Шевченко, Достоевский, Тургенев и другие инакомыслящие (из цикла «Впервые в истории спецслужб»

 Новый виток политических процессов в России в середине XIX века объяснялся валом революционных выступлений в Европе и серией крестьянских бунтов в российской провинции. К беспорядкам примкнули организованно и горнорабочие уральских заводов, это были первые массовые выступления молодого российского пролетариата. Это обусловило впервые в российской истории появление закона об уголовном наказании за забастовки рабочих по политическим мотивам.

В 1848 году российские войска выступили на помощь австрийской армии для подавления сепаратистского восстания венгров. После разгрома венгерской повстанческой армии Кошута жандармы Третьего отделения впервые действовали на территории соседнего государства, разыскивая участников венгерской революции и собственных эмигрантов-поляков, сражавшихся в рядах венгерских повстанцев. Захваченные поляки из числа бывших граждан Российской империи прямиком направлялись на каторгу в Сибирь, венгров передавали австрийской тайной полиции.

Среди множества процессов 1848–1850 годов показательны два в связи с участием в них знаменитых в российской литературе персонажей. Среди арестованных почти в один день на Украине членов подпольного Кирилло-Мефодиевского братства, проповедовавших социалистические идеи с националистическим украинским уклоном, оказался знаменитый поэт Тарас Шевченко.

Он был доставлен в Петербург для допроса к Дубельту, после чего сослан рядовым солдатом в Оренбург. Лидеры же киевских заговорщиков были отправлены на каторгу.

По делу организации Петрашевского, изучавшей социалистическое учение француза Фурье, в 1848 году арестован в числе других и будущий знаменитый писатель Федор Достоевский. Дубельт лично допрашивал петрашевцев на следствии, поразив при этих диспутах Достоевского глубиной своих взглядов. Считается, что именно под воздействием бесед с Дубельтом после возвращения из Сибири Федор Михайлович превратился в истового православного монархиста и человека, не принимающего любые революционные идеи.

Сокамерником Достоевского был профессор математики Варшавского университета, выступавший за независимость Польши, — Жоковский. Его писатель упомянул в «Записках из Мертвого дома». Это первое произведение о российских местах заключения, написанное политическим диссидентом. Странность «перевоплощения» Достоевского для непосвященных заключалась в том, что он прошел все методики Третьего отделения. Его долго держали в следственной камере, надевали на голову мешок в ужасном десятиминутном ожидании расстрела, гнали по этапу до Казани в ножных кандалах. На каторгу в Омск он уже прибыл изможденный, с незаживающими ранами от оков на руках. Там он сидел в окружении убийц и уголовников. Изначально все двадцать обвиняемых по этому делу, включая Достоевского, были приговорены к смертной казни, которая была заменена отправкой на каторжные работы.

Другой особенностью этих дел стало то, что их ликвидация стала возможна благодаря внедрению внутрь тайных агентов. В группу кирилло-мефодиевцев был внедрен студент Киевского университета Петров. А фигура агента, наблюдавшего за группой петрашевцев, особенна интересна. Это был один из наиболее профессиональных информаторов Третьего отделения Иван Липранди, ставший впоследствии кадровым чиновником Третьего отделения и получивший чин полковника.

Сильнейший критик многих сторон жизни и власти тогдашней России Салтыков-Щедрин не раз соприкасался с Третьим отделением. И во время своего вице-губернаторства в Рязани, где он застал борьбу главы рязанского жандармского управления подполковника Иващенко со своим непосредственным начальником — губернатором Рязани Муравьевым. Иващенко в своих донесениях в Петербург шефу Третьего отделения постоянно докладывал о погрязшем в коррупции и разврате местном губернаторе и его окружении, эта рязанская история стала толчком к написанию Салтыковым-Щедриным едкого произведения «Помпадуры и помпадурши». Служба Дубельта мешала ему опубликоваться, а по представлению жандармов за неблагонадежность закрыли и издаваемый Салтыковым-Щедриным журнал «Отечественные записки». В конечном итоге сатирик в 1848 года был сослан в Вятку.

Несколько лет спустя отнюдь не самый революционный писатель Иван Тургенев арестован за крамолу и принужден к временной эмиграции за границу. В 1862 году он снова подследственный по делу Герцена и других лондонских эмигрантов.

Только после заступничества других именитых писателей Тургенева выпустили из-под ареста, но посоветовали опять выехать из России. За границей он пишет небольшое произведение «Порог», ставшее гимном революционному насилию. В то же время тщательнейшая работа Третьего отделения с «самой большой головой русской литературы», как тогда называли Тургенева, привела к тому, что он согласился на должность чиновника по особым поручениям. В течение почти 20 лет он был резидентом политической разведки России в странах Западной Европы.

От ареста певца крестьянского быта Некрасова спасла только относительная безобидность. А издаваемый им журнал «Современник» все же был запрещен.

Интересно, что в процессе борьбы с инакомыслящими в 1848–1849 годах впервые гонениям со стороны тайного сыска подверглись и отечественные славянофилы. Так, разгрому подвергся столичный славянофильский кружок Аксакова и Хомякова, из-за того что последние осмелились высказать свою позицию в поддержку славян в Восточной Европе, не совпадающую с линией российского императора. Аксаков и его единомышленники были в шоке и оскорблены до глубины чувств: мы за царя и отечество, а нас таскают в Третье отделение на допросы, как заговорщиков и бунтарей. Единственное, что отличает аксаковцев от их «коллег», — то, что их не сослали в Сибирь.

Такие половинчатые меры способствовали росту революционных настроений в среде все новых и новых политических эмигрантов. Так произошло с членами Союза литовской молодежи в Петербурге, который объединял умеренных польских студентов из Виленского края, мечтавших о независимости Польши, но ничего реально не предпринимавших. Его лидеры Далевский и Сераковский были арестованы, Сераковский при этом пытался бежать и уйти через австрийскую границу, но в Луцке был перехвачен и доставлен для допросов лично к Дубельту. Никаких серьезных улик против молодых поляков получено не было, но Далевского отправили в Сибирь, а Сераковского — рядовым солдатом в Туркестан. В результате в 1863 году во время очередного мятежа в Польше получили двух радикальных и ненавидящих режим лидеров восстания и командиров отрядов мятежников. После разгрома восстания Сераковского казнили.

Тот же 1848 год был ознаменован для Третьего отделения усилением его роли в борьбе с коррупцией и мздоимством в чиновничьем аппарате империи. Император издал указ для Третьего отделения обеспечивать выселение уличенных в неблаговидных действиях и уволенных с царской службы чиновников за пределы Петербурга и Москвы с последующим запретом им проживать в обеих столицах.

КАК И ВО ВСЕЙ ПОСЛЕДУЮЩЕЙ ИСТОРИИ, ПРИВЛЕЧЕНИЕ СЛУЖБ ПОЛИТИЧЕСКОГО СЫСКА К АНТИКОРРУПЦИОННЫМ КАМПАНИЯМ ПРОИСХОДИТ В ТЕ ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ ГОСУДАРСТВА, КОГДА РАЗМАХ КОРРУПЦИИ УЖЕ ДОСТИГАЕТ РАЗМЕРОВ, ВПРЯМУЮ УГРОЖАЮЩИХ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ. ПОДОБНЫЕ ПОПЫТКИ СО СТОРОНЫ ВЛАСТИ МЫ НАБЛЮДАЕМ И СЕГОДНЯ.

После смерти Николая I (1855 г.) сменивший его на престоле сын Александр Николаевич в первое время проявлял себя либеральным правителем. Период 1855–1861 годов, закончившийся невиданными ранее в России реформами по отмене крепостного права и учреждению первых органов самоуправления в виде земств, отмечен и небольшим количеством арестованных и заведенных политических дел в Третьем отделении. По амнистии вернулись последние декабристы, участники Польского и тифлисского восстаний и другие.

Реформы Александра II временно сбили революционный настрой в массах. Хотя крестьянские бунты после 1861 года не прекратились. В Пензенской губернии крестьянин Леонтий Кондаков, по старой традиции русских бунтарей выдававший себя за брата императора Константина, читал крестьянам «взаправдашний манифест», где царь якобы всю землю предлагал крестьянам разделить между собой, помещику же оставить ее столько, «сколько и каждому мужику достанется». К такому обороту Третье отделение оказалось не готово, оно тогда оперативной деятельности в российской деревне не вело. Целая жандармская команда искала по пензенским уездам «царевича Константина», но крестьяне прятали своего заступника. Кондаков так и умер в подполье ненайденным, своей смертью.

Новый толчок к революционному брожению дали события в Польше, где в 1863 году произошел очередной бунт сепаратистов, столь же кровавый, как и в 1830 году. Количество тайных кружков в крупных городах вновь стремительно растет, и князь Долгорукий с 1861 года вновь умоляет Александра развязать ему руки в борьбе со смутой. Особенно его тревожили подпольные группы «Молодая Россия» журналиста Чернышевского, а также «Земля и воля» студента Серно-Соловьевича. И только после огромного пожара в столице он добился своих целей. Кстати, по делу расследования большого петербургского пожара была арестована только одно девушка с расстроенной психикой.

Тем не менее сложившиеся ситуации Долгорукий использовал в полной мере.

Фигурой номер один стал Чернышевский. С 1860 года вплоть до ареста в июле 1862 года против него неустанно собирали улики, следили за всеми посетителями квартиры Чернышевского из специально снятой для этих целей квартиры в доме напротив. Завербованный Третьим отделением швейцар в доме сочинителя носил наблюдателям для прочтения все письма своего жильца.

Чернышевский был арестован и доставлен в Петропавловскую крепость. Арест Чернышевского Долгорукий доверил произвести ветерану Третьего отделения, жандармскому полковнику Ракееву. Когда-то молодой жандарм Ракеев по приказу еще Бенкендорфа вез гроб с телом Пушкина для похорон в родовом имении. За тайную переписку с эмигрантом Герценом и издание антиправительственной прокламации «Барским крестьянам» на процессе 1864 года Чернышевский осужден на семь лет каторги и отправлен в далекий якутский Вилюйск. После освобождения Чернышевский вернулся с каторги тяжелобольным, спустя несколько лет умер и превратился в мученика и знамя радикалов.

Еще более масштабное дело вела следственная комиссия во главе с начальником канцелярии генералом Потаповым и опытным следователем по политическим делам Голицыным в отношении тайного общества «Земля и воля». Руководил им Николай Серно-Соловьевич, замаскировав под клуб любителей шахмат в столице. Аресты прошли в обеих столицах и даже на Украине. В Москве специально командированные жандармы во главе с генералом Делянкиным сумели внедрить в местное отделение тайного агента Андрющенко. Он выступил здесь и как провокатор, предложив умеренным московским землевольцам печатать и распространять антиправительственные прокламации, чем подвел их под скорый арест. Руководитель группы Мосолов и ряд ее участников осуждены в 1865 году на каторжные работы. Главный же обвиняемый по этому процессу Серно-Соловьевич осужден на каторжные работы в Сибирь, где и скончался в 1866 году в тюремной больнице в Иркутске от пневмонии.

Необходимо отметить, что в этот период Долгорукий явочным порядком при следствии по политическим делам возродил пытки и методы давления на подследственных, такие, например, как лишения сна или пищи.

Особое место в череде репрессий по жестокости и беззаконию занимает дело Михаила Степановича Бейдемана (1833–1887). Политический эмигрант из России, он сотрудничал с Герценом (работал в его типографии под фамилией Дубровин), воевал добровольцем в революционной армии Гарибальди. В 1861 году он решился на отчаянный поступок. Нелегально перейдя австро-венгерскую границу, он вернулся в Россию с написанным манифестом о всеобщей борьбе против самодержавия. Его достаточно быстро арестовали и заточили в Петропавловку. Без всякого суда и следствия его навсегда заперли в одиночку Алексеевского равелина без указания имени, только под номером. Пробыв в каменных стенах 20 лет, он сошел с ума. Под чужим именем его перевезли в психиатрическую больницу, где он через несколько лет скончался.

(В Книге рекордов Гиннесса в качестве политического заключенного, отбывшего без всякого суда многолетнее заключение, числится один корейский гражданин, отсидевший при схожих с Бейдеманом обстоятельствах 30 лет в тюрьме КНДР. Несколько лет назад в Венгрии в психиатрической больнице нашли человека, помещенного туда спецслужбами под чужим именем еще в начале 1950-х годов.)

Под гребенку этих репрессий попали многие и многие литераторы и либералы. Все это было следствием РЕЗКОГО РЫВКА СТОП-КРАНА ПРИ УЖЕ РАЗОГНАВШЕЙСЯ РЕФОРМЕ, что не раз уже происходило и еще будет происходить в России.

В определенном самоуспокоении по итогам этих процессов ведомство Долгорукого проглядело опасность первого в России организованного террора революционеров против представителей власти.

Первые выстрелы революционных террористов уже прозвучали к тому времени в Польше. В 1863 году польский портной Ярошинский в Варшаве выстрелил в наместника в польских землях князя Константина Николаевича. Пуля задела плечо и застряла в эполете. Ярошинский был схвачен и повешен. Созданная главой контрразведки повстанческой армии Ляндовским группа кинжальщиков после подавления восстания убила в польских землях нескольких представителей российской администрации. В том числе состоялось и первое политическое убийство офицера спецслужбы. У порога своего дома кинжальщиками был заколот начальник варшавских жандармов барон Фолькнер. Группировка была обезврежена, Ляндовский закончил жизнь на сибирской каторге.

В начале 1860-х годов был создан Комитет русских офицеров в Польше. Члены комитета разрабатывали планы совместного военного заговора русских и польских офицеров подобно декабристскому для организации военного переворота в России и создания независимой Польши. Среди членов этого комитета был и молодой поручик Константин Крупский, отец Надежды Константиновны Крупской, будущий тесть В. И. Ленина. Большая часть членов этой организации была арестована жандармами. Ряд офицеров польского происхождения, служивших в Российской армии, в 1863 году даже в Поволжье попытаются организовать солдатское восстание с центром в Казани, чтобы создать в тылу русской армии второй фронт. После раскрытия их центра в Казани лидеры этой группы (Станкевич, Иваницкий, Мрочек и др.) были расстреляны по приговору военного трибунала.

В борьбе с польской эмиграцией, усиленной внешней разведкой Третьего отделения после 1863 года, приходится сталкиваться теперь постоянно с вопросом террористической опасности. О попытках организации терактов в пределах Российской империи постоянно сигнализирует самый ценный агент-нелегал Третьего отделения, внедренный в польское движение за границей, Юлиус (Александр) Фабианович Балашевич. Будучи студентом, он был арестован за распространение революционных прокламаций. Поправ тайну исповеди, выдал его после посещения церкви московский митрополит Филарет. Балашевича быстро сломили и предложили работать тайным информатором в революционной среде. После года работы под руководством Якова Толстого в Париже, уже под именем польского графа-оппозиционера Потоцкого, с мерами особой секретности в декабре 1863 года его переправили в Лондон. Это была первая операция подобного размаха в антиэмигрантской сфере деятельности Третьего отделения, с тщательнейшей подготовкой легенды и использованием чужих документов. Впоследствии Балашевича назовут королем провокаторов в истории российского тайного сыска до появления знаменитого Азефа.

Балашевичу удалось выяснить канал отправки революционного журнала «Вперед» в Россию через окна на российской границе с Пруссией и Австрией, которые были жандармами перекрыты. С подачи Балашевича разведчики Третьего отделения смогли выследить нелегально пребывавших во Франции Соловьева и Линева, которых сдали французской тайной полиции в порту Дьеппа. Благодаря Балашевичу в петербургском штабе тайного сыска впервые услышали подробности существования Союза рабочих Карла Маркса и получили первое подробное представление о целях и программе международного союза марксистов. С Марксом Балашевич знакомится лично. По его «материалам» был арестован знаменитый революционер-монархист Кропоткин. Парадокс в данном случае заключался в том, что П. А. Кропоткин сам ранее был чиновником по особым поручениям, в частности, совершил два разведывательных похода в Маньчжурию (см. «Служу Отечеству», №10, 2009, с. 8–9).

Еще одним ценным тайным агентом среди польских эмигрантов была известная аристократка и красавица, правнучка королевы Франции Каролина-Розалия-Текла Ржевуская-Витт-Чиркович-Лакруа Собаньская, польская графиня, от любви к которой поочередно теряли голову Александр Пушкин и Адам Мицкевич.

За годы работы на Третье отделение она сорвала не один запланированный польскими националистами теракт. Так, информация Собаньской о готовящемся проходе в Россию через германскую границу крупного диверсионного отряда, известного в истории польского национально-освободительного движения как «рейд Заливского», позволила встретить эту группу прямо на границе и разгромить. Через нее была раскрыта подпольная сеть патриотов в Кракове и Галиции, неоднократно производился захват эмиссаров, перебрасываемых в Польшу для организации партизанских отрядов.

Третье отделение впервые поставило работу против оппозиционно настроенных граждан России за границей на постоянную основу. К этой деятельности были привлечены и канцелярия с ее тайными информаторами, и отдел внешней разведки за рубежом, и первая экспедиция спецслужбы по борьбе с заговорщиками. С необходимостью бороться с собственной эмиграцией спецслужба была вынуждена ускорить создание в своей структуре отдельного центра внешней разведки. Большую часть операций этого отдела, руководить которым Бенкендорф доверил Филиппеусу, занимали именно антиэмигрантские акции.

Параллельно шло создание первых сетей нелегальной разведки в иностранных государствах. Именно Бенкендорф предложил организовать эту борьбу с применением силовых методов. Первым признаваемым в России оппозиционным эмигрантом с политической позицией можно считать декабриста Николая Тургенева. После отказа ряда стран вернуть его на родину был разработан план его насильственного захвата и нелегального вывоза в Россию (1826 год).

Сергей КРЮКОВ