У меня нет для вас другой родины и другого Сталина

Он здесь отец нации

Не могу я найти в себе возмущения по поводу сталинградского вопроса.
Нету возмущения, к сожалению.

Потому что мне кажется, что патриотические клоуны – «в своем праве».

Кто родил ту страну, которую мы знаем?

Кто родил такое государство, таких чиновников, такую Патриархию, такие органы, такой политический язык, по правилам которого «5 января 1938 года в Усольском ИТЛ НКВД СССР были заложены традиции, которые имеют ценность и в нынешнее время. Это верность Родине, взаимовыручка, уважение к ветеранам»?

Кто вообще родил те лица и те пейзажи, которыми и заполнена по преимуществу наша любимая/несчастная родина?

Государь Александр Павлович?
Феликс Юсупов? Рябушинский? Троцкий Лев Давыдович? Академик Сахаров?

Нет.

Нашу родину родил И.В. Сталин.

Именно он – известными методами выведший тьмы и тьмы русских крестьян на оперативный простор – здесь отец нации.

Как Вашингтон и Линкольн, как Наполеон и де Голль.

И понятно, что переименование города не имеет вообще никакого отношения к войне ли, к реальной истории того же 1938-го, к личным свойствам самого Сталина и т.п.

Оно имеет отношение только к коллективному бессознательному, к русскому, как сказал Лимонов, адату, в устройстве которого Сталин – самый главный Ататюрк, и вполне заслуженно.



И чего ж тогда город-то не переименовать?

Ну а дальше уже можно загибать пальцы и считать оговорки-подробности.

Например: одного коллективного бессознательного мало, нужна была еще пиар-истерика, отменяющая всякое лицемерие, нужен был реакционный пиар-психоз в ответ на «белые ленты», чтобы собрать эту – и все прочие примерно такие же – темы в один кулак и ткнуть им под нос интеллигенту, чуешь, мол, чем оно пахнет?

Например: ну а нам, милым и пушистым, как и положено, ненавидящим Сталина, любящим, наоборот, Шаламова Варлама Тихоновича (называю самое безусловное имя) – за какие грехи это все?

Например: тем не менее, этот отец нации однажды все равно окажется даже для них не отцом, а сукою.
Потому что коллективное мышление так устроено, что чем дальше идет прогресс, тем меньше умнеющему человеку хочется хвастаться своим реальным папашей, и тем больше хочется сочинить себе другую, проигравшую, но по-настоящему поэтическую родословную, вывести себя из троянцев, из белогвардейцев, из кого угодно, но не из усольской вохры. Так будет и тут – в свое время.

Ну и много еще есть этих «например».

А финал очень простой: у меня нет для вас другой родины и другого Сталина.
Терпите этих.

Меня тоже сильно тошнит, но делать нечего.
Я терплю.