Это было неправда, это было - давно...

 Олег ЗОИН

Это было неправда, это было - давно...

Отрывок из романа "Дирижабль СОЮЗ" 

В этих тихих "Рогах и копытах" - в Запорожском СМУ треста "Днепромясомолремонт" - я прокантовался месяца три - почти весь июль, август, сентябрь и половину октября, как и договаривались, на престижной должности инженера по снабжению. 

С первого дня меня кинули в командировку в Михайловку Херсонской области обеспечивать стройматериалами снабжение давно уже начатой там стройки маслозавода (СМУ курировало Запорожскую, Днепропетровскую и Херсонскую области и занималось строительством и ремонтом маслозаводов). Я отправил два грузовика с пиломатериалами, а сам решил плыть пароходом до Херсона. Между прочим, мой любимый маршрут. Получил до фига денег под отчет и культурно отплыл из Запорожья. Хотя правильно по-маремански надо бы сказать “ушёл”, ибо плавает, сами знаете, что…

Пароход почему-то оказался с практически пустым вторым классом. Занято было всего три-четыре каюты. Но милая стюардесса лет пятидесяти поселила меня в четырёхместной каюте с молодой парой. Им было лет по двадцать, а то и менее. Понимая, что молодым очень хочется уединиться, я слёзно просил морячку дать мне место в одной из десятков пустых кают. Она категорически отвергла мои гнусные поползновения, веря в то, что чем больше пассажиров она напихает в одну каюту, тем меньше в Херсоне ей придется убираться, сдавая смену, да и моральный климат на вверенной ей палубе будет здоровым.
К моменту, когда причалили в Каменке, я с попутчиками уже раззнакомился. А когда стояли в Никополе, то выловил припасы из своей авоськи и разложил их на столике. Ребята вынули, что нашлось у них. По случаю незабываемого путешествия у молодят оказалась бутылка креплёного вина. В Никополе в буфет загрузили уйму пива, десятки ящиков со знаменитым "Никопольским". Так что я сбегал в корабельный буфет и принес полдюжины бутылок этого бесподобного пива. Дело уже шло к вечеру и мерный бархатный шорох июльской днепровской волны, разрезаемой неутомимым днепровским дредноутом при полном штиле и неисправном судовом громкоговорителе (недоработка первого помощника) импонировала тихой же беседе.
Так или иначе, но мы оприходовали и вино, и пиво. Увидя непорядок, молодой попутчик пошёл в буфет и принес тоже шесть бутылок "Никопольского".
До глубокой ночи мы с ним по очереди ходили в буфет и всё пили и пили чудное пиво. Девушка, разумеется, пила для блезиру (плезиру?), так что основная нагрузка пришлась на мужские самоуверенные организмы. Но и девушка в конце немного опьянела и забыла, зачем попёрлась в это непредсказуемое плавание.
Конечно, не раз мы с попутчиком выходили искать гальюн, твёрдо держась за дрожащие шатающиеся корабельные стены. Поминутно выскакивала “на свежий воздух” и дивчина.
Никогда в жизни я больше не пил столько пива. Вообще, для меня выпить кружку пива – целый подвиг. А тут!.. Да и опьянение от пива – вещь нешутейная. При ясной голове в вашей моторике наступает балетная лёгкость и порхательность, но добраться до гальюна бывает нелегко… Наверное, потом никогда в моей бестолковой жизни уже не будет подобного пивного пира…
Утром, когда в девятом часу наш крейсер шикарно швартовался в Херсонском речном порту, мы на глазах у изумленной горничной выкинули в окно тридцать (!) пивных бутылок и одну винную.

- Ой, горе ж какое! – Причитала морячка, видимо, подсчитывая в уме свой ущерб.
И поделом! Если бы она не поступила по-свински, соединив меня с влюблённой парочкой в одной каюте, бутылок было бы поменьше, но они все достались бы ей, бедной труженице речфлота.

Самое удивительное, как я нашёл в себе силы добраться до местного аэропортика, взять билет на ближайший "кукурузник" и вылететь в Михайловку. Добравшись туда не более чем за час, разыскал “свою” контору, где уже ждал прораб. Он накормил гостя хорошим обедом в колхозной столовке, доложил обстановку и отвёл на снятую для визитёра квартиру. Тем более что уже было часа четыре пополудни.
Квартировать получилось в уютном частном домике буквально на берегу Чёрного моря. Хозяева – престарелые, лет по девяносто, дед и баба приняли квартиранта по-хохляцки радушно и предложили чего-нибудь поесть, но я наотрез отказался и попросил показать постель, так как, мол, устал с дороги. Постояльцу выделили чистую, как принято в украинской глубинке, комнатку, где стояла широкая самодельная кровать с горой тугих подушек и пёстрых одеял. Я еле заставил себя принять летний душ в саду и сразу провалился в сон. Проспал до девяти часов следующего утра.
Утром добрейшая старушенция напоила меня, как и бабушка в детстве, тёплым свеженадоенным молоком с мягким сельским хлебом, и я подался на подопечную стройку. Осмотр долгостроя занял не более получаса. Затем я был великодушно отпущен прорабом до следующего утра и побрёл на море, что лениво плескалось в конце улицы. А куда тут, в Михайловке, ещё брести?
На берегу пустынно. Пяток куриц лениво ковырялись в жухлых водорослях, некогда выброшенных прибоем. Желанных очаровательных купальщиц не обнаружил. Окунулся. Полежал в трагическом одиночестве на песчаном откосе берега, поросшем жёсткой, пожухлой травой, позагорал. Потом пошёл к старикам.
Дед ковырялся в винограднике, старушка закатывала помидоры в трёхлитровые банки. Ряд весёлых бутыльков громоздился на деревянном столе, расположенном на веранде.
К вечеру старики освободились от дел, при этом освободился и стол на веранде. Быстро стемнело. Дед попросил свою половинку нажарить яешни с салом и подался в погреб достать домашнего вина. Он принёс его, опять-таки, в трёхлитровом бутыле.
Белое домашнее вино оказалось прекрасным, а яешня в немалой чугунной сковороде – бесподобной. Я засиделся с дедуганом далеко заполночь. Небо было щедро усыпано крупными, как черешни, звездами. Победно сверчали кузнечики. Неумолимо пустела банка с вином.
Дед, кряхтя, опять полез в погреб. В этот раз пришлось помочь ему налить вина из деревянного бочонка.
Оказалось, что у деда много таких бочонков литров по сорок, которые он третий год накапливает к возвращению из армии любимого внука. А вот покладистых сотрапезников дед заполучает очень редко. Поэтому мы с дедом, как единомышленники, долго ещё дегустировали нежнейшее вино. Славное винцо я условно назвал для себя как "Стародедовское".
Мои с дедом полночные посиделки растянулись дней на пять. А затем мне пришлось тоже на пять дней уехать в такой же небольшой черноморский городок Скадовск для получения каких-то труб.
И там тоже хорошо пролетело время.
Возвратясь, отметил, что машины с досками уже прибыли и разгружены. Шофёры купаются в море и ждут моих указаний. Я охотно дал команду заводить, и сам поехал одним из зилков домой.