Сложный ответ на простой вопрос Радзиховского

Леонид Радзиховский недоумевает, почему протестное движение не протестует против перевоза высших судов в город на Неве, когда бесполезный этот переезд должен обойтись казне под 100 миллиардов. Вопрос понятный и вроде бы простой. Но не настолько простой, чтобы удовлетвориться ответом, который дает сам вопрашающий - «Потому что они – козлы».

Причин равнодушия к разбазариванию и разворовыванию казны несколько, и в них стоит разобраться. Тогда, к слову, будет понятно, и почему весть о намерении власти приватно поработать со всем стабфондом страны (а там речь уже о 3 триллионах) тоже мало взволновала общественность.

Причина первая – «ворюга мне милей, чем кровопийца».

Обратите внимание: не кровопийца ненавистнее ворюги, а ворюга милее кровопийцы. Речь идет не о степенях негативного отношения, а о степенях отношения позитивного, любовного – не о том, кого мы больше ненавидим, а о том, кого мы больше любим. Как и почему нам милы кровопийцы, разговор не для этой заметки. Здесь же замечу, что воровство, а тем паче хозяйственная нерадивость – совсем не те вещи, от которых вскипает, предварительно возмутившись, наш разум. Воруют? Эка невидаль! Лишь бы человек был хороший!

Организаторы мега-воровства сами плоть от плоти народа и особенность эту народной ментальности знают хорошо: поэтому и умеют отвлечь внимание общества от воровства, возмутив наш разум чем-то таким, чем его, наш разум только и можно возмутить – какой-нибудь жутко кровавой сценой, как это делалось в 99-м году, или какой-нибудь уж совсем кричащей, совсем несуразной несправедливостью. И тогда разум спокойно себе выкипает по одному поводу и на другое его уже не хватает. Вот тут-то и время – тут-то хоть дверь в доме выноси, мы не заметим...

Причина вторая – дефицит гражданского чувства.

«Кусок мира», который человек считает своим, то есть его «я, мы, мое», у подавляющей части общества гораздо меньше, чем народ в целом. У кого-то это семья, у кого-то – друзья, у совсем немногих – соседи по двору, и очень мало у кого – земляки, жители того же города. А уж граждане того же государства – это  совсем почти ни у кого.

Ворюга мне мил, когда он – абстрактный ворюга, то есть когда он крадет не у меня. Стоит ему украсть что-то у меня, то я ему горло перегрызу. Но в том-то и дело, что это «у меня» у людей скукожено, очень оно маленькое, это «у меня». «У меня» - это «у меня из кошелька» или «у жены из сумочки».

А из бюджета пусть и поселка  – это уже не «у меня».

Это уже «у них». Тут даже и позлорадствовать можно... Государственное, народное – это не «мое», по самым оптимистичным оценкам, для 90 процентов общества (на самом деле, и 99 процентов – оценка здесь оптимистичная). Так что бери оттуда кто хочет и что хочешь – это не воровство. Воровство – когда у меня...

И эта особенность ментальности идеологам мега-воровства известна отлично. Поэтому и было придумано гениальное по цинизму оправдание воровства приватизации: «у тебя никто ничего не украл, потому что у тебя ничего не было». И, почесав в затылках, не без внутренней боли, но мужики, в общем, этот аргумент принимают. Особенно, когда его усиливает еще более задушевное «А ты сам, если бы мог, что, отказался бы?».  

Причина третья – «размер души», который, как это кому-то ни покажется странным, в данном случае коррелирует с размером сумм хищения. Тут нужно объяснить.

Люди, сумевшие сделать бизнес с нуля, знают, как трудно переходить со ступени на ступень, например, от работы с тысячами к работе с десятками тысяч, а от работы с десятками тысяч к работе с сотнями тысяч. Чтобы мелкому бизнесмену стать средним, ему должно не только повезти, он должен сам измениться, стать другим человеком.

И таких изменений по мере подъема по бизнес-лестнице человек переживает несколько. При этом на каждой новой ступени виденье мира у человека меняется: он начинает мыслить всё более масштабно, всё более крупными «единицами».

Именно поэтому совсем наивно выглядят популярные сегодня предложения народных референдумов для решения, например,  бюджетных вопросов. Чтобы решать подобные вопросы, необходимо определенное устройство головы, которого нет и быть не может у потенциальных участников референдума.

Привыкший распоряжаться тысячами не может распоряжаться миллионами, не говоря уж о миллиардах. Для этого ему нужно вырасти, вырастить свою душу, если не во всех, то хотя бы в этом одном, «финансовом» отношении. А без этого никак. Без этого все разговоры о миллиардах и триллионах – пустые звуки. Нет таких сумм в мире того, кто живет от получки до получки и максимум о чем мечтает – скопить денег на ипотеку. (Я уж не говорю, что математическое образование не позволяет многим оценить, например, сколько в миллиарде тысяч; для них миллиард – просто «тьма».)

В общем, призывы к оппозиции «заняться делом», хотя звучат и как бы естественно, на самом деле совершенно демагогичны. Оппозиция не может заниматься делом государственного управления. Это не ее дело. Это дело специально подготовленных людей, а не массы, вовлеченной в протест.

Дело у сегодняшней российской оппозиции совсем иное. Но это – тема уже другого разговора.