Из мудрой древности

«Царь – это пища», – сказал давным-давно один египетский чиновник, и другие согласно закивали головами. «А наш-то, наш-то, наш?» – так и хочется узнать. Нечто и наш: такой мускулистый, решительный, говорливый… Ну, просто орел! Почти вождь, его все-все боятся, все чиновники до сырости в низу живота – он им тоже только пища? Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! Когда они все так на карачках, с такими преданными глазами и со словами, в искренность которых не верить нельзя.

Или все-таки «льзя»? И прав древний египтянин – только пища, и как зовут эту пищу – не суть им, совсем не суть.

Тогда ему времени столько, сколько он умеет обеспечить достойное кормление чиновников. Царский же стол теперь скудеет на глазах, хватает только самым своим, но другие как? Как другие? Они тоже не чужие на празднике жизни, тоже хочут, и меж них раздрай: то ли погодить чуток, то ли пришла пора менять царя, пока народ не очухался вдруг и не взялся сам, потому как у него это получается грубо, глупо, неизящно.  И с каждым новым днем решительные растут в числе и дерзости, если, разумеется, верить древним и мудрым.

А народ все-таки что? – Что народ? Наше дело телячье – обос…ся и стой. Пока стоим.