Мемуары

Любите ли вы мемуары? Я не люблю. В мемуарах обычно вспоминают, то чего и не было никогда, да ещё и забыл.
Как-то я смотрел передачу, посвящённую Великой Отечественной Войне, на телевидение был приглашён старичок, ветеран ВОВ, который воевал где-то под Ленинградом рядовым.
Вот его ведущая и спрашивает : «Страшно наверное было вам тогда, восемнадцатилетнему мальчишке? Расскажите, ваши ощущения, что вы тогда чувствовали»
И вот этот старичок бодро начинает рассказывать:
«Я тогда служил в nn-ской части , такого то полка которым командовал полковник Смирнов Владимир Иванович, а бригадой генерал Иванов Иван Петрович, а немцекими частями командовал генерал Фон Трахтенберг, а артиллерийской батарей полковник Штуцкке при поддержке авиации под командой генерал-лейтенанта Брюгге.
Мы получили приказ выдвигаться в северо-западном направлении в обход их главных частей....»
«А вы в это время наверное лежали в холодном окопе, расскажите что вы чувствовали в это время»
«Вот я и рассказываю, когда Брюгге разгадал манёвр нашего командования, он отдал приказ 118 бомбардировачному полку Люфтваффе нанести бомбовый удар по нашим частям полковника Федченко, а своей батарее было приказано лупить прямо по полку Смирнова. Но генерал Иванов Иван Петрович видя такое дело, отдаёт приказ......»
«Ну вы то тогда ничего этого знать не могли, расскажите про себя, свои личные ощущения, я представляю, что мог чувствовать в этой страшной обстановке молодой восемнадцатилетний солдат» - попыталась остановить его телеведущая.
Но куда там, всё безрезультатно, ветеран, начитавшись мемуаров наших полководцев, бодро продолжал свой рассказ, оперируя названиями и номерами наших и немецких частей и комментируя приказы, отдаваемые военноначальниками противостоящих сторон.
Видя бесполезность попыток выудить из него хоть что-то своё, телеведущая взяла процесс в свои руки и сама уже рассказывала, как трудно и страшно было молодому мальчишке попавшему прямо с парты на фронт и как, не смотря ни на какие трудности, он выстоял и тем самым обеспечил мирное будущее всем нам.
Я и после встречался с такими интервью и бывшие офицеры, бывшие капитаны и даже полковники с поражающей точностью рассказывали всю тактику и стратегию их войны, хотя всё это тогда они знать не могли и не знали, а пресказывали мемуары наших знаменитых военноначальников. Поэтому я не люблю мемуары. Написано задним числом то, что успели сами и забыть .

Но сейчас я хочу рассказать о воспоминаниях другого типа, солдата той ужасной войны.

Как то я, в поисках какой-то нужной мне в хозяйстве железки, забрёл в соседнюю кочегарку, и не буду распространяться как, но можно сказать, сдружился с кочегаром, мрачноватым на вид мужчиной, которому там было наверное ужасно скучно и одиноко.
Звали его простым русским именем Иван. Не смотря на свой непрезентабельный и мрачновытый вид, неожиданно Иван оказался интересным собеседником, и я иногда поздно вечером захаживал к нему в кочегарку с бутылочкой водки, которую мы распивали в приятных беседах.
Чувствовалось, что Иван был одинок, и ему не хватало общения, поэтому в основном он рассказывал мне свои случаи из его жизни. Иван был ветераном Великой Отечественной Войны и однажды он рассказал один эпизод из той его жизни, который в корне отличался от всего, что мне приходилось слышать о войне ранее.
Ниже, насколько я запомнил, я попытаюсь воспроизвести один из его рассказов, который буду вести от его лица.

...Очнулся я не столько от боли, сколько от страшного холода, огляделся, я лежал, среди сотни таких же раненых в церковном дворе прямо на земле. Был ноябрь месяц и благодаря лёгкому морозцу, моя шинель даже слегка примёрзла к земле. Потом я почувствовал острую боль в левой ноге, как будто проткнули раскалённым ножом. Всё, мелькнула мысль, ногу наверное оторвало. Попробовал - нет, ноги вроде на месте, правда, левый сапог полон крови. Насколько можно осмотрел и ощупал ногу, кажется, ни чего страшного, кости не видно, значит, кость, наверное, целая, не раздроблена. От осознания того, что ноги целы, стало легче. По двору ходили санитары, подбирали некоторых раненых и куда-то уносили внутрь церкви, наверное, там был развёрнут лазарет.

Рядом со мной лежал молодой офицер, по-видимому лётчик, он стонал и просил пить.
Я попытался встать на ноги, как ни странно, превзнемогая боль, мне удалось подняться на ноги, не опираясь на больную ногу я мог даже кое-как стоять.
«Солдат, пить, принеси воды, я тебе заплачу.» - обратился ко мне лётчик и достал несколько крупных купюр.
«Убери, сейчас поищу» сказал я и опираясь на винтовку как на костыль пошкандебал по двору в поисках воды.
Вскоре я нашёл пустую консервную банку и воду. Еле, еле доковылял до того места где лежал лётчик и чуть не потеряв сознание опустился рядом на землю.
Так прошёл один день, к нам ни кто не подходил. Самое трудное было пережить ночь, ночью было очень холодно. Утром стало полегче.
«Держи солдат.» - лётчик протянул мне плитку шоколада.
Я и в мирное-то время шоколаду не ел, но тут он оказался как нельзя кстати, сам понимаешь жрать-то хотелось. Лейтенантик был ранен наверное тяжело, он был совсем беспомощный и только стонал. Я, чем мог, старался помочь ему.

На второй день во дворе началось какое-то оживлённое шевеление. Подбирали почти всех раненых и кажется собирались их куда то эвакуировать. Подшли и к нам: «Этого берите.» - сказал по всей вероятности врач, указывая на лётчика.
«И солдата тоже забирайте»- сказал лётчик.
«Нет, солдат останется , здесь я командую! « - раздражённо почти прокричал военврач.
«Нет, ты и его возьмёшь сука!»- сказал лётчик, доставая свой пистолет.
По его решительному лицу было видно, что он не отступит, и если понадобится, будет стрелять.

«А, хрен с ним, забирайте и этого».- махнул рукой военврач.
После чего нас погрузили в санитарный поезд и повезли в сторону Урала.

По прибытии на Урал, нас выгрузили в каком-то маленьком городишке и наконец-то поместили всех в госпиталь. Благодать, как ни как, кормят и тепло, хотя бы, лежишь на койке.
И вот через некоторое время, какой-то, наверное, глав. врач или хирург совершая обход, приказал разбинтовать мою ногу, посмотрел и вынес приговор - ампутация.
«Что? Не дам!» - испугано, но решительно заявил я.
«Выкиньте его на @уй из госпиталя!» - резко отпарировал гл.врач.
«Всё равно не дам»- промямлил я.
«Я всё сказал. Выписывайте его. Не хочет лечиться пусть сдыхает, мне некогда с ним нянькаться.»
«Через час меня уже выписали и выгнали на улицу. Труба, что делать? Сел на ступеньки и сижу плачу. Это конец, думаю.»
«Через некоторое время смотрю, идёт в халате видно врач и сестрички с ним».
«В чём дело зольдат, пачему плачишь ?»- спросил врач, судя по акценту, как я понял, немец, из военнопленных наверное, что впоследствии и подтвердилось.
Я молча показал ему на ногу.
«А ну ка давай посмотрим.» - он прямо тут разбинтовал ногу, которая, конечно представляла ужасное зрелище, распухла и посинела.
«Очень карашо зольдат, не плачь, на свадьбе танцевать будешь. Заносите его в операционную!»- скомандовал немчик.
И меня занесли прямо на стол в операционную.

Очнулся я в палате, в кровати. Первым делом ощупал ногу. На месте. Слава богу.
Короче дней через 7-8 нога почти полностью зажила. Я свободно ходил по палате, конечно пока хромая, и меня выписали из госпиталя как полностью вылечившегося на поправку. И я должен был явиться в местный военкомат. В военкомате мне сделали отметку и дали месяц, как бы отпуска, на поправку. На поправку то на поправку, а куда идти, где и как поправляться. Городок был полон такими недобитками как я, нас ни кто на квартиру естественно не брал, более того, нас боялись и было за что, так как что бы как то прожить, так называемые, поправляющиеся ни чем не могли заниматься кроме воровства и грабежей. Зима была в разгаре, а ночевать было негде, а на улице в мороз, до утра не доживёшь, ночевали все опять же в церкви, при том народу там набивалось столько, что все не умещались и чем ближе было место ко входу тем там было холоднее, при том так холодно, что утром некоторые уже не вставали, примёрзнув к полу.

Промучившись так пару ночей я понял, что так я не выживу, и я решил с ещё одним таким бедолагой попробовать добраться до какого-нибудь села, там-то попроще должно быть.
Легко сказать добраться, пешком то не доберёшься, а на попутный транспорт тоже рассчитывать не приходилось, но делать нечего, вышли на дорогу в надежде, что проедет кто нибудь и подберёт нас. Но за целый день прошло всего две военные машины, но они и не думали останавливаться. Стемнело, мороз крепчал, вдали показлся свет фар идущего автомобиля. Мой друг по несчастью вышел на дорогу и сказал, что не сойдёт, пока машина не остановится. Автомобиль приближался, не снижая скорости, товарищ стоял подняв обе руки, но случилось ужасное, машина даже не затормозив, сбила его и поехала дальше. Это всё произошло прямо на моих глазах, я испытал ужас, испугался и побежал дальше от дороги куда глаза глядят. Но куда я мог убежать. Опомнившись, остановился, не зная, что делать дальше, и не видя другого выхода, решил вернуться на трассу.

Вернувшись я нашёл своего товарища на том же месте, но уже без шинели и без сапог. Вдали опять увидел свет фар приближающего автомобиля. Я вышел на середину дороги, мне уже было всё равно, я не испытывал ни каких чувств, действовал как зомби. Машина быстро приближалась. Я остановился и поднял руки. Будь что будет. Поскорей бы задавил меня этот грузовик, да и дело с концом. Но грузовик остановился, из кабины выскочил офицер.
«Ты чё делаешь, гад? Жить надоело?»- заорал он размахивая пистолетом.
«Если не подвезёте меня до села, то мне и не жить»-сказал я.
«Так, ну что с тобой делать? В кабине нет места, только в кузове. Полезай, там немного соломы укройся, если не околеешь, до Усть-Таловой твоё счастье.».

Очнулся я от не вероятного блаженства, было очень тепло, необычно тепло. Я вспомнил, что так себя чувствуют замерзающие. Ну вот и всё. Но блаженство не проходило, а я всё жил. Я попытался открыть глаза, и тут я как включился. Я понял, что я лежу на печи в какой-то хате. Так и оказалось, доехал я таки до этого села Усть-Таловая и забрали меня к себе дед и бабка. Когда я окончательно очнулся напоила меня бабка горячим молоком и даже выпили по стаканчику самогона с дедом Петром.

Теперь дела мои с поправкой пошли веселее. Я всё-таки сильно простудился на этой машине, но старики меня быстро выходили, я сперва помогал им по хозяйству, то дров нарублю, то забор поправил. Ну а когда совсем хорошо себя почувствовал, пошёл в сельсовет, стал на учёт и устроился на работу в колхозную мастерскую. Там у них как раз стояла сломанная веялка, а мужиков-то в селе не было, никто и починить не мог. Я быстро разобрался, что к чему, там шпиндель какой-то сломался, ну я выточил из напильника ему замену - заработала за милую душу.

Месяца через два пришла мне повестка явиться в районный военкомат, после чего я опять был направлен на фронт и войну закончил в Чехословакии в Праге, цел и невредим.
Вот так-то Славка, а ты говоришь война, война. У меня такя вот война была.
Ну что там у нас осталось ещё на посошок?

Вячеслав Кутейников