Взбесившаяся вертикаль

Российская власть никогда не отличалась стратегическим гением и дальновидностью; политику здесь всегда портили сугубо тактические соображения – субъективные и личностные. Даже эпохальные прорывы всегда в итоге вели в тупик из-за отсутствия чувства времени и перспективы, но ради сохранения власти моральных ничтожеств.

Путинизм тоже начинался масштабно: в новорожденном Центре стратегических разработок (ЦСР) всерьез чертили контуры будущей политэкономии и государственности. Под эгидой администрации президента были запущены институциональные реформы, ориентированные на снижение административного прессинга и необходимые для вывода страны из ресурсной колеи. Но далее они были либо уполовинены до состояния квази- (техрегулирование), либо вовсе введены в режим контрреформы (административная). Это не отменило целой коллекции «стратегий», но уже «план Путина», всплывший к моменту сдачи президентского кресла на временное хранение, оказался даже не пустышкой, а вовсе именем без тела, обложкой без страниц, «документом»... из двух слов самовлюбленно-помпезного названия.

Однако сейчас политика деградирует уже и на уровне тактического. Объективно правящая группировка (ОПГ) постоянно делает шаги, губительные уже не только для страны, но и для нее самой, абсурдные с точки зрения интересов самосохранения режима. У этой власти как-то так и в таком месте приделаны руки, что она то и дело сама себе наносит предательские удары в спину. Стоит протесту потерять выгодную тактическую цель, как кто-то особо умный тут же преподносит оппозиции очередной царский подарок в виде деяния, рекордного в своей одиозности и идиотизме.

Когда выплеснулся первый протест, много говорили про сакральную жертву – не хватало, чтобы ОМОН кого-нибудь покалечил или убил, дабы у протестующих появился  консолидирующий и мобилизующий символ. И вот на ровном месте, ничем особенно не мотивированное, происходит серийное, если не массовое убийство, причем не какого-нибудь энергичного протестанта, а сразу нескольких десятков несчастных и больных детей, только что чудесным образом обретших шанс на жизнь.  Скольких еще лишили такого шанса, страшно думать. Если плевать на детей, то зачем вы сами себе все это устроили?

Есть две версии: наличие и доминация во власти пятой колонны патологических идиотов – или экстатическая воля к власти как влечение к ничто, к небытию и самоуничтожению, бессознательное российское ницшеанство в окладе политизированного православия.

Однако эти версии все же слишком изысканны для объяснения охватившего власть бреда. Тем более, если учесть, что вопиющие тактические и оперативные ошибки ни под каким видом не исправляются, даже когда ясно, что двинули не туда и впереди ничего, кроме еще большего позора и разжигания протестных настроений своими же руками. Видимо, в этом абсурде своя скрытая логика: демонстрация тупой, капризной и опасной воли, подминающей под себя уже не страну, а прежде всего ближние круги, уже явно задумывающиеся об избыточных издержках и рисках правления, а значит и об исторической миссии подушек и табакерок (естественно, в иносказании).

Запредельное самодурство иногда порождает подкожный страх и нежелание связываться, опаску попасть под раздачу только по подозрению в наличии мыслей об альтернативе. 

Однако это махание руками и разбрасывание тяжелых предметов чревато плохими последствиями. Так, театрализованная борьба со злоупотреблениями в высших эшелонах уже меняет акцент в массовом восприятии, все больше видящем в этой кампании не столько борьбу, сколько саму коррупцию, проевшую вертикаль снизу доверху. Наблюдая все эти знаковые мероприятия, люди думают уже не о том, кого прихватили, а о том, сколько еще не затронуто и затронуто не будет, о том, что станется, если прижать если не все, то хотя бы самое широкозахватное и статусное. Кроме того, процесс разоблачений в целях междоусобного передела собственности и контроля легко может выйти в режим неуправляемой цепной реакции. И тогда мы получим войну всех против всех, но уже внутри самой административно-политической сборки. 

Дело усугубляется массовым подражанием лидеру. Классический пример эманации произвола – скандал вокруг детского онкоцентра в Санкт-Петербурге. Сам по себе проект передачи объекта под нужды судилищ, перенесенных в северную столицу, является таким же чудовищным уродством, как и ответ «антисиротским законом» на акт Магнитского. Просчитать реакцию общества не составляло труда, тем более, когда власть пытается замазать омерзительное впечатление от «закона подлецов» посулами тут же спасти и облагодетельствовать всех болящих и сирых. Однако и более низкие этажи взбесившейся вертикали охватывает пожар всевластия и упоения вседозволенностью, неподсудностью морали. И здесь точно так же ответом на обнаружение политической ошибки становится визит Дамы, предлагающей персоналу центра заткнуться и прекратить общение с прессой под угрозой запрета на профессию.

Правда, потом следует ряд корявых попыток отстраниться и сделать вид, что ничего не было... Но в принятой политической логике это может быть только единичным опытом: если начать так исправлять все политические ошибки, будет то же, как если бы борьбу с коррупцией начали вдруг по всему фронту, то есть обвал. Поэтому даже когда власть вынуждена ретироваться, получив в лоб до потери лица, она не упускает случая затаить обиду и потом исподтишка ответить. Мединский с гуманитарными институтами прилюдно обделался, попытался сделать хорошую мину на расквашенной физиономии – а потом все же взял, да и поменял директора Института искусствознания на человека, пока более приятного в некоторых отношениях. И в онкоцентре уже начались нерегламентные проверки. Мелочная мстительность неизживаема и культивируется как аппаратный шик.

Весь этот абсурд – прямое продолжение истории, начатой скандальным возвышением льстивого вагоностроителя. И Света из Иваново вовсе не звезда, а такой же ответ распоясавшейся аудитории, наплевавшей на хозяина лавки.

Да и Мединский – месть особо творческой элите... за поддержку на выборах. Это даже не манера, а кредо. Вместо спасибо – осаживающий щелчок: куда вы денетесь, мастера культуры?

На фоне этого свинарника конь в сенате – верх эстетики и благородства. Власть окончательно теряет связь с реальностью и самоконтроль, превращается в взбесившуюся вертикаль, которую надо срочно укладывать горизонтально с успокоительным и связанными рукавами.