Чехия готова избрать президентом свою Новодворскую

Чехия готова избрать президентом свою Новодворскую Чехия готова избрать президентом свою Новодворскую

Только чехи могли вывести во второй тур политика, который в Чехии почти не жил, а сам – князь, австриец и хулитель чешской истории •
Подробнее на Slon.ru
Чехия готова избрать президентом свою НоводворскуюКарел Шварценберг © David W. Cerny / Reuters
 
Вам понравилась статья? Теперь можно поддержать автора, заплатив за его работу.
В политике Восточной Европы идеи и концепции перемешались самым причудливым образом и отказываются поддаваться привычной классификации цивилизованного мира. Вот Зюганов с трепетом говорит о престольном празднике иконы Казанской Божией Матери или многовековой славе русского оружия, но все равно считается левым. А вот Новодворская называет историю России сплошным нарушением прав человека и по-троцкистски призывает легализовать все, что только можно. Но после этого она почему-то правая.
 
То же самое в Чехии. В назначенный на завтра второй тур президентских выборов вышли бывший лидер социал-демократов Милош Земан и лидер консервативной партии «TOP 09», князь (настоящий) Карел Шварценберг. Казалось бы, западноевропейская классика. Но на деле выясняется, что лучший друг крупного бизнеса – это как раз социалист Земан. А вот князь Шварценберг, чей предок красуется конно на венском Ринге, предлагает чешским избирателям удивительный набор идей, аналог которого если где-то в мире и отыщешь, то разве что в России у Борового и Новодворской.
 
Своеобразие идеологической платформы Шварценберга видно уже из того, в каких политических партиях он успел побывать лидером. В 1990-е он работал кем-то вроде главы президентской администрации у своего друга и единомышленника Вацлава Гавела. Но в 2003 году Гавел отпрезидентствовал свое и ушел на пенсию, а Шварценбергу пришлось выбирать новых политических союзников.
 
Сначала он стал министром иностранных дел от чешской Партии зеленых. Поработал несколько лет, а потом Партия зеленых не прошла в парламент. Тогда Шварценберг опять стал министром иностранных дел, но уже от консервативной партии «TOP 09». При этом своим убеждениям князь ни разу не изменял. Просто они у него такие, что в чем-то совпадают с левыми зелеными, а в чем-то – с правыми консерваторами.
 
Как и положено лидеру консервативной партии, Шварценберг выступает за сокращение социальных расходов. Пенсии должны быть накопительными, пособия по безработице – маленькими, а социальная помощь – максимально адресной. Но любовь к таким монетаристским концепциям никак не мешает ему утверждать, что последние двадцать лет в Чехии царит отвратительный дикий капитализм, что реформаторы девяностых годов были ворами и коррупционерами, что приватизация была грабительской, а главная проблема чешской экономики – имущественное расслоение.
 
Лидер консервативной партии Шварценберг призывает не только легализовать однополые браки, но и разрешить таким семьям усыновлять детей. И тут же говорит о необходимости многомиллиардной церковной реституции в стране, где 80% населения называют себя агностиками и атеистами. Хотя его любовь к реституции можно понять: рыночные реформы девяностых хоть и были, по мнению князя, отвратительными, но фамильные земли и дворцы Шварценбергу (и его другу Гавелу) вернули совершенно правильно.
 
Князь Шварценберг умудряется совмещать свой декларируемый консерватизм с совершенно левацким интернационализмом. Как может правый европейский политик выступать за то, чтобы передать как можно больше властных полномочий из Чехии в Брюссель? А Шварценберг выступает именно за это. Князь-министр в одиночку требовал, чтобы Чехия присоединилась к налоговому пакту еврозоны, несмотря на то, что против перехода страны на евро были все остальные министры, чешский бизнес и 70% чехов. Потому что Шварценберг знает, что евро придумали в демократической Западной Европе, а не где-нибудь в авторитарной Москве, а значит, Чехии от него будет одна только польза.
 
Вообще внешнюю политику Чехии на посту министра иностранных дел Шварценберг проводит в таком княжеско-деспотическом духе, основываясь на почти толкиеновских представлениях, что все, идущее с Запада, для Чехии хорошо, а с Востока – плохо. Поэтому американская ПРО, евро или Лиссабонский договор, урезающий количество голосов Чехии при принятии решений в ЕС, – это все для Чехии благо. А вот сотрудничество с Китаем, где обижают далай-ламу, и тем более с авторитарной Россией – это, конечно, зло.
 
Хотя даже Западная Европа изредка, но все-таки может ошибаться. Например, как в случае с приемом Палестины в ООН. Чехия тогда оказалась единственной страной в Европе, проголосовавшей против – в компании с Израилем и Маршалловыми островами.
Просто потому что у Шварценберга есть друзья евреи, и все – очень приличные люди, а этих арабов он знать не знает и доверять им не намерен.
 
Но самое удивительное в консервативном либерале Шварценберга – это придирчиво-презрительное отношение к чешской истории в стиле Новодворской. Так, во время избирательной кампании он заявил, что президент Чехословакии Эдвард Бенеш, при котором выселяли судетских немцев после Второй мировой войны, был «военный преступник» и ему самое место на международном трибунале в Гааге.
 
Больней ударить по чувству чешского национального достоинства было невозможно. Судетских немцев действительно депортировали, и собственность у них в основном отняли. Но надо же учитывать предыдущие события. Никакой особой дискриминации судетских немцев в межвоенной Чехословакии не было. Никто их насильно не ассимилировал и в правах не поражал. Они на равных с чехами голосовали на выборах, создавали свои политические партии и даже, случалось, участвовали в правящей коалиции. А потом организовались в пятую колонну и сдали страну нацистам. Семь лет активно сотрудничали с оккупантами, помогали проводить массовые репрессии против местного населения.
 
Неудивительно, что после войны чехи не испытывали к судетским немцам никакой благодарности и насильно депортировали их в Германию. Но депортация – это все-таки не то же самое, что концлагеря и расстрелы. Мало того, депортировали немцев в основном в Западную Германию, так что еще неизвестно, кому больше повезло: тем, кого выгнали, или тем, кто остался строить социализм в Чехословакии.
 
Но Шварцебергу (как и Новодворской) неприятно лишний раз признавать, что западные европейцы тоже способны на неблаговидные поступки, поэтому лучше поискать бревно у своих. И не то чтобы такая позиция была принципиально неправильной или, не дай бог, предательской. Она-то как раз правильная: любой порядочный человек должен предъявлять претензии прежде всего к своему правительству, а не к иностранному. Но нельзя же ее девальвировать до полного идиотизма, уравнивая в категории «военные преступники» милого дедушку Бенеша и нацистских лидеров.
 
Как же могло получиться, что такой политик, как князь Шварценберг, вдруг обрел реальные шансы избраться президентом Чехии (по последним опросам, его рейтинг – 46%)? Причин несколько. Во-первых, Шварценберг, в отличие от Новодворской, запредельно харизматичен. Эти трубка и бабочка, княжеская вальяжность, аристократическое высокомерие. С каким огромным чувством собственного достоинства Шварценберг спит на заседаниях парламента! В эти моменты на нем еще ярче, чем обычно, написано, что он – князь, а эти депутатишки вокруг суетятся без толку, мелочь всякая.
 
Во-вторых, Шварценберг (на этот раз уже – как и Новодворская) – человек удивительной нравственной чистоты и целостности. Он не будет врать, увиливать, подстраиваться, пытаться специально понравиться избирателям. Это все ниже его княжеского достоинства. Он всегда предельно искренен и говорит только то, что думает. Пример с Бенешем – лучшее доказательство.
 
Естественно, всегда честный Шварценберг имеет безукоризненную репутацию. Никогда не был замешан ни в одном коррупционном скандале, не ассоциируется ни с одной группой влияния. Да и зачем ему мараться, когда у него дворцы и земли в Швейцарии, Австрии и Баварии, а после реституции – еще и в Чехии.
 
Наконец, главный секрет успеха Шварценберга в том, что он строит свою политическую карьеру именно в Чехии. В любой другой стране Восточной Европы человека с такой биографией не избрали бы даже в муниципальные советники. Ведь он – австриец, то есть оккупант. В 1948 году, в 11 лет, родители увезли его из Чехии в Вену, и обратно он вернулся только через 42 года, уже после Бархатной революции. Его жена – потенциальная первая леди – вообще по-чешски не говорит. Только чехи – народ, напрочь лишенный малейшей националистической паранойи, – могли проголосовать за такого политика.
 
А еще у чехов принято избирать президентами только по-настоящему ярких личностей. Таких выдающихся людей, которые позволят чехам чувствовать свое моральное превосходство над другими нациями. Так, чтобы масштаб личности президента многократно превосходил скромные территориальные и демографические масштабы самой Чехии.
 
До сих пор чехам это очень хорошо удавалось. За суммарные сорок с лишним лет демократии у Чехии (и межвоенной Чехословакии) было всего четыре президента: Масарик, Бенеш, Гавел и Клаус. Ни одного проходного. Все были выдающимися политиками европейского масштаба. Конечно, у всех четверых было навалом недостатков и придурей, но они не были какими-то заурядными чиновниками. Это были (а Клаус и сейчас есть) настоящие интеллектуалы, последовательные в своем мировоззрении, люди с твердыми убеждениями и принципами, отказывающиеся подстраиваться под меняющуюся конъюнктуру.
 
Поэтому князь Карел Шварценберг, несмотря на свои причуды, чистоплюйство и оторванность от реальности, все равно – лучший кандидат на должность президента Чехии. Никого другого, кто бы лучше соответствовал чешским требованиям к президентам, среди местных политиков сейчас нет. Так что пусть он добавит яркости в серую толпу европейских лидеров.