Алексей Широпаев - Рussy Riot: вызов средневековью

21 февраля 2012 г. мир узнал об акции Pussy Riot в главной твердыне официозной РПЦ МП...

Не знаю, что подсказало участницам группы Рussy Riot идею их акции в ХХС. Скорее всего, безошибочная артистическая интуиция, а не просто анализ. Как бы то ни было, акция получилась не только смелая, по праву заслуживающая именоваться гражданским героизмом, но и удивительно энергоемкая по своим смыслам. Антипутинский панк-молебен в ХХС – это, не побоюсь сказать, гениально. Это вызов не только Путину и системе его власти, это вызов и официозной церковности, сросшейся с этой властью, с этим государством. ХХС – зримое воплощение торжествующей государственной церкви, стремительно и органично заполнившей собой идеологический вакуум, возникший после ухода КПСС. Именно РПЦ помогла значительной части постсоветского населения преодолеть кризис идентичности: советские без особой ломки стали православными. Главное, что при этом они сохранили внутренний комфорт и возможность получать простые ответы на сложные вопросы, поскольку смысловая матрица их сознания не изменилась: Запад остался врагом, а Россия, как и раньше, идет своим особым путем. Более того, в ракурсе эрпэцэшной православности враждебность Запада приобрела новую, метаисторическую и метафизическую глубину, равно как и российская особость: мифологема противостояния «миру капитала» обновилась смыслами противостояния «царству антихриста». РПЦ предоставила совкам прекрасную возможность не меняться в своей сути. Православность для многих стала легитимацией их инаковости – разумеется, в отношении Запада, его ценностей и всего строя его жизни. При помощи РПЦ советское как бы вернулось в российское, которым и было порождено. В результате российское стало более злокачественным, гротесковым. Вторичный концентрат, исторический отстой, в котором причудливо перемешаны и Московское царство, и романовская империя, и СССР – вот что такое путинская Россия. Роль РПЦ в ее формировании огромна – она сопоставима лишь с аналогичной ролью КГБ, с которым церковь связана теснейшим образом еще с 20-х годов. На это прямо указывала Рussy Riot, когда пела про «черные рясы, золотые погоны», ставя рядом с именем Путина имя Гундяева. Но дело не только в том, что Путин и Гундяев, так сказать, сослуживцы по линии лубянки. Дело в том, что нынешний союз чекистского государства и чекистской церкви – это, по сути, российский византизм с его т.н. симфонией властей: светской и духовной, о чем с восторгом пишет «православный эксперт» Кирилл Фролов.

Николай Бердяев в свое время проницательно заметил: «Россия никогда не выходила из средних веков». Не выходила и в советский период, поскольку большевизм, как писал А. Янов, «разрушил форму русской политической системы для того, чтобы спасти ее полувизантийскую, средневековую сущность». Спасти от Февральской буржуазно-демократической модернизации. Особенно это стало явным в период сталинского благоволения к РПЦ, когда советские праздники были вписаны в «Православный календарь» наравне с церковными. Многие – и охранители, и либералы – видят в позднем сталинизме исполнение пророчеств византиста Константина Леонтьева о «православном царе во главе социалистического движения». Но Сталин все-таки не стоял со свечечкой в главном тогда Елоховском соборе – полной «симфонии» мешал партбилет.

Путинизм стал очередным откатом к средневековой политической системе после еще одной неудачной попытки буржуазно-демократической революции – Августовской. Единственное, что действительно исчезло после Августа-91 – это официозный марксизм-ленинизм, и без того уже давно мертвый. Однако российское средневековье осталось практически неприкосновенным, более того, оно обнажилось, поскольку теперь перестало нуждаться в риторических оглядках на диалектический материализм. Есть лишь одно, на что оно сейчас еще как-то оглядывается – это Конституция, декларирующая светский характер государства. Однако на деле РПЦ давно имеет неофициальное положение государственной церкви, постоянно подтверждаемое недвусмысленными статусными жестами со стороны власти. Тут такая же история, как и с федерализмом – он хоть и провозглашен в Конституции, но в реальности его нет, в реальности у нас империя.

Так же и российский институт президентства, по существу, является осовремененной формой царского самодержавия. Сегодняшняя Россия в целом вполне соответствует своей базовой модели, заложенной Иваном Грозным: монархия, освященная церковью. РПЦ – один из важнейших государственных институтов, призванный укреплять лояльность общества к существующей власти и озвучивать исторические смыслы России, выгодные кремлю. Собственно патриотизм, понимаемый как политтехнология обслуживания интересов власти, транслирует сегодня, прежде всего, РПЦ. Верноподданный К. Фролов пишет об этом светло и благостно: «Путин берет на себя восстановление экономического и геополитического потенциала России, ее воссоединение, Святейший возрождает духовный потенциал Исторической Руси, воцерковляет "Большую Страну", своим убедительным словом раскрывает опасность иностранной интервенции в России, просвещает и народ, и Путина в духовных, церковных вопросах…». Вот на ВСЕ ЭТО и посмела замахнуться группа Рussy Riot – отсюда столь острая и суровая, полицейско-карательная реакция на ее действо в ХХС.

Да, в нескольких европейских странах есть официальные религии, но там они мягко и надежно упакованы в демократические традиции, в культуру права, в гражданское общество, в особый менталитет, свободный от фанатизма и обскурантизма. Реакция на Рussy Riot – и государства и значительной части общества – показывает, насколько Россия далека от перечисленных факторов цивилизованной жизни. Девчонки брошены в тюрьму всего лишь за неканоническую молитву об избавлении от власти Путина и гэбэшных попов. Притом, замечу, массовая газета с благочестивейшим названием «Комсомольская правда» всерьез рассуждает о «богохульстве», причем как об уголовно наказуемом деянии – и это в светском-то государстве! Дело Рussy Riot поставило Россию в один ряд с такими замечательными странами как Иран, Пакистан и Саудовская Аравия. Напомню: в Иране казнят смертью за «богоотступничество», в Пакистане – за пресловутое «богохульство», а в Саудовской Аравии - за «колдовство». И когда отечественный черносотенный сайт с удовольствием цитирует православно-скандального израильтянина И. Шамира, считающего, что наших акционисток «надо было бы сжечь на костре на берегу Москва-реки, пепел спихнуть вниз по течению, и место костра посыпать солью…» - сознаешь всю реалистичность эпизода из знаменитой антиутопии Владимира Сорокина, где некий блаженный Амоня предсказал, что «у Государыни второй выкидыш случится из-за сглаза вдовы стрелецкой. С той вдовой тогда народ круто обошелся – проволокли ее по Васильевскому спуску к Москве-реке да под лед баграми и запихнули» («Сахарный Кремль»). Здравствуй, 16-й век!

За что держат в тюрьме девушек? Они выступили против Путина? Ну так это их конституционное право. Они молились неподобающим с точки зрения РПЦ образом? Ну тогда это чисто внутрицерковное дело, причем тут тюрьма и суд, если церковь у нас отделена от государства? Или, получается, не отделена? Утверждают, что девчонки оскорбили чувства верующих. Это, мягко говоря, крайне дискуссионное обвинение. Они молились Богородице так, как сочли нужным, однако необычная, авангардная форма молитвы говорит вовсе не о намерении оскорбить кого-либо, а, скорее, о юродстве. Повторяю, все это предмет исключительно внутрицерковного разбирательства, но уж никак не уголовного преследования, которое указывает лишь на то, что мы живем в отсталой несовременной стране, где религия неотделима от государства, а агрессивные фанатики бредят расправами над еретиками. Группа Рussy Riot бросила вызов деспотическому, архаичному государству и его табельной церкви, лжи, ханжеству и конформизму, полицейщине, цинизму и бесправию, слипшимся в один огромный грязный вонючий ком. Акция Рussy Riot – это веселая манифестация здравого смысла и достоинства в самом эпицентре мрачной и безысходной фантасмагории российской жизни. Отстаивая свободу девушек, мы отстаиваем свой разум (и разум в принципе) перед лицом дремучего клерикально-полицейского мракобесия. Свое право жить в современном мире, а не в перманентных средних веках, где властвуют монарх, феодалы и попы.