Вокруг «антигейского» закона

 

Здесь намешано столько всего!.. Попробуем разобраться.

Прежде всего, о том, почему муждународное гомосексуальное движение настолько мощное. На случай если мои рассуждения покажутся вам конспирологическими, спешу предупредить, что это не конспирология.

Сама проблема прав гомосексуалистов по сравнению с правами, например, женщин, гораздо менее социально значима – затрагивает гораздо меньше людей, да и сами права, за которые разгорелась борьба, не так беспорны (об этом я еще буду говорить). В то же время мы видим, что движение гомосексуалистов по свое силе феминистскому не уступает. Почему?

В сегодняшнем мире (как, впрочем, и всегда) идет борьба  новаторов, недовольных существующим положением дел и стремящихся сделать мир лучше, и консерваторов, полагающих, что и так все хорошо, а лучшее – враг хорошего. К новаторам относятся самые разные группы: коммунисты-социалисты, антиглобалисты, экологи, религиозные реформаторы, духовные обновленцы ньюэйджевцы, защитники гражданских прав, пацифисты,  антиколониалисты и т.д., и т.п.. У них нет ни единой программы, ни единой организации, но есть общее чувство «Так нельзя, нужно что-то менять...».

Внедрение в это огромное движение борцов за права гомосексуалистов – огромная если не победа, то удача консерваторов. Одновременно решаются две задачи: дезориентации и дискредитации противника.

Дезориентация состоит в том, что нарушается иерархия ценностей, на которых строится все движение: малозначимая проблема назначается на роль едва ли не главной: вместо борьбы за экологическую безопасность, вместо борьбы за социальную справедливость движению предлагают бороться не очень понятно за что – орущему младенцу всовывают в рот пустышку.    

Почему дискредитация? Потому что, преврашая инновационное движение в движение гомосексуалистов, на все движение как бы навешивают ярлык: грубо говоря (простите, дамы, но иначе не скажешь) «Ну, и п...ы же эти революционеры!..».  В этом смысле, когда вся Европа оказывается завешана радужными флагами гомосесуалистов как символом социального протеста, это нельзя не признать огромным успехом тех, против кого протест направлен. И понятно, что они не должны жалеть денег, чтобы добиться такого  успеха. Они и не жалеют. Иначе невозможно объяснить грандиозный успех очень маленькой и отнюдь не так уж сильно и «угнетаемой» социальной группы. Конечно, почти никто из борцов за права гомосексуалистов не понимает, что их «используют втемную», но такое непонимание как раз и необходимо для того, чтобы использование стало возможным.

Но это – только одна сторона проблемы. В России у государственной гомофобии есть и иные причины. Власть (включая и «министерство духовности», РПЦ) решают таким образом две свои задачи.

Первая – дезориентировать уже не новаторов-протестантов, а все общество, десятистепенным отвлечь внимание от первостепенного: из множества реальных и серьезнейших проблем, стоящих перед обществом – тотальная ложь, тотальное воровство, культурная деградация, духовное растление населения властью – вытащить и поставить на первое место в числе иных надуманных или  ничтожных проблем, таких как аборты, антироссийский заговор и «умирание народа», мигранты и т.п., еще одну ничтожную проблему – гомосексуализм.  

Вторая задача, решаемая властью, – консолидировать свою социальную базу среди наименее культурной части общества. Для этого хороши любые страхи и ненависти, включая, естественно, и гомофобию.

Идем дальше. Третья сторона проблемы – реальная социальная опасность пропаганды гомосексуализма, которая, не стоит здесь лукавить, неотрывна от самого гей-движения. Было бы неправдой сказать, что ее нет вовсе. Лет пятнадцать с лишним мне пришлось наблюдать в Сан-Франциско гей-парад, и должен сказать, отнюдь не будучи ханжой, зрелище это не из одухотворяющих...

Вообще, пропаганда любой сексуальности, выпячивание этой стороны жизни, ее смакование мало хорошего дает обществу. Авторы подобных произведений часто неплохо зарабатывают и, возможно, изживают таким образом какие-то свои детско-подростковые комлексы, но у зрителей-читателей они подобные психические образования только формируют.

Пропаганда однополой сексуальности в этом отношении заведомо не лучше иной другой.

В истории были общества, в которых гомосексуальность была нормой. И они до поры до времени были вполне цветущими (в отличие от сказок, которые у нас любят рассказывать про Содом). Самый известный пример – античная Греция классического периода. Более того, стоит заметить, что первых христиан гей-проблема совсем не занимала – иначе бы к препятствиям распространения христианства в гомосексуальной Римской империи добавилось бы еще одно (по той же причине православие никогда серьезно не боролось и сейчас не борется с пьянством). Но, конечно, нужно понимать, что человечество  уже очень давно переросло возраст, когда все его мысли были сосредоточены на сексе.

Вообще, тема отношения общества к сексу отнюдь не простая. В этом деле, конечно, недопустимы ханжеские запреты, но необходимы большая мудрость и  большой такт. Возможно, здесь нужны и законодательные ограничения, но они не должны быть узко направлены только на однополую сексуальность и распространяться только на подростковую аудиторию. Но важнее даже не это. И законы такие, и особенно практика их применения должны быть мудрыми, чего в нашей реальности помыслить себе нельзя.

Но и это не самое важное. Самое важное – что социальной опасность пропаганды гомосексуализма непоменрно преувеличена. Это как человек, который поглощен выниманием занозы, когда на него сыпется камнепад.

И наконец, еще одна, четвертая сторона проблемы гей-движений – насколько сильно гомосексуалисты ущемлены в своих правах, насколько хорошо то, чего они добиваются, и насколько этого реально добиться? Здесь все то же не просто.  Представьте себе политическую группу женщин, борющихся за право справлять малую нужду стоя и добивающихся в этой связи, установки в женских туалетах писсуаров. Или общество любителей «Кама-сутры», требующих ее изучения в детском саду. Или общество педофилов, требующих снижения брачного возраста до 7 лет. Всё это в нашем мире вполне возможно. Насколько такие требования можно назвать борьбой за политические права?

Точно так же и право не скрывать характер своей сексуальности выглядит далеко не безусловным. Мне как-то не припоминаются гетеросексуалы, носящие таблички «Я – гордый гетеросексуал».

Не менее странным кажется требование к церкви признать гомосексуальность нормой. Опять-таки я не помню попыток со стороны других неформальных движений принудить священников бриться или надевать для службы джинсы.  Есть совершенно иные способы прокладывать свой путь к Богу (как по одиночке, так и в коллективе единомышленников),  чем заниматься рефрмированием чужой религиозной организации.

Конечно, можно заниматься и этим. У нас всем можно заниматься. Но как-то странно здесь рассчитывать на широкую общественную поддержку. Какое мне, гражданину, необделеннымому множеством серьезных личных и общественных проблем, дело до того, как выстраивают свои взаимоотношения чужая мне организация с чужой для меня социальной группой, если в их взаимоотношениях не происходит ничего очень страшного.

Точно то же мы видим и в случае всех иных требований гомосексуального движения. Любое из них является далеко не бесспорным. Каждое является частью более общей проблемы. И с каждым необходимо очень внимательно разбираться.

Скажем, право на усыновление. Кому вообще может и кому не может быть предоставлено это право? Какой здесь должен  быть имущственный ценз? Образовательный ценз? Возрастной ценз? Какие психологические требования к усыновителям должны быть соблюдены? Как насчет неполных семей? Здесь масса вопросов, которые необходимо решать, и вопрос о сексуальной ориентации приемного родителя лишь один из немногих. Очевидно, что не любой запрет усыновлять ребенка любому гомосексуалисту в любом обществе оправдан точно также, как не будет оправдано и любое разрешение. Это, вообще, не та проблема, которая может быть решена митинговыми лозунгами.

В общем куда не кинь...  Всюду мы видим сложную проблему. Но всюду это проблема не первой общественной важности. По сравнению с десятками и сотнями других проблем.