Племя сивых меринов

Вечерняя лошадь и сивый мерин

Лукашенко врет с любовью к самому процессу.

Когда Лукашенко в октябре заявил во всеуслышание, что я абсолютно свободна, и предложил владельцу The Independent  Евгению Лебедеву тем же вечером увозить меня в Москву «вечерней лошадью», звонки моих друзей на ближайшие несколько дней стали совершенно однотипными: «Ну и где вечерняя лошадь? Уже бьет копытом под окнами?»

Под окнами тем временем били копытами гэбэшные машины, заставлявшие нашего управдома ворчать на меня: «Из-за гэбистов, что вас тут пасут, жильцам парковаться негде, и так двор маленький, а тут еще эти». «Эти» появились на следующий же день после лукашенкиных заявлений, что было предсказуемо. Кульминацией их многодневных бдений наверняка должно было стать прошлое воскресенье, когда я ехала в аэропорт встречать свекровь. Позвонила приятелю: «В аэропорт отвезешь?» «Эти», должно быть, возрадовались: при попытке пересечь границу в аэропорту можно брать.

В аэропорт воскресным вечером от моего подъезда нас сопровождали целых два автомобиля: неприметный серый «Опель» и демонстративный «Порш Кайенн». Я удивлялась: «Откуда у них такие деньги, что на «Кайеннах» ездят?» Приятель отвечал: «Да какие деньги? Что конфисковывают, на том и ездят. Но какие же суммы они на бензин списывают…» Не знаю, о чем надеялись доложить потом наши сопровождающие, но подозреваю, что их надежды не оправдались.

А вечерняя лошадь так и не материализовалась, что тоже было предсказуемо, ибо лошадь эта – родная сестра сивого мерина, того самого, чье вранье журналисты цитируют со словами «как сообщил глава государства…». Наверняка каким-нибудь наисекретнейшим указом Лукашенко превратил в сивых меринов все свое чиновничество, от премьера и генпрокурора до последнего участкового милиционера. Вранье для них –  не столько производственная необходимость, сколько способ остаться в живых. Но вранье тоже бывает разным.

Раньше еще случалось, что большой начальник что-нибудь скажет – вроде и ясно: врет, как сивый мерин, - но сформулировано так, что формально ни к чему не придерешься. Теперь и это умение утрачено: вранье стало тупым и громоздким, не сложенным аккуратно из кирпичиков маленьких недоговоренностей, а сваленным в кучу из неграмотных слов и оборотов, больших и маленьких пакостей, преступлений и трусости. В общем, непременный атрибут любого сивого мерина.

Лукашенко врет с любовью к самому процессу. Причем, заметьте, не только тогда, когда его припирают к стене неудобным вопросом, но и когда есть возможность выкрутиться кратким враньем, не размазывая его, как манную кашу по тарелке. Казалось бы, ну кто его тянул за язык с этой вечерней лошадью? Лжецы других стран на подобные вопросы отвечают легко и быстро: мол, в нашем государстве независимый суд, и кто я такой, чтобы влиять на решение суда, есть приговор – и до свидания. Понятно, что ложь, но это и в Конституции написано, так что вроде как за руку не схватишь и в собственное вранье мордой не ткнешь. Но не таков Лукашенко, чтобы хитро уходить от ответа, - он врал вдохновенно, рассуждая о том, как хорошо быть диктатором, поскольку прямо во время интервью можно, не прерывая беседы, освободить человека: «Видите, диктатура тоже хороша. Ни один президент бы сразу не принял решение, а я вот принял». Спрашивается, зачем так подставляться?

По двум причинам. Во-первых, Лукашенко действительно любит много и смачно врать. А во-вторых, даже  фразу насчет независимости судов он выговорить не может – его речевой аппарат тут же отказывает. Ничто в стране не может быть независимым от Лукашенко. И даже ради удачного вранья, которое могло бы предотвратить последующие вопросы, он такое не произнесет.

Другое дело – лукашенковская челядь. Ей по чину положено облекать вранье  сивого мерина в обертку из обрывков каких-нибудь параграфов, статей, частей, пунктов и подпунктов. А челядь его бездарна, так что наскоро слепленная обертка шуршит и сыплется, и скрыть вранье никак не в состоянии.

Когда Лукашенко снова сбрехал Татьяне Коровенковой из агентства БелаПАН, рассказав о моей будто бы полной свободе, и отправил ее к генпрокурору – мол, он вам все подробно объяснит, - подозреваю, что именно генпрокурор в тот момент призвал на голову своего хозяина все громы и молнии. Правда, у генпрокурора есть и своя собственная челядь, рангом помельче, чем он и воспользовался. Сказавшись старым и больным, генпрокурор принес в жертву настырным журналистам своего заместителя Алексея Стука. Подозреваю, что у этого Стука юридическое образование вообще отсутствует, потому что на вопрос журналиста он промямлил: «В ее приговоре нет прямого запрета на выезд». Да конечно, нет! Ни в одном приговоре никогда нет запрета на выезд. В приговоре моему мужу – пять лет усиленного режима – тоже не было прямого запрета на выезд. В приговоре Николаю Статкевичу, сидящему в могилевской тюрьме, тоже ничего не было сказано о запрете на выезд. Вот если бы Стук все-таки был настоящим юристом (а не просто обладателем диплома), он сообразил бы, что запрет на выезд не является мерой наказания и не прописывается в приговоре. Что в стране существует закон о выезде за пределы Республики Беларусь, согласно седьмой статье которого осужденные условно или с отсрочкой автоматически вносятся в список невыездных. И что уголовно-исполнительная инспекция не имеет полномочий отменять приговор суда, в котором записан запрет на выход из квартиры после 22 часов. Впрочем, может быть, им, имеющим право выезда из Беларуси, но при этом невъездным в страны цивилизованного мира, из-за вынужденной узости кругозора весь мир кажется таким маленьким, что до Америки и обратно легко можно на такси за полчаса доехать? И Стук считает, что можно за день обернуться – слетать, к примеру, к мужу в Лондон и к вечеру прилететь обратно, при этом минуя пограничный контроль со списком невыездных? Или он сам владеет этим тайным умением? Вряд ли. Судя по фотографии, Стук ну совсем не Бэтмен. Типичный представитель славного племени сивых меринов. И не лучший, кстати, племенной экземпляр.

Так что лично я ничего нового не услышала. Удивляет лишь реакция коллег и друзей: «А может, сходишь, спросишь? А вдруг разрешат?» От этого вопроса остается всего пара незаметных шагов до анекдотического «а можа, так і трэба?..» Друзья, речь ведь не о поездках, а об отмене незаконного приговора и восстановлении гражданских прав – в том числе и права на свободное передвижение. Не более того. Но, поверьте, сивым меринам выгодно, чтобы проблема свелась исключительно к вопросу заграничных поездок. На  фоне бурного обсуждения вопроса, «так выпустят ее или не выпустят?», очень удобно замаскировать все остальные проблемы. В том числе – положение политзаключенных.

Ирина Халип, специально для charter97.org