Надо ли спасать человека от популярности?

Своей популярностью современный артист всегда обязан журналистам. Да, про артиста не всегда пишут что-то хорошее, и не всегда только правду. Но как же иначе? Покажите мне хоть одну страну на карте мира, где в шоу-бизнесе все по-другому происходит. Это побочный эффект известности. И несмотря ни на что, я часто наблюдала ситуацию, как человек, теряющий популярность, пытается ее вернуть любыми способами.

Похожая история показана в фильме Вуди Аллена  «Римские приключения» (To Rome with Love). Один из героев, обычный серенький мужичок, которого играет Роберто Бениньи, неожиданно становится звездой. Его начинают узнавать, на него вешаются обалденные женщины, которые раньше его просто не замечали. Все хотят знать, чем он занимается, в новостях показывают, что он ест на завтрак. Пишут о каждом его шаге, вплоть до того, что он начинает скрываться от прессы и убегать. Но потом так же резко про него забывают и переключаются на кого-то другого. И тогда персонаж Роберто Бениньи начинает маяться, бегать, пытается вернуть внимание – ну посмотрите же, какие я себе туфли купил. Но его уже никто не замечает. К популярности быстро привыкаешь.

Вчера в Думу пришли три популярных артиста – Стас Михайлов, Григорий Лепс и Валерий Меладзе. Они обратились к депутатам с требованием внести в закон особые поправки, защищающие публичных людей от назойливого внимания журналистов. Конкретных предложений, к сожалению, не прозвучало, поэтому я задумалась, а что вообще можно изменить в этой ситуации?

Чего, может быть, действительно не хватает – возможности нормально судиться с недобросовестной прессой. Часто в суде невозможно ничего добиться. У нас была такая ситуация. До «Блестящих» я работала в другой группе. В это время одна газета опубликовала очень грязную статью. Они оклеветали моего молодого человека, который пел тогда в известной мужской группе, оклеветали его продюсера, и меня тоже привязали к этой истории. Написали, что он чуть ли не голубой, что продюсер имеет и его, и всю группу, и его девушку – короче, полный бред. Сначала мы пытались звонить этому журналисту, но он быстро перестал поднимать трубку. Вместо него трубку стала поднимать какая-то истеричная девушка. Хотели подать в суд на эту газету, но оказалось, что это невозможно. Я не помню деталей, но у газеты не было какого-то нужного юридического статуса или еще что, короче все впустую. Вот в этом отношении хорошо бы добиться какого-то контроля.

Бывает, что пишут откровенную ложь. Порой довольно безобидную. Я читала интервью со мной, которые я никому не давала. Например, якобы я «рассказываю», как в детстве гадала на Святки, хотя я даже не представляю, как гадают на Святки. Какие-то блюда от меня рекомендуют, какие-то маски для лица, смесь кактуса и чертополоха. Я не имею к этому никакого отношения, но не страшно - пишут и пишут.

Случаются и более неприятные вещи. Как-то мама звонит мне и спрашивает: «Ребенок, ты почему меня раньше времени похоронила?». А перед этим я давала интервью одному серьезному журналу. Уж не знаю, чем там эта девушка слушала, в редакции тогда много чего параллельно говорилось. Только в итоге вышло интервью, где она написала, что Надя все время говорит об отце, потому что мать у нее умерла, когда Наде было всего пять лет. Это тоже неправильно, но хотя бы не очерняет. Потому что иногда пишут совсем оскорбительные вещи, связанные с личной жизнью. Так, в одно время меня чуть ли не за извращенку какую-то выдали. Но с другой стороны, ничего не поделаешь – издержки твоей работы.

Например, люди привыкли ненавидеть политиков. При этом невозможно сказать, что все политики, или вся милиция, или все журналисты – продажные негодяи. Это просто массовый стереотип. Он строится на наиболее заметных примерах. А негативные примеры всегда заметнее. Поэтому, идя в эту профессию, человек должен отдавать себе отчет. Вышел на сцену, помни, что когда станешь популярным, о тебе будут писать все подряд, и не только хорошее.

Что еще можно сделать? Можно, конечно, законодательно запретить врываться в гримерку и фотографировать тебя, когда ты переодеваешься. Но в России с этим полегче, чем где-нибудь в Лос-Анджелесе. Это там все живут в своих домах, их фотографируют из-за забора. За это, конечно, стоит бороться– получается, они даже у себя дома не могут ходить, как хотят. Но у нас на тринадцатый этаж никто не полезет тебя фотографировать.

Конечно, с публичного человека особый спрос. Скажешь одно неаккуратное слово, и оно может многое в твоей жизни перечеркнуть. Будучи обычным человеком, ты можешь напиться в баре, дать в дыню бармену и послать всех в какое-нибудь конкретное место. Но если это сделает артист или политик, то легко представить, что начнется.

Ответственность, конечно, очень большая, но как они хотят защититься? Тогда легче перестать быть публичным человеком, если слишком тяжело. Не сниматься больше в передачах, не давать интервью, и больших концертов не ходить на вечеринки и в рестораны. Несколько лет и про тебя забудут.

Лично у меня был момент, когда я поняла, что от этого никуда не деться. И просто перестала смотреть желтую прессу. Может быть, они продолжают там что-то писать. Но меня желтая пресса не интересует, моих близких и друзей тоже. Люди, которые могут мне быть интересны, не читают эти газеты. Это для определенной публики.

Надо просто понимать, где находишься. В принципе даже желтые журналисты все равно отталкиваются от каких-то фактов. Дыма без огня не бывает. Конечно, они всё искажают, меняют контекст, тем не менее.

Ну что такого Стас Михайлов делает в своей жизни, если его мама потом плачет? Что за бред? Моя мама не плакала даже, когда написали, что я – лесбиянка. Мои родители сами меня знают. Да, они тоже пытаются не смотреть телевизор. Хотя бывают «доброжелатели», которые зная о том, какого характера будет передача, маме своевременно подсказывают – ой, Надюшку скоро будут показывать. Она идет и смотрит передачу фактически под названием «Жесть».

Поэтому я лично пытаюсь не провоцировать людей лишний раз. В каком-то виде я не пойду даже в кинотеатр, потому что знаю, что сегодня-завтра это может где-то выскочить. За мной особой охоты не существует, но некоторое напряжение тоже есть. Не так давно в магазине только было собралась высказать человеку все, что о нем думаю, а он поворачивается и говорит – здравствуйте, Надя. Ну как после давать волю эмоциям? Разве публичный человек может позволить себе быть не в настроении? В общем, никакой анонимности. Стресс. Правда, он поддерживает тебя в форме – иногда не можешь ни съесть, ни выпить, ни сказать чего лишнего.

При желании можно оградить свою частную жизнь. Можно делать свои личные мероприятия закрытыми, только по приглашениям, без прессы. Опять-таки пример западного шоу-бизнеса и Голливуда – думаю, у них в этом плане точно больше опыта. Но все равно кто-то даже умудряется тайком обвенчаться, устроить праздник или отдохнуть. Если человек хочет сбежать, то он сбежит. Мне даже кажется, что когда какие-то фотографии отдыхающих знаменитостей появляются, то они были в курсе, что их снимают, если даже не сами пригласили этого фотографа за деньги. Могу предположить. Тут люди целые банки грабят и остаются незамеченными, а бедный артист не может провести вечеринку или спокойно сходить налево?

Но с другой стороны я думаю, в глубине души артисту импонирует такое внимание. В принципе, его жаждет большинство из тех, кто выходит на сцену, будь-то певец, актер и ведущий. Мы можем в этом не сознаваться, но если вышел на сцену, значит, такая жажда была. Это обычная игра – делать вид, что журналисты нам докучают. Это как девушка, влюбленная в парня - он берет ее за руку, а она отдергивает, что ты себе позволяешь, как смеешь. Хотя, может быть, всю ночь только об этом и мечтала. Тут тоже игра, звезда должна возмущаться .

Я знаю людей, которые ходят и сами о себе выдумывают какие-нибудь басни. А потом выходят в свет и тут же прикрываются рукой от папарацци, потому что ой, кошмар, они нас сейчас по этой теме начнут долбить. Поэтому я не всегда верю в искренность публичного человека, жалующегося на минусы своей известности. Может быть, лучше подумать о тех бонусах, которые приходят одновременно с популярностью?