вам нужно вернуться в лагерь, — ровно проговорил Эллиот, стараясь попасть в тон Борису в надежде, что это поможет достучаться до них.

Марк с Борисом подошли к дереву и нагнулись перед входом в дыру.

— Стойте! — закричал Эллиот, хотя сам не знал, почему он это делает.

— Все в порядке, — сказал Марк и шагнул внутрь. Борис последовал за ним.

— Марк! Борис!

— Не стоит волноваться, — гулко прозвучал отстраненный голос откуда-то изнутри дерева.

Несколько минут Эллиот ждал в тишине, с каждой секундой все больше преисполняясь беспокойства. Он позвал своих товарищей, но не получил ответа. На протяжении следующих десяти минут он время от времени снова принимался кричать и, наконец, ругая себя за то, что не догадался сделать этого сразу же, подвел к отверстию робокар.

Остановив его у входа, Эллиот принялся копаться в пульте управления роботом. «Где здесь включается прожектор, черт его подери?» В конце концов он обнаружил нужную кнопку, зажег лампу и приказал роботу двигаться вперед, а затем поднял взгляд на монитор.

— Ох, Боже милосердный!

Марк с Борисом словно бы обнимали дерево — с внутренней стороны. Стоя на цыпочках, прижавшись щеками к древесной стенке и раскинув руки, с блаженным выражением на лицах, они казались спящими. Их безвольные тела висели внутри одежды, которая, по-видимому, завязла в клейкой пленке, выстилавшей ствол изнутри. По обе стороны от них виднелись трупы животных на разных стадиях разложения, оплетенные проросшими насквозь тонкими ползучими побегами.

— Марк! Борис! — завопил Эллиот. — Убирайтесь оттуда!

Борис дернулся, и Эллиот закричал снова. Борис опять пошевелился, но на этот раз только крепче прижался к дереву, как будто крик Эллиота был неприятным вторжением в его блаженное состояние.

В отчаянии Эллиот принялся обшаривать пульт управления в поисках какого-нибудь подходящего орудия, но это был не тот робокар. Он переключился на второго робота, который был оборудован модулем анализа почв и горных пород. Вкатив робокар в отверстие и подведя его вплотную к Марку, Эллиот запустил дисковую пилу по камню. Он надеялся разрезать одежду Марка и тем самым освободить его.

Эллиот передвинул робота так, чтобы пила могла разрезать ткань между бедром Марка и покрывавшей ствол клейкой пленкой, однако угол был выбран не совсем верно. Орудуя рычагом управления и переключая скорости, Эллиот попытался поставить пилу как надо, и тут протекторы робота забуксовали. Он включал переднюю и заднюю передачу, но все было бесполезно: робокар тоже застрял. Эллиот попробовал использовать пилу как рычаг, уперевшись ею в дерево, чтобы выпихнуть робокар назад, однако из этого ничего не вышло — пила теперь тоже завязла в дереве. Минут, наверное, около пяти Эллиот сражался с рычагами, прежде чем сдался. Он не мог спасти робокар, как не мог спасти Марка с Борисом.

Видя, как его товарищей ласково убивают, Эллиот боролся с подкатывающей тошнотой, еле сдерживая рвотные позывы. Он не мог смотреть, как Марк с Борисом прощаются с жизнью. «Надо убираться отсюда», — решил Эллиот и переключился обратно на робокар с модулем УМО. Однако едва он начал задним ходом двигать робокар к выходу, как увидел все ту же псевдомартышку: она скакала с одного мертвого животного на другое, очевидно, неподвластная действию древесного клея.

«Мерзкое, отвратительное создание! — Эллиот сжал кулаки в приступе ярости. — Заманивает бедных животных в дыру, чтобы кормить это чертово дерево!»

Вспышка гнева миновала, оставив в нем ощущение пустоты.

— Нет, — проговорил Эллиот вслух. — Ничего отвратительного. Обычный симбиоз.

Он кинул еще один беглый взгляд на своих товарищей. «Подумать только, какое-то растение сумело с ними справиться! — Он скривил губы в безрадостной усмешке. — Борис был не прав. Это дерево — вот что находится на вершине местной пищевой цепочки».

Эллиот вывел робокар из темноты на солнечный свет, развернул машину и поспешно покатил прочь. Однако вскоре остановился: собственно говоря, ему некуда было ехать. Чувствуя себя ужасно одиноким, он вновь повернул робокар и посмотрел назад, на дерево. Оно стояло молчаливо, неподвижно, со своими похожими на глаза ветками, свисающими лианами и приветливо распахнутой пастью.

Пора убираться из этого места и отправляться домой.

Эллиот заметил у подножия дерева какое-то движение и вздрогнул. На одно мгновение у него промелькнула абсурдная мысль, что это могут быть Борис и Марк, которые каким-то образом умудрились сбежать. Однако это оказалась уже знакомая ему мартышка.

Зачарованный против воли Эллиот смотрел, как мартышка подбегает к робокару. Животное обнюхало его со всех сторон, резко двигая головой из стороны в сторону и разглядывая робокар под всевозможными углами. Кроме того, оно издавало звуки — это было похоже на пронзительный вой сирены, прерываемый сериями щелчков.

«Похоже, оно… оно любопытное!» Почти непроизвольно рука Эллиота потянулась к пульту управления и запустила модуль УМО.

Монитор, видеокамера и клавиатура модуля развернулись перед мартышкой, словно раздвижная китайская игрушка, и животное с визгом отпрыгнуло назад. Несколько мгновений оно настороженно разглядывало робокар, затем недоверчиво приблизилось снова. Эллиот активизировал Модуль распознавания интеллекта 1-альфа и запустил программу.

Прежде всего модуль попытался подсунуть животному кнопку, чтобы оно нажало ее. Мартышка поддалась соблазну, и экран показал ей видеоизображение ее самой. Модуль повторил последовательность несколько раз, пытаясь определить скорость отклика животного. Затем автомат запустил длинную серию инструкций, начинавшуюся с понятия числа.

Чувствуя вину за то, что не спешит предаться скорби по своим товарищам, Эллиот обратил все свое внимание на мартышку; восторг сделанного открытия заслонял собой горе. Он был заинтригован и вместе с тем озадачен. Движения мартышки были проворными, как у кошки, однако на команды модуля она реагировала мучительно медленно. «И тем не менее она дает правильные ответы. — Эллиот разглядывал тощее, гибкое тельце животного. — Если ее мозг расположен там же, где у земных животных, то он вряд ли слишком большой. Действительно ли это крошечное создание может быть разумным?»

Время от времени мартышка поглядывала через плечо куда-то назад. Эллиот проследил один из таких взглядов и обнаружил, что она смотрит на дерево! С испугом он понял, что похожие на глаза утолщения теперь направлены в его сторону. «А вдруг это и на самом деле глаза?» Перед его внутренним взором всплыл непрошеный образ Марка с Борисом, но Эллиот отогнал его, освобождая место для окончательно дикой идеи. «Вероятно ли такое? Может ли быть, что разумно на самом деле дерево, а не мартышка?» Он окинул взглядом путаницу корней, соединявших другие деревья с находившимся перед ним монстром. «Похоже на нейроны. Это бы объяснило задержку в отклике». Он взглянул на мартышку и снова перевел взгляд на дерево. «Нет, невозможно, это не может быть дерево! Как бы оно сообщалось с мартышкой? Ультразвук? Феромоны?» Он сомневался, что запахи способны служить основанием для развития языка. Хотя на самом деле это ведь не обязательно должен быть развитый язык. Он подумал о собаке, которая была у него в детстве. Все, что требуется дереву, — это способ передавать команды. Эллиот решил, что это не имеет практического значения. Он нашел разумную жизнь: это либо дерево, либо мартышка. Или, возможно, они образуют единый интеллект. Он должен приложить все усилия, чтобы наладить с ним связь.

Внезапно на Эллиота навалилась усталость. Он обнаружил, что трясутся руки: сказывались подавленные эмоции, вызванные печальной участью его товарищей. Придется отложить общение с аборигенами до тех пор, пока он немного поспит.

Эллиот переключил модуль на полный автоматический режим. Затем, несмотря на измождение, отправил на Землю видеоотчет, включавший импровизированную хвалебную речь в адрес погибших товарищей. Конечно, никакой спешки не было — его репортажу в любом случае еще шесть лет добираться до точки назначения, — но эта тонкая ниточка линии связи была теперь единственным, что соединяло его с человечеством. Впрочем, его беспокоило, что на Земле могли без особой приязни отнестись к сообщению о том, как двое земных астронавтов пошли в пищу доминирующей форме жизни Незабудки. Эллиот чувствовал себя виноватым — не только из-за неотвязной мысли, что каким-то образом мог предотвратить смерть своих товарищей по кораблю, но также и потому, что, когда наконец-то прибудет спасательное судно, его отчет может сподвигнуть земных командиров на мщение.

«Впрочем, возможно, небольшая месть тут и будет оправдана», — с этой мыслью Эллиот дал отбой и без сил рухнул в свой спальный гамак.

* * *
Он проснулся через полтора часа, охваченный приступом ужаса. И вновь ему пришлось вытеснить образы смерти своих коллег на задний план, заменив их тупым сожалением о том, что он так вздорно и мелочно вел себя на протяжении путешествия.

Заставив себя сосредоточиться на текущей работе, Эллиот снова переключил УМО на интерактивный режим. Поглядев на монитор, он с радостью увидел, что мартышка по-прежнему там.

— Погоди-ка! — Вдруг Эллиот окончательно проснулся.

Это другая мартышка!

Сомнений больше не было. Разумом обладало дерево, и в его распоряжении имелось множество мартышек!

Он вновь уставился на дерево — эти глаза на стебельках выглядели вполне осмысленно. «Я не могу по-прежнему называть его просто деревом. Нужно придумать ему имя».

— Эй ты, Растение! — попробовал он сказать вслух, но тут же покачал головой. Нет, не то. Парень? Стебель? Древесина? Лесник? Вуди?[27] Он вздохнул.

— О! Может быть, Элвуд? — Эллиот кивнул. — Превосходно. Эй, Элвуд, привет!

Он подогнал робокар почти к самому стволу Элвуда. Дежурная мартышка следовала за ним и расположилась перед модулем УМО сразу же, как только робокар остановился.

Эллиот перевел взгляд с изящной мордочки мартышки на подавляющую громаду Элвуда.

Внезапно до него дошла сюрреалистичность происходящего: вот он посылает команды роботу, робот передает его послание мартышке, а та как-то сообщается с Элвудом.

— Мартышка так же замещает Элвуда, как робот замещает меня, — тихо проговорил он, кивая.

«Я разговариваю сам с собой. Плохо дело».

* * *
Прошло около месяца. Количество припасов неуклонно сокращалось, однако Эллиот, почти постоянно голодный из-за урезанных пайков, по-прежнему не мог заставить себя покинуть планету. У них с Элвудом установилось нечто вроде связи, по крайней мере так думал он. И хотя Элвуд отвечал со сводящей с ума медлительностью, но усваивал новое с исключительной быстротой. Модуль УМО пока не мог оценить степень его разумности, поскольку дерево не торопилось ее проявлять.

УМО уже покончил с арифметикой и, используя изображение ночного неба, как оно было видно с Незабудки, вовсю углубился в астрономию. Эллиот, обученный дополнять заготовленные заранее программы модуля живым взаимодействием, проводил много времени, давая дереву персональные наставления.

Однако, несмотря на все это, надвигающаяся угроза голода неотвратимо брала верх.

В день, когда он съел последний на корабле кусочек пищи, сразу же после захода местного солнца, Эллиот перевел модуль УМО в автоматический режим, чтобы тот мог давать уроки без его посредничества. Работавший на солнечных батареях модуль благодаря дешевой памяти и огромному количеству педагогов-психологов, принявших участие в его программировании, был загружен учебным материалом на столетие вперед — и это, не считая огромного архива кинофильмов, освещавших земную цивилизацию. Они с Борисом и Марком на пути сюда просмотрели множество этих лент… Уделив недолгое время воспоминаниям о своих коллегах — бывших коллегах, Эллиот принялся готовиться к собственному путешествию, надеясь, что ему не суждено вскорости присоединиться к ним. Он вздыхал, пытаясь утешить себя мыслью, что большинство людей, когда-либо живших на Земле, сейчас уже мертвы. Эллиот настроил управление кораблем на автоматическое возвращение в Солнечную систему и выход на парковочную орбиту вокруг Луны. Перехитрив систему жизнеобеспечения корабля, он организовал очень медленную утечку воздуха, и затем подготовил себе жидкий пропуск в бессознательное состояние. Он поставил полученный коктейль на пульт, пристегнулся к креслу и наконец попрощался со своим другом… поскольку теперь Эллиот считал Элвуда своим добрым другом — да что там, единственно возможным другом! «Да, несмотря на то что он съел моих товарищей!» Глядя на дерево в передний монитор, Эллиот жалел, что они так и не зашли дальше арифметики и ньютоновской механики и ему не выпало возможности по-настоящему побеседовать с Элвудом. Удивительно, но он никогда не воспринимал как друзей Марка или Бориса; да и вообще, он должен был признать, что никогда особенно не ладил с другими людьми. «Вот с деревьями — совсем другое дело»…

Он набросал записку, в которой обрисовал все, что произошло — пропустив, однако, ситуацию с деревом, Марком и Борисом. Он писал и писал, рассказывая о том, как любит исследования и ненавидит мясо, как надеется на то, что его оживят, о своих соображениях насчет того, как лучше всего защищаться против ферзевого гамбита. Затем, осознав, что просто оттягивает то, что необходимо сделать, Эллиот остановился посередине фразы.

Его губы растянулись в жесткой улыбке. Довольно промедлений. Он прикрепил записку клейкой лентой себе на грудь и сделал большой глоток.

* * *
— God dag, min venn[28], - раздался голос над его головой. — Как вы себя чувствуете?

— Что?

Глаза Эллиота распахнулись. В них ударил резкий свет, и он скривился от боли.

— Где я? — спросил он и снова сморщился, на этот раз от ощущения банальности собственных слов.

Сверху на него глядело бородатое лицо. Немного подальше виднелось еще одно, гораздо более симпатичное.

— Вы попали на борт норвежского исследовательского судна «Слейпнир», — поведала борода.

— Точнее, вас втиснули на борт, — с серебристым смешком добавила женщина.

— Норвежского, — тупо повторил Эллиот, пытаясь выяснить, куда подевалась его способность соображать.

Бородач рассмеялся.

— Мы, норвежцы, почти тысячу лет не исследовали новые земли. Пора бы уже начинать, как вы думаете? — Он выпрямился. — Я Пер Нильсон, капитан корабля. — Он сделал широкий жест. — А это моя команда и по совместительству жена Астрид.

Он снова наклонился к Эллиоту.

— Вы можете сидеть? Вот так… Дайте-ка я расстегну ремни.

Эллиот всплыл и принял сидячее положение, удерживаемый теперь только свободным страховочным ремнем на поясе.

— Мы на орбите? — Память и рассудок наконец вернулись к нему. Должно быть, он попал на лунную орбиту. — Мы что, ждем разрешения на посадку от Лунной Базы? На этом корабле ведь можно приземлиться? Какой сейчас год?

— Не так быстро, — ответствовал Пер с улыбкой. — И по одному вопросу за раз.

Астрид пристегнулась обратно к креслу, но Пер остался стоять, цепляясь липкими подошвами ботинок за покрытие пола. В кабине было всего два кресла, и Эллиот занимал второе из них.

Он начал ощущать запахи тел Пера и Астрид. «Еще бы, после того как я провел столько времени в одиночестве». Он содрогнулся: как, должно быть, воняет от него самого. Бросив взгляд по сторонам, Эллиот заметил, что тут довольно тесно — это было больше похоже на лунный катер, чем на судно для полетов в глубоком космосе.

— Да, — подтвердила Астрид, словно прочтя его мысли, — «Слейпнир» совсем маленький корабль.

— «Слейпнир»?

— Это из норвежской мифологии, — пояснил Пер. — Восьминогий конь Одина, самый быстрый во Вселенной.

Эллиот усмехнулся, вспомнив фауну Незабудки.

— Учитывая обстоятельства, — пробормотал он вполголоса, — было бы уместнее, если бы он оказался шестиногим.

Пер расхохотался.

— Ja, ja! Это верно!

— Откуда вы знаете?

— Если бы у Слейпнира было только шесть ног, — сказал капитан, — он бы выглядел совсем как здешние животные.

— Здешние?.. Это что, не Лунная База?

— Лунная База? — Пер рассмеялся. — Нет. Почему вы так подумали?

— Я… — Эллиот изо всех сил старался понять. — Я полагал, что к настоящему моменту уже доберусь туда. — Он закусил губу. — Собственно, «настоящий момент» — это когда?

Пер выглядел удивленным.

— Мы исследовали планету Рольфа-124С около месяца…

— Подождите, но как же биологическое загрязнение? — Эллиот осознал, что все его усилия пропали втуне.

— А, это старый аргумент. — Пер вздохнул. — Неужели вы хотите, чтобы планета была только зоопарком?

Эллиот неопределенно хмыкнул.

— Мы вернулись на орбиту и уже собирались отправляться домой, — продолжал Пер, — когда вдруг увидели, что мимо несется ваш корабль. Он находился на очень вытянутой орбите вокруг Рольфа-124С.

Эллиот поморщился. Должно быть, двигатели выключились слишком быстро. Его гримаса преобразилась в улыбку.

Но лучше поздно, чем никогда.

— Домой, — с тоской проговорил он. — Будет здорово вернуться домой.

На лице Астрид появилось озабоченное выражение; казалось, она хотела что-то сказать, но Пер повел ладонью сверху вниз, и она промолчала.

Эллиот почувствовал, что здесь что-то не так. Может быть, его реанимация прошла не слишком успешно?

— У вас было все необходимое оборудование, чтобы меня разморозить? — спросил он наудачу. В этом крошечном суденышке…

— Разумеется, — отозвался Пер с намеком на смех. — В наши дни люди только так и путешествуют между звездами. Замороженное тело может вынести почти бесконечное ускорение.

— А что насчет замедлителей Хиггса?

— Слишком дорого. — Пер потер лоб. — И к тому же не особенно надежно. Кроме Северной Америки, их сейчас уже никто не использует.

— Мы боялись, что с вами произошло что-то ужасное, — сказала Астрид. — Поэтому мы проникли на борт вашего корабля. И в некотором роде это было к счастью.

— В некотором роде?

— Ваш корабль возвращался из периастра, — объяснил Пер. — И вы пролетели настолько близко к звезде, что начали… ну, в общем, оттаивать.

— Мы не могли не разморозить вас, — добавила Астрид. — Надо было предотвратить повреждение тканей и необратимую смерть.

— Благодарю. — Эллиот вынудил себя улыбнуться. Его по-прежнему беспокоило выражение «в некотором роде». Тут определенно что-то не так.

— Что на самом деле произошло там, внизу? — вдруг спросила Астрид. — С вашей точки зрения?

Эллиот беспокойно поерзал. С его точки зрения? Странный выбор слов… Он заволновался, не обнаружили ли они остатки человеческих скелетов или что-либо подобное.

— Ах, да оставь ты бедного парня в покое, — сказал Пер, но его беспечный тон прозвучал натянуто. Он перевел взгляд на Эллиота. — Вы пролежали в заморозке долгое время.

— Насколько долгое?

— Порядка ста пятидесяти земных лет.

— О боже мой! Почему? Разве не могли прислать спасательную команду раньше?

— Боюсь, это не совсем спасательная команда, — сказала Астрид. — К несчастью, мы…

— Мы думали, что к настоящему времени вы будете уже давно мертвы, — прервал ее Пер. — С вашими ограниченными ресурсами, вероятностью заболеваний и чуждыми условиями… никто даже не предполагал, что вы сумеете выжить. — Он покачал головой. — Вы осуществили заморозку, даже не зная, что это в принципе возможно. Потрясающе!

— И кроме того, — добавила Астрид, — успех вашей миссии превзошел самые оптимистичные ожидания.

— Прошу прощения?

— Там, внизу, — Пер кивнул в направлении номинального пола, — есть животное, похожее на шестиногую выдру. У него превосходные способности к подражанию. Оно передразнивает даже звук наших видеокамер. Основной диапазон, в котором оно слышит, находится выше тридцати тысяч герц, но оно может транспонировать звуки на много октав вниз.

— Вы выяснили все это, проведя на планете всего лишь месяц?

— Не совсем так, — сказала Астрид.

— Оно само нам рассказало, — улыбнулся Пер. — Или, если говорить точнее, нам рассказало дерево.

— Что? — Эллиот попытался вскочить на ноги, но его удержал ремень безопасности. — О боже мой! Как он мог…

Задохнувшись, он соскользнул обратно в комфорт кресла.

— На протяжении полутора столетий это дерево исследовало наши обучающие модули и смотрело наши фильмы. — Внезапно лицо Пера помрачнело. — И что бы ни произошло в дальнейшем, это навсегда останется вашей заслугой.

Астрид прикусила губу.

Навсегда останется заслугой? Эллиот резко выпрямился в кресле. Тепло, охватившее его при известии об успехе, сменилось холодным страхом.

— Что вы пытаетесь мне сказать?

Пер глубоко вздохнул.

— «Слейпнир» не обладает необходимыми возможностями, чтобы доставить вас обратно на Лунную базу.

После совсем недавнего избавления от ледяной смерти Эллиоту потребовалось несколько секунд, чтобы полностью осознать сказанное Пером. Он проделал это в потрясенном молчании.

— Мне очень жаль, — сказала Астрид. — Но наш корабль такой маленький, и ограничения по массе настолько строги…

— Я мог бы вернуться обратно на свой корабль, — сказал Эллиот. — Заморозить себя снова и продолжать путь к Земле.

Пер торжественно кивнул.

— В тот раз вам очень повезло, что ваше тело вошло в заморозку при необходимой скорости охлаждения и вакуумизации.

— Вы хотите сказать, что я, возможно, не смогу это повторить?

— Скорее всего, нет.

— И что же мне делать? — умоляюще спросил Эллиот.

— Я прочел вашу записку, — сказал Пер. — Если бы я не знал, что вы убежденный вегетарианец, я бы сказал, что вы можете просто спуститься на планету и пожить какое-то время на местных ресурсах. Где-то через год или чуть позже сюда должен прилететь канадский корабль. Однако, к несчастью, местная флора сама по себе не способна удовлетворить питательные запросы человека. — Он медленно покачал головой. — Очень жаль. Дерево сказало, что с радостью вас примет.

Эллиот содрогнулся. Если бы они только знали! Перед его мысленным взором возникла зияющая пасть Элвуда.

— Значит, либо я рискую замерзнуть до смерти в собственном корабле, — проговорил он с принужденным спокойствием, формулируя свои возможности, — либо спускаюсь на планету.

«Похоже, мне уже как-то раз приходилось делать этот выбор».

— Я должен подумать, — сказал он.

Пер и Астрид не стали его торопить.

«Кто бы мог предположить: я стану жалеть о том, что вегетарианец!» Эллиот пересмотрел свои соображения относительно мяса и, к собственному удивлению, обнаружил, что больше не испытывает особого отвращения к плотоядным существам. Сделав некоторое усилие, он даже смог представить себя на месте одного из них. Возможно, существование дерева, поедающего людей, уравняло счет, или же зловещая перспектива ледяного сна прояснила его мысли.

— Эта записка была написана… очень давно, — произнес он сдержанно.

Пер и Астрид хранили молчание.

Эллиот вернулся и проинспектировал все детали. Он мог представить себе, что ест мясо, но не мог вообразить, как собственноручно превращает живое существо в готовую трапезу. «Может быть, заключить сделку с Элвудом, чтобы он убивал для меня животных?»

— У вас случайно нет под рукой гамбургера или чего-нибудь в этом роде? — вдруг спросил он.

— Прошу прощения? — Пер наклонился к нему.

— Это тест, — пояснил Эллиот. — Хочу понять, смогу ли я есть мясо.

— А-а, — протянула Астрид. — Думаю, мы что-нибудь найдем.

Расстегнув страховочный ремень, она оттолкнулась и поплыла в сторону шкафчика с припасами.

Пока она рылась в провизии, Эллиот представил себе дерево. «Только попытайся съесть меня, Элвуд, и можешь считать, что ты… мертвое дерево!»

— Так значит, вы все же думаете спуститься на поверхность? — спросил Пер.

— Пока это только мысль.

— Вы… — неуверенно начал Пер, — случайно не играете в шахматы?

— Что? — переспросил Эллиот, которого застали врасплох.

— Похоже, дерево полюбило эту игру.

— Вы серьезно?

Пер пожал плечами.

— Так оно мне сказало.

— Шахматный обучающий модуль, — пробормотал Эллиот. Его глаза широко раскрылись от удивления.

— Дерево сказало, что оно играет на тысяча девятисотом уровне, — продолжал Пер. — Уж не знаю, что это значит.

— Да, Элвуд — игрок посильнее меня, — прошептал Эллиот.

— Элвуд? — переспросил Пер, наклоняя голову.

— Ну да, — рассеянно отозвался Эллиот, думая о своем. «Год или больше просто сидеть и играть в шахматы. И есть». — Я вот думаю… Не удастся ли мне уговорить Элвуда охотиться для меня.

— Вареный лютефиск подойдет? — окликнула его Астрид. — Я могу его разогреть прямо сейчас.

— Что? — Эллиот, вздрогнув, посмотрел на нее. — Нет. Стойте! Забудьте про тест.

Он повернулся к Перу.

— Я решил. Спустите меня на Незабудку. Я подожду следующего автобуса.

Перевел с английского Владимир ИВАНОВ



© Carl Frederick. Food Chained. 2012. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2012 году.