Циклы творения и таухид

Концепция циклов творения у многих мусульман и немусульман вызывает вопросы и даже недоумение. Огромное большинство наших современников привыкло воспринимать монотеистическую доктрину творения в аспекте одноразовости, единственности и уникальности. Бессознательно люди полагают, что единственность творения отражает единственность творца, поскольку, вопреки строгим предупреждениям монотеистической теологии, они всё равно проводят аналогию между Творцом и творением. Кроме того, для «естественного человека», который не переформатировал себя в совершенно особой перспективе чистого монотеизма, так или иначе актуальным остаётся аристотелизм с его доктриной безначальности и вечности Вселенной.

Несмотря на то, что теоретически люди могут знать, что это не так, «естественный человек» всё равно инстинктивно зависит от утверждения сущего вокруг себя как абсолютного объекта, который был, есть и будет. Аристотелевский взгляд на безначальность и вечность мира смешивается с как бы монотеистическим взглядом на «единственность творения» и образует своеобразный сплав, доминирующий в широких кругах средиземноморской экумены последние 2000 лет.

Вместе с тем на мельницу единобожников, стоящих на платформе единственности творения, льёт воду тот факт, что доктрина циклов характеризует языческие традиции, для которых она является основополагающей в понимании проявленного бытия. От Вавилона до Индии, от ацтеков и инков до Китая, все эти разновидности метафизик стоят на той позиции, что мир имеет определённую длительность, внутри которой он проходит ряд эпох от Золотого века к Железному. По завершении этой длительности наступает затмение, а потом мир обнаруживает себя заново свежим и первозданным, готовым к следующему циклу. Эта точка зрения обычно сопряжена с пониманием метафизической реальности через концепцию безличного абсолюта, который даёт бесконечную возможность для проявления. В этой метафизической концепции отсутствует личный безусловный и совершенный Субъект, о котором известно из откровения пророков.

Проблема в том, что некоторые данные, которые можно почерпнуть в метафизике язычников, не отменяются в своей адекватности тем фактом, что их источником является знание враждебных монотеизму жрецов. Коран различает «обладателей знания», как тех, кто «стоит на справедливости», и других, знания которых не ведёт к справедливости. «Стоящие на справедливости» свидетельствуют отсутствие иного выбора для поклонения, кроме как поклонение Аллаху. Но это не перечёркивает знание других, хотя они и враги единобожников.

В Коране можно найти много подтверждений тому, что творение не носит единственный и уникальный характер. Да это и невозможно по той причине, что единственность и уникальность принадлежит только Аллаху. Множественность (повторяемость) творения есть лишь одно из выражений неравенства между Творцом и творением.

«А сколько поколений, живших до них, Мы подвергли гибели! Разве ты ощущаешь теперь их [присутствие] или слышишь хоть малейший отзвук от них?» (19:98).

«Мы создали их и укрепили их тело. Если же Мы захотим, то заменим их [другими], подобными им» (76:28).

«Если вы не повинуетесь Ему, то он заменит вас другим народом, и тот не будет похож на вас» (47:38).

Всевышний свободен от необходимости что-либо творить — Он самодостаточен. Он не зависит от результатов каждого конкретного творения, от исхода драмы, которая заключена в творении. Само творение по определению есть «не-Творец». Иными словами, когда Аллах (свят Он и велик) создаёт нечто, Он творит нечто помимо себя. Поскольку он абсолютен, нечто помимо Него может только безусловным неведением о Нём. Аллах (свят Он и велик) творит бытие/реальность как неведение о Себе, потому что это неведение есть негативное выражение того, что Аллах (свят Он и велик) выше всякого знания, всякой возможности знать что-либо о Нём.

Субстанция творения есть, таким образом, чистое неведение, абсолютная инерция, которая не знает ничего о том, что она чем-либо ограничена, о своём начале и конце, о том, что у неё есть Господин, который её создал. Из этой субстанции Аллах (свят Он и велик) выделяет существо — Адама, в которого вкладывает «от Своего Духа», то есть частицу Божественного Духа.

Таким образом, в ночи бесконечного неведения проявляется бесконечно малая частица Божественного Духа, которая образует субъектность внутри тварного, саму возможность свидетельствования. Эта частица есть ограничение инерции, которая кажется бесконечной; именно к этой частице адресуется откровение, нисходящее от Аллаха.

Это единственные вводные данные, которые Аллах (свят Он и велик) ставит для решения задачи, поставленной перед творением. С одной стороны, бесконечная тьма субстанции, с другой — бесконечно малая частица Божественного Духа. Она в своей малости должна преодолеть окружающую инерцию и восторжествовать над бытием, как неведением об Аллахе. Если у кого-то возникают сомнения, что творение само по себе представляет инерцию неведения и тьму, пусть вспомнит коранический аят:

«Аллах — Свет небес и земли. Свет Его словно из ниши [исходит], в которой светильник [покоится], в хрусталь заключённый. Хрусталь [сей] подобен звезде жемчужной. Возжигается он от дерева оливкового благословенного. [Местом ему] не восток и не запад. Воспламеняется масло [от плодов дерева этого], едва лишь коснётся огонь его, и даже тогда, когда огонь не достигает его. Свет и [ещё] свет. Ведёт Аллах к Свету Своему, кого пожелает. И приводит Аллах притчи людям. Ведает Он обо всём сущем» (24:35).

Итак, вводные данные — это противостояние бесконечно малой частицы Духа бесконечно тяжкой инерции тварного бытия. Всевышний не заинтересован в том, чтобы творение работало как часы или летело подобно ракете, согласно математическим расчётам, в заданную цель, куда, согласно неизменным законам, не может не прибыть. Сделать творение, работающее как часы, в котором всё происходило бы как в музыкальной шкатулке, где каждый час дамы и кавалеры проплывают по кругу под звуки менуэта — такое для Всевышнего было бы легко, но в таком творении нет никакого смысла. Всевышний создал ситуацию, исход из которой является предельным максимальным чудом. Совершенно невероятно, чтобы бесконечно малое — искра — восторжествовала бы над бесконечно большим, грудой инертного пепла (с точки зрения Духа). Однако это именно то, чего хочет Аллах (свят Он и велик).

У истории творения есть единый, прописанный в божественной мысли драматический сюжет, который должен завершиться всеобщим воскресением и судом. Но далеко не всякие актёры, вышедшие на сцену, могут этот сюжет сыграть. Ведь сами актёры также на 999 долей из 1000 состоят из этой инерции, из мрака тварной субстанции. И понятно, что судьбы частицы вышнего света, вброшенной в нижний мрак, очень сложны и трагичны в переплетении всех факторов, которые практически без исключения работают именно на торжество мрака. Но это и есть изначальная цель творения — повторятся до тех пор, пока не свершится чудесный прорыв, пока эта частица Духа не станет центром для избранных, которые ориентируются на неё, а эти избранные, в свою очередь, не станут главным боевым отрядом, определяющим судьбу противостояния. Только тогда Аллах (свят Он и велик) вмешивается на стороне этого малого отряда и поддерживает прорыв, идущий от Его слуг и воинов.

Могут возразить: а как же всеведение Творца? Ведь Он же знает то, чем кончится каждое конкретное испытание, каждое творение, знает, будут ли эти актёры избраны для игры и сумеют ли довести пьесу до конца, не разочаровав зрителей!

Знание Всевышнего не таково, как знание твари. Если человек знает что-либо наперёд, то ему как бы нет и нужды осуществлять это «в натуре». Но есть знание зеркала, которое невозможно обмануть. Оно одновременно «знает» всё, что в нём отражается и при этом открыто любой возможности. Зеркало невозможно застать врасплох, ему невозможно показать нечто, к чему оно не готово. Вместе с тем зеркало даёт возможность всему проявиться в полной мере. Эта метафора помогает понять, что есть знание, которое, охватывая всё, не отменяет свободы. Предопределён сюжет, не предопределена состоятельность актёров, задействованных в этом сюжете. В этом милосердие Божие. В противном случае, наши мольбы, адресованные Создателю, не имели бы никакого смысла.

Концептуальный журнал «Поистине»