Образовали СССР, а распалась Россия

Андрей ЗУБОВ, ведущий рубрики, доктор исторических наук, профессор МГИМО, ответственный редактор двухтомника «История России. ХХ век»:

— 90 лет назад, 30 декабря 1922 года, было провозглашено в Москве создание СССР. Господин Путин назвал его распад в 1991 году «величайшей геополитической катастрофой ХХ века». Но в действительности в декабре 1991 года распалась Россия, захваченная большевиками в результате победы в пятилетней Гражданской войне.

Ее распад для одних был давно желанным, для других ужасным событием. Никого он не оставил равнодушным и не оставляет до сего дня. Что же до СССР, то его провозглашение было величайшей геополитической авантюрой ХХ века, невероятно агрессивной претензией на мировое господство. И ценой полного провала этой коммунистической авантюры было как раз разрушение России, которой большевики отводили роль плацдарма мировой революции.

О том, как в само создание СССР был заложен механизм разрушения национального государства Россия, и пойдет речь в этой моей статье.

Среди многих государств, возникших в Европе после Версальского мира, Советский Союз являл собой исключение. Он не последовал почти всеобщему тогда принципу этнического государства. Характерное для Европы XIX века убеждение, что народность — это «дух государства», оказалось совершенно чуждым коммунистической идеологии. Не этничность, но интернациональный союз «пролетариев» стал главным принципом коммунистов.

В «Критических заметках по национальному вопросу» Ленин писал: «Марксизм не может мириться с национализмом, даже если тот справедлив, безупречен и цивилизован. Марксизм идет впереди, возвышается над любым национализмом как всеобщая идея соединения всех народов в более высокое единство... Народная культура в принципе всегда есть культура сельских хозяйчиков, духовенства и буржуазии… Идея национальной культуры — это буржуазная, а часто и поповская выдумка. Наш лозунг остается прежним: интернациональная культура демократии и мирового движения трудящихся».

Летом 1913 года Ленин внес существенные поправки в свой подход к национализму. Полемизируя с тезисом программы меньшевиков о «культурно-национальной автономии» для меньшинств в многонациональных государствах, Ленин, неожиданно для своих товарищей по партии, предложил принцип права наций на отделение и создание собственных независимых этнических государств. «Параграф нашей программы, касающийся проблемы национального самоопределения, не может пониматься никак иначе, кроме как в смысле самоопределения политического, то есть право на отделение и создание независимого правительства».

Ленин был убежден, что право на самоопределение должно быть провозглашено, дабы уничтожить желание самоопределяться в самом зародыше. «Разделение ни в малой степени не является нашей задачей, — подчеркивал Ленин. — Мы вовсе не предполагаем разделения». В другой работе он объяснял: «Мы требуем права на самоопределение, то есть права на независимость, то есть права на отделение угнетенных народов, не потому, что мы мечтаем об экономической разобщенности или о малюсеньких государствах, но, напротив, поскольку мы желаем создания крупных государств и сближения, даже слияния народов, но на действительно демократическом, действительно интернациональном основании». Слияние народностей в едином всемирном социалистическом государстве оставалось высшей целью для Ленина и его соратников. Право на самоопределение было лишь тактическим лозунгом, используемым ради достижения этой стратегической цели.

Когда Октябрьский переворот 1917 года обратил коммунистическую теорию в практику, реализация на практике большевицкого принципа о праве наций на самоопределение вовсе не стала целью новых московских коммунистических вождей. Над множеством национальных пролетарских государств должна была господствовать единая, направляющая политическая властная воля.

Коммунистическая партийная программа 1919 года провозглашала: «Украина, Латвия, Литва и Белоруссия существуют в настоящее время в качестве отдельных Советских республик. Так разрешился к настоящему моменту вопрос об их государственной форме. Но это ни в малой степени не значит, что и Российская Коммунистическая партия должна, в свою очередь, объявить себя федерацией независимых коммунистических партий. Восьмой съезд РКП(б) постановляет: должна быть единая централизованная Коммунистическая партия с единым Центральным Комитетом, осуществляющим всю партийную работу во всех частях РСФСР. Все решения РКП(б) и ее директивных органов, безусловно, обязательны для всех местных партийных организаций независимо от их национального состава. Центральные комитеты украинских, латвийских, литовских коммунистов пользуются правами областных партийных организаций и полностью подчинены Центральному Комитету РКП(б)1» .

После победы большевиков в Гражданской войне в ЦК РКП(б) встал вопрос о «правовом» оформлении их власти над обширными пространствами захваченной ими России. К 1922 году на территории бывшей Российской империи возникло несколько действительно независимых, признанных мировым сообществом «буржуазных» государств — Польша, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, сумевших ценой огромных усилий изгнать из своих пределов Красную армию. Одна российская губерния — Бессарабская — была присоединена к Румынии; Карская область, часть Батумской области и часть Эриваньской губернии отошли к Турции. На эти земли власть московских коммунистов никак не распространялась. На остальной территории России существовали 4 номинально независимые советские республики: Российская Федеративная, Украина, Закавказская Федерация и Белоруссия. На территории двух формально независимых протекторатов Российской империи — Бухарского эмирата и Хивинского ханства московские большевики сконструировали «народные советские республики».

Уже в декабре 1920-го и январе 1921-го большевизированные Украина и Белоруссия передали в ведение РСФСР свои комиссариаты военных и морских дел, внешней торговли, финансов, почт и телеграфов, труда. В 1921 году такие же договоры были подписаны с большевицкими режимами, насажденными из Москвы в Закавказье. В 1922 году все эти «республики», а также Хива (к тому времени Хорезмская НСР) и Бухара передали РСФСР свои международные отношения. Так большевики установили властное единство на большей части Российской империи.

В 1919–1922 гг. «национальные» коммунисты (украинские боротьбисты и социал-демократы; грузинские коммунисты — Махарадзе, Мдивани и иные; Энвер-паша и его пантюркисты в Туркестане, позже — члены татарской Мусульманской коммунистической партии Султана Галиева) приняли принцип самоопределения наций не в качестве тактического лозунга, но как подлинную составляющую коммунистического символа веры и согласились на сотрудничество с московскими большевиками ради не только социального, но и этнического освобождения соплеменных им «пролетариев». Коммунистические партии Украины, Белоруссии и Грузии, а также Мусульманская коммунистическая партия предпринимали энергичные попытки сохранить независимость своих социалистических республик и некоторую хотя бы автономию национальных коммунистических партий.

В России же немало большевиков и даже большевицких лидеров желало создания единого Российского большевицкого государства, Российской коммунистической империи. За это в первую очередь ратовал нарком по делам национальностей Иосиф Сталин, за это выступал М.И. Лацис. Некоторые коммунисты отрицали саму возможность права на политическое самоопределение национальностей (Карл Радек, Григорий Пятаков, Николай Бухарин, Феликс Дзержинский, Михаил Покровский).

Сталин предупреждал Ленина (письмо от 22 сентября 1922 года), что «мы переживаем такую полосу развития, когда форма, закон, конституция не могут быть игнорированы, когда молодое поколение коммунистов на окраинах игру в независимость отказывается понимать как игру, упорно принимая слова о независимости за чистую монету и так же упорно требуя от нас проведения в жизнь буквы конституций независимых республик». Потому Сталин был за автономизацию нерусских республик, то есть за юридическое оформление их включения в РСФСР на правах автономий. Но на это не соглашались «национальные коммунисты».

Ленин и Троцкий были совершенно свободны от какого бы то ни было этнического национализма. Русский патриотизм они ненавидели так же яростно, как и веру в Бога. Это были странные существа — безрелигиозные и безнациональные. Латыш Лацис и грузин Сталин также не имели религиозного и национального чувства, но они были снедаемы имперской идеей. Ленин и Троцкий видели себя шире, границы Российской империи были тесны для них. Они ощущали себя гражданами мира и желали владеть всем миром. Их кумиром была неограниченная никакими государственными границами власть над народами и континентами. Столкнулись два коммунистических национализма — имперский и местный, которые могли в самом начале разрушить любимое детище Ленина и Троцкого — Всемирную советскую социалистическую республику, ради которой большевики и захватили власть в России.

Выходом из кризиса для большевиков оказалось как всегда хитроумно-лживое решение Ленина. Держа в уме цель «всемирной советской республики», Ленин отстаивал идею союза «равноправных республик». Как «защитить русских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типично русский бюрократ… от истинно русского держиморды? — спрашивал Ленин и давал ответ: — Мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе, и наравне входим с ними в новый союз, Союз Советских Республик Европы и Азии». Входящие в союз республики, предложил он, как государства должны быть вполне независимы и потому могут в любой момент выйти из союза, порвать с ним — тут-то и пригодились прожекты Ленина 1913 года.

Но коммунистическая партия, и это уже был опыт 1919 года, должна быть единой во всех государствах союза. Эта единая коммунистическая власть будет обеспечивать всецелое политическое, экономическое и идеологическое единство союза коммунистических государств при формальной их независимости друг от друга. Понятно, что выход из союза в таком случае становится чистой фикцией. Единая коммунистическая власть никогда не согласится на него.

Подход Ленина взял верх не без борьбы между Лениным и Сталиным. Они крепко поссорились на этом вопросе. Но позднее Сталин все понял и неукоснительно следовал ленинской модели.

В октябре 1922 года на пленуме ЦК РКП(б) руководство большевиков единогласно одобрило предложение Ленина: «Признать необходимым заключение договора между Украиной, Белоруссией, Федерацией Закавказских республик и РСФСР об объединении их в «Союз Социалистических Советских Республик», с оставлением за каждой из них права свободного выхода из состава «Союза», — гласило решение пленума. 30 декабря 1922 года I съезд Советов Союза утвердил декларацию о создании Союза Советских Социалистических Республик. Декларация провозглашала равноправность всех республик, добровольность их объединения, свободу выхода. Все это была стопроцентная ложь. Привлекательный фасад советской федерации только для слепых мог скрыть стальной каркас клетки, выкованный единой коммунистической партией. Принцип, на котором предлагал строить большевицкое государство Ленин, полностью восторжествовал.

Используя инструмент безоговорочной партийной дисциплины, Ленин и Троцкий смогли добиться соединения советских республик в Союз. Те, кто остался противником соединения, даже если они возглавляли соответствующие советские республики, в знак протеста могли только подать в отставку со всех государственных и партийных постов. Такие видные национальные коммунистические лидеры, как Буду (Поликарп) Мдивани и Филипп Махарадзе в Грузии, Микола Скрыпник и Христиан Раковский на Украине даже и не пытались сопротивляться объединительным действиям Москвы.

Съезд избрал новый верховный орган фиктивной советской государственной власти — Центральный исполнительный комитет (ЦИК) СССР, состоявший из двух палат — Совет Союза и Совет Национальностей. Председателями ЦИК назначались Михаил Калинин от РСФСР, Григорий Петровский от Украинской ССР, Александр Червяков от Белорусской ССР и Нариман Нариманов от Закавказской СФСР. Общим правительством, совсем не фиктивным, стал Совет народных комиссаров (СНК) РСФСР во главе с Лениным (тогда уже тяжелобольным), просто ставший теперь СНК СССР, а компартия, тоже совершенно реально властвовавшая на территории России, стала с 1925 года называться Всесоюзной, или ВКП(б).

К первоначальным «республикам» — включая Армению, Азербайджан и Грузию, которые до 1936 года состояли в Закавказской Федеративной ССР, были в 1924 году, после упразднения Бухарской и Хорезмской НСР, добавлены Узбекская и Туркменская ССР. Позже из состава РСФСР были выделены Казахская и Киргизская ССР, из Узбекской — Таджикская ССР. Национальное размежевание не ограничивалось созданием «союзных социалистических республик». К 1932 году в СССР насчитывалось 19 автономных республик, 17 автономных областей, 10 национальных округов, 250 национальных районов и 5800 национальных сельских советов.

Большинство народностей, получивших автономию, никогда не искали во времена Российской империи национально-территориального самоуправления или независимости. А через пять лет после Октябрьского переворота практически все народности СССР — от русских в нерусских землях до мельчайших сибирских племен орочей, тофаларов, коряков, айнов, алеутов — получили ту или иную форму национально-территориальной организации. Например, Украинская ССР, в которую не входили тогда Крым (республика РСФСР) и семь западных областей, принадлежавших Польше, включала в свой состав Молдавскую автономную республику на левобережье Днестра, а также 8 русских национальных районов и 450 национальных сельсоветов, 7 и 254 немецких, 3 и 156 — еврейских, 3 и 45 — болгарских, 3 и 30 — греческих, 1 и 151 — польских, 12 чешских сельсоветов, 4 — белорусских, 3 — албанских.

Помимо описанной национально-территориальной реорганизации, большевики создали специальные научно-исследовательские центры по изучению языков и культур населяющих СССР народов. Более чем шестьдесят народностей получили благодаря этим исследованиям свой алфавит. Издание книг и периодики на языках меньшинств получало энергичную поддержку большевицкой власти. В 1934 году школьные учебники печатались в СССР на 104 языках, газеты — на 87.

Следует, однако, не забывать, что «либеральная» политика большевиков в отношении национальных меньшинств была ограничена почти исключительно лингвистической областью. Автономии не обладали никаким реальным самоуправлением. Не было у них и возможностей организовать культурную, политическую и хозяйственную жизнь в соответствии с собственными намерениями. Развитие национальной культуры, исследования в области языка, истории, изящных искусств, национальной философии дозволялись только до тех пор, пока они служили делу развития «пролетарской культуры». Все другие формы национальной деятельности, как политические, так и культурные, оставались совершенно воспрещенными и те, кто пробовал заниматься ими, немедленно объявлялись «врагами народа» и жестоко наказывались. В 1920-е гг. концентрационные лагеря и тюрьмы СССР были полны «буржуазными националистами». Многие национальные лидеры были казнены, принуждены к эмиграции или доведены до самоубийства.

Выживший после 30 лет тюрем, поселений и лагерей Олег Волков вспоминал свою встречу на Соловках в 1927 году со старостой сидевших в лагере азербайджанцев-мусаватистов: «Я решил умереть, — твердо сказал нам староста. — Не потому, что разлюбил жизнь. А потому, что при всех обстоятельствах мы обречены. Большинство из нас не переживет зиму — едва ли не у всех туберкулез. Оставшихся все равно уничтожат: расстреляют или изведут на штрафных командировках… Мы и на Соловки-то привезены с тем, чтобы покончить с остатками нашей самостоятельности. В Баку мы для них реальные и опасные противники… Но не стоит об этом. Мы и наши цели слишком оболганы, чтобы я мог коротко объяснить трагедию своего народа… — Он закрыл глаза и долго молчал. На осунувшемся его лице мы прочли волю человека, неспособного примириться с отвергаемыми совестью порядками. — Так уж лучше так, не сдавшимся… Прощайте друзья: таких русских, как вы, мы любим». Я не помню имени этого героя азербайджанского народа, хотя не забыл его черты: высокий, смуглый красавец с открытым лбом над густыми бровями и умным внимательным взглядом. Знаю, что был он европейски образован, живал в Париже и Вене»2.

Стихотворец Феликс Чуев, беседуя в 1972 году со своим родственником Молотовым, который вместе со Сталиным разрабатывал план образования СССР, спросил о сути проводимых работ. Молотов отвечал, абсолютно не сомневаясь в своей правоте: «Никто так не разбирался в национальном вопросе, никто так прозорливо не организовывал наши национальные республики, как Сталин. Одно создание среднеазиатских республик — это целиком его, сталинское дело! И границы, и само открытие целых народов, которыми никто не интересовался в центре и не знал их по-настоящему, потому что все мы, включая Ленина, не доходили до этих дел. Некогда было, а он очень хорошо в этом разбирался. Ведь острая борьба шла. Казахи, например, их верхушка, дрались за Ташкент, хотели, чтоб он был их столицей. Сталин собрал их, обсудил это дело, посмотрел границы и сказал: «Ташкент — узбекам, а Верный, Алма-Ата — казахам…»3

Этот пример показывает, что в «национально-территориальном размежевании» в Средней Азии, да и во многих иных частях СССР была большая доля произвола.

И действительно, хотя формально вся власть в республиках принадлежала советам рабочих и крестьянских депутатов, избираемым трудовым населением, фактически она полностью находилась в руках партии большевиков, которые контролировали советы и изнутри — через депутатов коммунистов, и извне — через распоряжения правящей партии. Коммунистическая партия «парализовывала» (термин Ленина) независимую активность советов. И выборы депутатов в советы, и принятие ими решений полностью контролировались большевицкой партией из Москвы. Поэтому, кстати, говорить о «советской власти» в России с 1918 года неправильно. Это была не советская, а большевицкая власть.

«Великие знатоки» национального вопроса резали по-живому пространство России, отнюдь не стремясь дать независимую национальную государственность или настоящую автономию «порабощенным русскими держимордами» народам.

Их цели были совершенно иными — создать для трудящихся всех континентов видимость уже возникшего Всемирного союза советских социалистических республик пока на одной шестой суши, но с перспективой планетарного расширения. «Государство нового типа» — по форме союз советских республик, а по существу централизованная, жесткая диктатура — претендовало со временем объединить в себе все страны мира. Декларация 30 декабря 1922 года объявляла: «Доступ в Союз открыт всем социалистическим советским республикам, как существующим, так и имеющим возникнуть в будущем… он (Союз. — А. З.) послужит… новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику».

 Отсюда и герб СССР — изображение земного шара с наложенными на него молотом и серпом — знаками рабочего и крестьянского труда, увенчанными пятиконечной звездой — символом единения пяти континентов под властью коммунистов. Гимном был объявлен «Интернационал». Преемства с исторической Россией большевики категорически не признавали, объявляя СССР новым государством, которое воздвигается «на руинах старого мира».

О том, каким был «Союз нерушимый» в действительности, а не на яркой обертке советских конституций, хорошо сказал Патриарх Алексий II в декабре 2006 года: «Кровавый серп и всесокрушающий молот сатанинской злобы обрушились на нашу землю, уничтожая все общественные, нравственные, жизненные устои России. В «окаянные» 1920–1930-е гг. от невиданного ранее в истории государственного террора, от расстрелов, пыток, тюрем, ссылок и голода погибли миллионы наших граждан, были искалечены судьбы и души десятков миллионов людей»