Собчак и Депардье. Рокировочка

Парижский транзит

 

Собчак и Депардье. Рокировочка 



Похоже, старик Шекспир сглазил, сказав что весь мир – театр, а люди в нем, дескать, актеры. По крайней мере, почти вся наша политическая жизнь стала театром. И почти все стали актерами: политики и критики, артисты и статисты. И даже зрители давно сделались участниками театра, как сценического, так и политического. Все перемешалось. Современное театральное действо выходит за пределы подмостков, разворачивается в зале: и сидящие в зале уже не могут понять – зрители они или действующие лица в спектакле. Некто выигрывает выборы на пост главы государства вопреки ожиданиям зала и плачет, как будто в глаза ему надуло ветром. И зрители верят, несмотря на безветренную погоду. В это же самое время щипачи в деловых костюмах выворачивают у публики карманы, но та не верит, что это всерьез, и даже, войдя в раж, подыгрывает: давай еще, пошарь поглубже! Границы реального и нереального исчезают. Это ощущение игры становится всеобъемлющим чувством и в политической жизни общества.
Вот, спрашивается, в чем сходство когда-то игравшего на российской политической арене деятеля Анатолия Собчака и ныне сверкающей «звезды нарасхват» Жерара Депардье? Здесь, конечно, кто-то по горячности воскликнет: да не в чем! И что это, скажет, за чепуха такая, что за чушь! Собчак ведь политический трагик, а Депардье – комический актер. Однако не стоит возмущаться под влиянием первого впечатления от вопроса, дабы потом не прослыть в образованной среде малоинтеллигентной личностью, ни черта не смыслящей в театральной политике. Дело здесь не в амплуа известных господ Собчака и Депардье, не в характере ролей, а в схожести кульминации их театрально-политических судеб, которые, как мы уже заметили, теперь и разобрать нельзя – то ли это жизнь, то ли пьеса.
Прежде чем очутиться на политической стезе, Собчака слегка помотало, что вполне простительно творческой натуре. После окончания университета в 1959 г. Анатолий Александрович поработал адвокатом и заведующим юридической консультацией, затем был доцентом «широкого профиля» – от института целлюлозно-бумажной промышленности до юрфака ЛГУ, а какое-то время подвизался даже преподавателем в школе милиции.
В 1988 г., будучи 50-летним профессором, Собчак вступил в КПСС. Точнее, даже не вступил, а так, зашел, поскольку ненадолго. Через полтора года он вышел не только из партии, но и из роли «идейного коммуниста» ввиду того, что на политическом поле России к тому времени уже вовсю разворачивалось действо с противоположной мировоззренческой направленностью.
Теперь Собчака влекло на большую сцену. В 1989 г. Анатолий Александрович заявил претензию на мандат депутата Верховного Совета СССР. Тогда в предвыборной кампании в числе его «промоутеров» оказался нынешний премьер. Впоследствии в своем интервью телеканалу «Россия-1» Д. А. Медведев с гордостью рассказывал, что лично расклеивал афиши и фотографии кандидата в народные депутаты СССР Собчака на улицах Ленинграда, за что Собчак потом пригласил его на работу в Ленсовет.
По мнению Михаила Горбачёва, роль депутата стала «звездным часом Собчака». Очертя голову Анатолий Александрович бросился в пучину политических страстей и через малое время нашел себе применение – зачислился в комиссию по расследованию тбилисских событий 1989 года. Хотя те события вполне можно назвать драмой, однако Собчаку, вероятно, показалось, что драматизма недостаточно. Для усиления эффекта он добавил от себя в эту историю трагизма, утверждая, будто при разгоне митинга силами Советской армии солдаты использовали саперные лопатки. Это откровение произвело эффект на жителей Грузии. Они настолько поверили в «лопатки», что через пять лет провозгласили Анатолия Александровича почетным гражданином Грузии, а многие годы спустя Михаил Саакашвили назовет в честь Собчака улицу в Тбилиси и даже поставит ему памятник в столичном парке.
Однако лавры «почетного грузина» не уняли творческие амбиции Собчака. Получив новую по тем временам роль мэра Северной столицы, Анатолий Александрович вовремя почуял, что ветер перемен дует в сторону переименования Ленинграда в С.-Петербург. Рассчитывая получить поддержку участников этого движения, Собчак с жаром поддержал почин. Причем в своем порыве он зашел дальше самих застрельщиков крушения символов прошлого и через некоторое время начал требовать выноса из кремлевского мавзолея тела вождя мирового пролетариата, имя которого до недавних пор носил город на Неве.
Впрочем, роль ниспровергателя символов вскоре наскучила Собчаку. В 1992 г. он увлекся другой затеей. Анатолий Александрович стал одержимо выступать с заявлениями о том, что С.-Петербург должен быть не промышленным, а культурным центром России. Эта идея, однако, многим показалась странной, поскольку многие полагали, что С.-Петербург и до этого являлся центром культуры. Но Собчак не унимался. В октябре 1992 г. Анатолий Александрович вошел в роль дельфийского оракула. Он прорек городу на Неве будущность… столицы Дельфийских игр и обратился с этой идеей к международному сообществу. Теперь трудно объяснить, на кой ляд это было нужно петербуржцам, но в 1996 г.
в С.-Петербурге состоялся Первый Дельфийский конгресс.
Тогда же деятели политического закулисья убедили Собчака, что он способен на большее, и уговорили его исполнить главную роль – избраться на пост президента страны на выборах в 1996 году. Однако в эту роль давно уже вжился любимец либеральной публики Борис Ельцин, который в приватной беседе намекнул Собчаку, что пойдет на второй срок несмотря ни на что. А для пущей убедительности, как говорится, по законам жанра, в отношении Собчака тотчас возбудили ряд служебных проверок, которые, по обыкновению, в конце концов закончились следственным преследованием с обвинениями в служебных злоупотреблениях.
                                Коллаж «СР»
В 1997 г. над Собчаком, который к тому времени уже оставил притязания на президентство, нависла вполне реальная перспектива исполнить роль графа Монте-Кристо – узника замка Иф. Притом исполнить всерьез, на самом деле. И вот кульминационная развязка! Спасаясь от жизненных невзгод, Анатолий Александрович получает возможность прямо с больничной койки бежать на родину Монте-Кристо – во Францию, и остается там до тех пор, пока возбужденные в отношении него уголовные преследования не приутихли. 
Какой пафос! Какая интрига! Примечательно, что «режиссером-постановщиком» этой истории стал тот мастер публичного эффекта, который спустя пятнадцать лет виртуозно повторит этот пассаж с французом Депардье, но только уже в обратную сторону – из Парижа в Россию.
Как только, спасаясь от налоговых покушений, Жерар Депардье в сердцах брякнул, что уедет из своей страны куда угодно, хоть к лешему на рога или еще дальше – в Россию, вопрос этот был сразу решен, причем даже без участия французского актера. 20 декабря 2012 г. в ходе пресс-конференции президент России Владимир Путин заявил, что «если Жерар действительно хочет иметь или вид на жительство в России, либо российский паспорт, то будем считать, что этот вопрос решен, и решен уже положительно».
Едва стих бой курантов нового 2013 года, как президент РФ подписал приказ №1 о предоставлении актеру Депардье российского гражданства. А 5 января друзья уже обнимались в Сочи. Владимир распахнул объятия, принимая себе на грудь мятежного комедианта Жерара. Будь при том Станиславский, он, прослезившись, воскликнул бы: «Верю!»
Комментируя новость о получении российского гражданства, Депардье сказал в обращении к россиянам следующее: «Я обожаю вашу страну, Россию, ваших людей, вашу историю, ваших писателей… Я обожаю вашу культуру, ваш образ мышления. Мой отец в свое время был коммунистом и слушал Радио Москвы! Это тоже часть моей культуры… Я очень люблю вашего президента Владимира Путина, и это взаимно…» Если бы он еще признался, что всю жизнь занимался дзюдо, летал с аистами, нырял в море за древними горшками, а теперь мечтает купить желтую Ладу Калину, то сцена была бы трогательной совершенно.
Француз Депардье получил российский паспорт необыкновенно скоро, так быстро, как то не снилось тысячам наших соотечественников, годами обивающим пороги российских посольств в странах СНГ в надежде получить заветный документ. «Россия – страна великой демократии, – растрогавшись, заметил актер. – Это не та страна, где премьер-министр мог бы назвать гражданина своей страны жалким человеком». Вдобавок к паспорту на одетого в гигантскую расписную рубаху, увешанного валенками и воблой Депардье как из рога изобилия посыпались предложения: получить прописку в Удмуртии, играть на сцене Тюменского театра, вступить в КПРФ, занять должность министра, а также на выбор – квартиру или дом под Саранском. Возможно, как заявил пресс-секретарь президента РФ Д. Песков, все это «обусловлено весомым вкладом Депардье в отечественную культуру и кинематограф».
Символично, что первую свою серьезную награду Депардье получил за роль в фильме «Вид на жительство», став в 1991 г. лауреатом премии «Золотой глобус» в номинации «Лучший актер». А вот актером, кстати, он стал случайно. Так же случайно, как Собчак однажды вошел в роль политика, да так и не смог выйти – заигрался.
Нет, все-таки прав старик Шекспир – весь мир театр. И жизни людей зачастую похожи на пьесы. Собчак стал почетным грузином. Депардье – почетным удмуртом. Один сбежал из России в Париж от тюрьмы, другой в обратном направлении – от налогов. Там – Франсуа Олланд, здесь – Борис Ельцин. Там и тут – Путин.
А внешне они похожи не очень: Собчак строен, даже поджар, Депардье напротив – рослый и тучный. Хотя, если приглядеться, что-то общее у них все-таки есть. Выражаясь по-гоголевски, если бы губы Анатолия Александровича да приставить к носу Жерара Реньевича, да взять сколь-нибудь развязности, какая у Владимира Владимировича, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Бориса Николаевича – тогда поди подумай! Вот такая, понимаешь, вышла бы рокировочка.
 
Денис МИРОНОВ-ТВЕРСКОЙ
Санкт-Петербург