Освежение памяти

Андрей Илларионов экономист 20 февраля 2013, 14:45 В недавней передаче «Особое мнение» (от 13 февраля) С.Алексашенко засомневался в памяти Гарри Каспарова: «...у Гарри Кимыча какой-то свой взгляд на российскую историю, он как-то её не очень хорошо помнит, видимо. И очень много лет прошло, и он не помнит, что было 15 лет назад или 20 лет назад». 

И тут же привел пример своей памяти, «прочной и точной»: «Вот, вы когда были в Центральном Банке, вы знали о том, что получен кредит МВФ? Я говорю – конечно, знал. – 4,8 миллиарда, который якобы весь растащили? Я говорю – да, конечно, был такой кредит. Примерно в эти даты. Поделили вот так. 3,8 миллиарда Минфину, 1 миллиард Центральному Банку». 

Знакомство с фактами недавней российской истории показывает однако, что в отличие от Г.Каспарова с памятью неважно как раз у С.Алексашенко. Причем относительно тех дел, в которых непосредственно участвовал не Каспаров, а именно Алексашенко. 
Во-первых, 4,8 миллиардов долларов, полученных Россией летом 1998 г., были, строго говоря, не всем кредитом МВФ, а только его первым траншем. Весь размер кредита МВФ, выделенного России, составлял 15 млрд.дол. 

Во-вторых, первый транш кредита МВФ не был «разделен» между Минфином и Центробанком. Поначалу все 4,8 млрд.дол. в полном объеме поступили на счета Центробанка – для пополнения его валютных резервов. 

В-третьих, лишь спустя некоторое время, и то только после вмешательства сотрудников МВФ Х.Маркеса-Руарте и С.Фишера, один миллиард долларов из этих 4,8 миллиардов был передан из Центробанка Минфину. Таким образом, распределение средств первого транша в конце концов оказалось прямо противоположным тому, о котором в эфире «Эха» говорил Алексашенко: Центробанку, первым зампредом которого он тогда был, досталось 3,8 миллиарда долларов, Минфину – один миллиард. 

И кто же «запамятовал», что происходило в Центробанке 15 лет назад, – Каспаров или Алексашенко? 

«Забывчивость» Сергея Владимировича на этом не заканчивается. В той же передаче он, например, заявил: «Ну, насчёт моей роли в становлении режима я оставлю на совести Гарри Кимыча». 

За совесть Г.Каспарова, непричастного к появлению в России нынешнего политического режима, можно не беспокоиться. В отличие от С.Алексашенко, принимавшего в этом не самое последнее участие. Ведь появление нынешнего политического режима с доминированием в нем силовиков действительно стало не только возможным, но и неизбежным в результате финансовой катастрофы августа 1998 г., произведенной с непосредственным участием бывшего первого зампреда ЦБ. Участие С.Алексашенко, совместно с С.Дубининым, А.Чубайсом, Е.Гайдаром, в строительстве пирамиды ГКО, поддержании завышенного курса рубля, наращивании государственного долга, продлении на долгие четыре года экономической рецессии, а затем и в проведении блистательного краха взлелеянных их совместными усилиями пирамиды ГКО и валютного коридора, трудно переоценить. Именно в результате четырехкратной девальвации рубля и дефолта по государственным обязательствам политическая поддержка бывшего тогда президентом Б.Ельцина упала практически до нуля, и он, прижатый угрозой реального импичмента со стороны Государственной Думы, начал поиск своего преемника среди силовиков. После публичного кастинга кандидатов – А.Николаева, Н.Бордюжи, С.Степашина – Б.Ельцин остановил свой выбор на кадровом сотруднике спецслужб В.Путине. 

Но и на этом фоне С.Алексашенко и С.Дубинину удалось внести свой особый вклад в переход от полудемократического политического режима 1990-х к нынешнему авторитарному режиму. Непосредственным триггером, запустившим механизм экономической катастрофы августа 1998 г., повлекшим затем отставку правительства С.Кириенко и ликвидацию полусвободного политического режима 1990-х годов, стал отказ российского Сбербанка от ролловера ГКО (то есть от покупок очередных выпусков ГКО для финансирования государственного бюджета). В своей книге «Дефолт, которого могло не быть» бывший руководитель миссии МВФ в Москве М.Гилман так дипломатично описывал финансовую подготовку к свержению тогдашнего российского правительства: 

«В тот момент... никто не знал, что Сбербанк, действуя то ли самостоятельно, то ли по указанию ЦБ, предъявил все имевшиеся у него ГКО... на общую сумму 12,4 млрд. рублей. Это была новость хуже некуда. Ведь когда двумя неделями раньше Задорнов обсуждал планы финансирования... правительственной программы, он чуть ли не в первую очередь исходил из того, что Сбербанк продолжит в еженедельном режиме все полученные от погашения ГКО средства тратить на покупку новых выпусков... Когда Минфин... узнал о случившемся, запланированный на следующий день очередной первичный аукцион ГКО был тут же отменен. Затем были отменены и все последующие аукционы. С этого момента судьба всех оставшихся держателей ГКО была предрешена». 
Следует иметь в виду, что главным акционером Сбербанка, обрушившего рынок государственных ценных бумаг, обанкротившего правительство С.Кириенко и де-факто отправившего его в отставку, являлся Центральный банк России. Председателем Наблюдательного Совета Сбербанка тогда был председатель Центробанка С.Дубинин, а его членом – первый зампред ЦБ С.Алексашенко. 

Память подвела популярного комментатора и в другом его заявлении. В той же передаче «Особое мнение» от 13 февраля С.Алексашенко утверждал: 
«Мы не обещали – мы построили рыночную экономику... Мы построили в России рыночную экономику. В России главным инструментом равновесия в экономике является цена. Это ключевой признак рыночной экономики. Россияне обрели свободно конвертируемую валюту. Рубль, заработанный в России сегодня,... можно поменять на любую валюту в мире, и с этой валютой поехать по миру». 

Из этого утверждения может сложиться впечатление, будто бы С.Алексашенко участвовал в подготовке и принятии решений о либерализации цен и конвертируемости рубля. Однако это не так. Появлением свободных цен Россия обязана не Сергею Алексашенко, а Борису Ельцину, указом которого их большая часть была либерализована 2 января 1992 г. С.Алексашенко в подготовке этого решения не участвовал, более того в российском правительстве в то время вообще не работал. Наоборот, будучи заместителем директора Экспертного института, он писал тогда разгромные доклады против российской исполнительной власти. 

Что же касается конвертируемости рубля, то переход к ней по текущим операциям был осуществлен Центральным банком с 1 июля 1992 г., а ликвидация ограничений на проведение валютных операций по капитальным счетам была проведена им в июне 2006 г. С.Алексашенко не имел отношения к этим решениям. 

Зато он был причастен к другим, о чем, очевидно, немного «подзабыл».

На посту заместителя министра финансов в 1993 г. С.Алексашенко участвовал в создании системы ГКО, а на посту первого зампреда Центробанка в 1995-98 гг. – к установлении параметров валютного коридора и увеличении российского внешнего долга. Накануне 17 августа 1998 г. вместе с коллегами по правительству и Центробанку Алексашенко вырабатывал решения о дефолте по госдолгу, о девальвации рубля, об установлении моратория на обслуживание российскими банками зарубежных кредитов. В результате государство конфисковало не менее 20 млрд. дол. инвестиций в ГКО и на десятки, если не на сотни, миллиардов долларов сбережений российских граждан. Если эти действия и имели отношение к рыночной экономике, то, скорее, не к ее созданию, а к ее разрушению. 

То, что Сергей Владимирович часто «забывает» о чужой собственности и приписывает себе то, что было сделано другими, – не новость. Два с лишним десятилетия назад он «забыл» о том, что текст закрытой записки о польских экономических реформах был написан не только им одним, а совместно с Г.Явлинским, К.Кагаловским и Б.Львиным по итогам их совместной командировки в Польшу в январе-феврале 1990 г. Доклад, написанный четырьмя авторами для тогдашнего советского руководства и находившийся к тому же под грифом «секретно», С.Алексашенко опубликовал в седьмом номере журнала «Мировая экономика и международные отношения» за 1990 год с незначительными изменениями и только под своим собственным именем. 

Память подвела С.Алексашенко и 6 октября 2011 г., когда он написал в своем блоге: «Я купил ГКО зимой-весной 98-го». В ходе заседания Таганского суда 12 февраля с.г. по иску, инициированному самим Алексашенко, ему пришлось сообщить, что правильным временем покупок ГКО, оказывается, был июнь 1998 г. 

Но и тут память изменила истцу. В своем выступлении в Таганском суде Алексашенко назвал сроком погашения шестимесячных облигаций ноябрь 1998 г. Однако шестмесячные облигации, приобретенные в июне, не могли быть погашены в ноябре, только в декабре. 

Именно в отношении ГКО случился самый серьезный провал в памяти Сергея Владимировича. В передаче «Особое мнение» от 30 января 2013 г. он утверждал, что не играл на рынке ГКО: 
«А. ПЛЮЩЕВ - Насколько я понимаю, вас обвинили в том, что вы играли на рынке ГКО. Вы это оспариваете? С. АЛЕКСАШЕНКО - Да... А. ПЛЮЩЕВ - А вы не играли? Но при этом вы не отрицаете… С. АЛЕКСАШЕНКО - Я считаю, что я не играл на рынке ГКО и тем более с использованием инсайдерской информации». 
В ходе заседания Таганского суда 12 февраля с.г. С.Алексашенко все же вспомнил, что он приобрел три пакета ГКО. 

Более того, выяснилось, что их покупку он совершил в июне 1998 г. –! т.е. тогда, когда узкому кругу чиновников стало известна эксклюзивная информация о готовности МВФ предоставить России новый крупный кредит. Именно тогда, в июне 1998 г., начались переговоры российских властей с МВФ и Мировым банком о получении т.н. «Большого пакета» финансовой помощи в размере 22,6 млрд.дол. Получение (или неполучение) этих средств наблюдателями рассматривалось тогда в качестве решающего фактора удержания валютного коридора и всей системы финансирования дефицита бюджета с помощью ГКО. Будучи в то время первым заместителем Центрального банка России, С.Алексашенко участвовал в этих переговорах в качестве полномочного члена российской делегации. Если широкая общественность узнала о получении Россией Большого пакета лишь после решения Совета директоров МВФ 20 июля 1998 г., то Алексашенко получил эту информацию намного раньше. Вот как он описывал это в своей книге «Битва за рубль»: 

«...в конце июня переговоры пошли стремительно и интенсивно: похоже, МВФ попал в плен своих процедур и традиций. Выделение России очередной порции кредита (после того как рассмотрение этого вопроса откладывалось в течение двух месяцев) в глазах всех означало, что по мнению МВФ процесс реформ в России идет должным образом, что согласованная программа действий выполняется, что основные параметры экономической ситуации находятся под контролем властей и не дают оснований для беспокойства... Единственным фактором, который мог серьезно изменить сложившуюся ситуацию, по общему признанию, становился крупный кредит МВФ... Помимо этого, складывалось ощущение, что участие в них А. Чубайса в качестве главы российской делегации оказало магическое воздействие на МВФ. Несмотря на внешнюю жесткость позиции Фонда по многим вопросам, на достаточно далеко идущие требования в области экономической политики в будущем, в целом согласие было достигнуто достаточно быстро». 

В июне 1998 г., когда С.Алексашенко покупал свои ГКО, доходность по государственным облигациям под воздействием нараставшей паники среди инвесторов достигала 75-82%. С учетом ожидавшегося скольжения курса рубля к доллару она составляла примерно 70-75% годовых в валюте, что было совершенно невероятной, фантастической доходностью, практически не встречающейся в современной мировой экономике. Обычные инвесторы тогда еще не знали того, что принципиальное решение о выделении России кредита в МВФ уже принято. 

Судя по всему, именно поэтому Сергей Владимирович купил тогда не трехмесячные облигации (менее доходные, но и менее рискованные), а шестимесячные (более доходные, но и более рискованные). Игра – игрой, но надо отдать должное и холодному расчету участника рынка ГКО, бывшего по совместительству первым зампредом Центробанка. 

Главное неизвестное в игре в ГКО заключалось не в их доходности – она была всем известна, не в сроках погашения – они были публично установлены, не в величине суммы погашения – это был номинал облигации. Поскольку доходы от погашенных ГКО их владельцами тут же конвертировались в валюту, главным неизвестным был ожидаемый курс рубля к доллару в момент погашения Минфином ГКО – через три месяца или шесть месяцев после их покупки. 

И кто же знал эту величину лучше, чем первый зампред Центробанка, отвечавший за его валютную политику, курировавший подготовку платежного баланса, ведавший валютными резервами, следивший за участием на российском рынке иностранных инвесторов, лично участвовавший в переговорах с Международным Валютным Фондом? 

Летом 1998 г. погашения ГКО Минфином вышли на уровень, эквивалентный примерно одному миллиарду долларов в неделю. Таким образом, информация о практически решенном вопросе о предоставлении России «Большого пакета» помощи в размере 22,6 млрд.дол., полученная в ходе переговоров с МВФ, означала, что ожидаемой суммы кредитов (вместе с уже имевшимися валютными резервами ЦБ) будет вполне достаточно для удержания валютного коридора в течение как минимум 26 недель, т.е. полугода. Иными словами, в течение не только трех месяцев, а целых шести. Поэтому решение о покупке шестимесячных облигаций в июне 1998 г. казалось весьма рискованным лишь неинформированному инвестору. Для того, кто тогда уже знал о грядущем получении Россией «Большого пакета», это представлялось совершенно безрисковой, практически гарантированной, операцией. 

Как известно, валютный коридор все же пришлось отменить, курс рубля рухнул, а валютный эквивалент ГКО, погашенных Минфином в декабре 1998 г., оказался намного меньше той суммы в валюте, что за них была заплачена в июне. Иными словами, азартная игра с государством на деньги иногда оказывалась не вполне удачной и для тех, кто работал во власти и с властью. 

Действительно, не о всех своих действиях помнить приятно. Человеческая память – весьма избирательная штука. Иногда человек приписывает себе сделанное другими. И нередко забывает о том, что сделано им самим.