МИРОВОЙ ЦЕНТР

   Голосистым стал дом  Федора Ивановича Кустарникова. То тишиной закрывался от других поселковых домов, Федор Иванович не любил высовывать нос дальше калитки не потому, что нос у него был длинный, как посельчане говорили: не шаблонный, а потому что был он большим охотником  к разным  изобретениям и любил работать в корытнике (мастерской), а тут взорвалась тишина громом во  дворе Кустарниковых, выметнулся гром  и понеся  по всем закоулкам поселка.

- Раньше был хоть малость человеком, - голосила Дарья Ивановна, жена Федора Ивановича,  – А как уцепился за эту змеюку - подлюку,  охлобуем стал. Траву для коровы не косит, грядки не пропалывает, бурьян на огороде не рвет…  

   Словом, полный разгром пошел в хозяйстве Кустарниковых, а охлобую все мимо рук.

    Купил он недавно пылесос   и так прилип к нему, что мотовозом  не оттянешь. То разбирает, то собирает и все свой шаблонный нос наглаживает.

   Много чего желала Дарья Ивановна мужу и в закрытую, и в открытую. Каждое слово так отбивала и оттачивала, что Федор Иванович не выдерживал и просил.

- Да укороти слова свои. От них коровы в поселке  перестанут доиться, а куры яйца нести. Это же научно доказано. Волновая телепатия. Скажи корове, что она дура, и молока не получишь.

- Я же не корову ругаю, а тебя. Охлобуй проклятый.

- От твоей ругательной телепатии я защищён.

   Федор Иванович показывал на свой не шаблонный нос, который, по его мнению, не воспринимал никакие телепатические волны.

   Напоследок  пожелала Дарья Ивановна мужу, чтобы его и в пылесос затянуло, и чтоб он там в мешочек попал, а она вытряхнула бы его на свалку.

- Не понимаешь ты, Дарья, - отбивался Федор Иванович, поглаживая свой шаблонный нос,  – Привыкла за дойки коровы  дергать. А в изобретениях дите ясельное. Ты вот знаешь, какое самое величайшее изобретение человечества.

- Хворостина.

- Это, конечно так, - отвечал Федор Иванович, почесывая спину, - но это  для коров. А для человека соска. Я скоро сделаю мировое открытие. Миллиардершей станешь, - соблазнял он. – Крепко потесню я грошовитых (денежных). Нищих и попрошаек из них сделаю моим изобретением.

- Да, сколько ты  уже сделал изобретений. Из – за них пришлось новый туалет построить, потому что три…

- Два, - вклинивался Федор Иванович.

- А я говорю,  три старых твоими изобретениями забили.  Скоро и новый закроем. Не огород станет, а выставка туалетов.

   Федор Иванович сбоя не давал и сваливал на Дарью Ивановну.

- Так ты же и мешаешь. Вот хотел я поставить дом на колеса, отделить комнаты, под каждую комнату колеса и моторчик. Как не поладили друг с другом, включает каждый свой моторчик, нажимает педальку. Вжик и разъехались. А как нужно помириться, то снова на педальку. Вжик и съехались. Решит сын отделиться. Вжик. На педальку и уехал.

   Наголосится Дарья Ивановна, потом - к Федору Ивановичу.

- Федор.. Ну, скажи, что за изобретение. Не то, что вечно крутиться будет.

- Вечный двигатель, - сплюнет Федор Иванович. -  Да это тьфу по сравнению с тем, что я задумал.

- А не придется твое новое изобретение,   -  продолжала она, -  туда.

- Да не все же пошло туда. Я тебе какую лавочку  сделал. Идет прохожий, хочет отдохнуть, садится на лавочку, и колонка начинает качать, и огород поливать. А кто тебе на порожки  валики поставил. Кто заходит, ногами крутит их, а они электричество вырабатывают, и свет в доме горит. Вчера сосед целый день на порожках валики ногами крутил, потому что я сказал, что ты где-то в порожках самогон заховала (запрятала).  

   Когда Дарья Ивановна переходила на сип, Федор Иванович расстилал на порожках полотно, высыпал на негу кучку зерна, включал пылесос.

- Вишь, как закачивает. Была кучка, а он ее хоп и проглотил в свое брюхо.

- Ну, и что. Мало ли кто кого глотает.

- Эх, ты, - снисходмтельно говорил Федор Иванович. -  Дальше коровника, свинарника и курятника не видишь.

   Пропустить такое Дарья Ивановна не могла.

- Да я в коровнике, родилась, в свинарнике прожила и в курятнике подохну.

- С моими изобретениями выживешь, - убеждал Федор Иванович. – Ты вот вцепилась в дойки и яйца, как будто в них твоя жизнь. А жизнь не в этом, - поучал он. -  Жизнь в идеях.  Сейчас для меня главное  не изобретение  сделать, а идею вначале вытянуть, чтоб мужикам донести. А мужик, если поймет идею, то сразу и за дело возьмется. И верхи на финансирование пробьет. Ему только подкинь ее, он враз сварганит, куда идею пришпандорить. Вон на каракубу  (часть депо, где ремонтируют паровозы, тепловозы, вагоны), загонят поломанный тепловоз, мужик возьмет лом, раз и под брюхо тепловоза. И новенький, как с завода. Мужику только идея, да какой – нибудь инструмент нужен, он сразу допетрит (додумается), что к чему. Поняла, что жизнь – это идея.

   Смирилась Дарья Ивановна, но на всякий случай  с новым туалетом поставила еще один.

   Федор Иванович только ухмыльнулся, да нос погладил.  

   Через неделю заграбастал он пылесос и направился в бусугарню (пивная в поселке).

- Мужики, - начал он с порога. – Что ж мы одной каракубой, да коровниками, свинарниками, курятниками и огородами  только и будем жить. Мы же можем новую жизнь создать. Да еще такую…

   И пошел Федор Иванович расписывать новую жизнь, да так расписывать, что мужиков слеза прошибла.

- Ты, Федор Иванович, наворачивай, наворачивай, хоть в мечтах поживем.

Не отступай. Мы и к Богу в пазуху залезем. Только дорожку нам покажи.

- Да, не нужен нам Бог. Мы и без его помощи сами можем сделать наш поселок мировым центром. Задавим всех. На коленках к нам ползать будут и выпрашивать.

   Мужики от пива и на Федора Ивановича. Оторваться от каракубы  и попасть в мировой центр. Это, как же. Из шахтерок и мазутников, шапок и фуфаек прямо  в галстуки и шляпы.

- А что выпрашивать  будут, Федор Иванович.  Наш поселок и на грамм золота не потянет. Мы бы его с потрохами продали, да кто же его за такие гроши купит.

-Золото – это хреновина. Железка в таблице Менделеева. Учили в школе. А вот то, что я предлагаю, в таблице нет. Газетки нужно читать и телевизор смотреть. Что, сейчас в кризисе находится.

- Карманы наши.

   Обошел карманы Федор Иванович и за свое.

- Эх, вы, охмурки, даже этого не знаете. Я покажу вам сейчас идею.

   Федор Иванович включил пылесос, подошел к одному столику, направил шланг и вмиг очистил стол.

-Да, какая же это к черту идея, - вскинулись  мужики, - твой пылесос   всю наше закуску  слопал и водки хлебнул. У него же рыло, как у  чугунка.

   Федор Иванович крики мужиков мимо ушей  и к бочке с пивом, чтоб лишний раз идею показать, и пылесос заодно «напоить», да буфетчица ее спиной закрыла, как лафетом.

- Гроши  плати. Тогда пои его, сколько хочешь.

- Да он, сколько глотнет, столько и выплюнет. Только с заднего конца. Я его так устроил. На зеленую кнопочку сосет. А на красную  выплевывает.

- Гроши за пиво. И на своем пиве показывай. Пусть хоть все сожрет.

- Да. Тяжеловесная ты. Моя жена за дойки и яйца держится, как за жизнь. А ты за пиво цепляешься, как за жизнь.

   Буфетчица пошла в разнос, но Федор Иванович только махнул рукой.

- Ну, как мужики поняли идею. Создаем мировой центр.  Вот ты Кузьмич, -  а Кузьмич мастер  на каракубе, -  как думаешь, какой мировой центр мы можем создать.

- Я думаю, - веско начал Кузьмич, - что нужно подумать.

   После этого он перестал думать, долго и с надеждой посмотрел на мужиков.

- Вначале нужно нализаться, - ответили мужики, - а потом центр придумывать.  

 - Вам бы только языки в пиво опустить, - вздохнул Федор Иванович. -   Все сейчас на нефти, да на газу живут, а до них пока долопатишься - все карманы попотрошишь, экономические, финансовые центры пытаются строить, а мы энергию за шкиберок возьмем. Построим высокую вышку на самом нашем высоком бугре, сделаем соответствующий аппарат.  Вот и будет у нас мировой центр энергетики.

   Федор Иванович  хотел было дальше, да стопорнули его самым главным.

- А как же мы аппарат и мировой центр назовем.

- Ну, - протянул Федор Иванович. – В поселке, что самое основное. Каракуба и бусугарня. Вот и подумаем, что каракубой назвать, а что бусугарней. Родное нужно восхвалять. Я уже знаю, какую начинку в  брюхо аппарата положить. Нахлобучим его на вышку, нацелим на Солнце и будем высасывать, и закачивать солнечную энергию.

   Федор Иванович  уже замахнулся и дальше, но поселковый физик Яков Крючковатый в противовес пошел. Да мужики его осадили, сказали, что он ни одного изобретения не сделал, а в солнечную энергию лезет.

- А что потом, Федор Иванович, мы с солнечной энергией делать будем.

- Продавать.  Правда, нам трошки достанется от нефтяников и газовиков, они же жировиками стали на них, всех под себя подмяли, да мы их энергией из нашего аппарата  задавим. Идея понятна. Самыми богатыми и умными торговцами станем. Евреев облапошим.  Весь мир к себе подгребем. Теперь идею только  нужно профинансировать, чтоб  в железку одеть.

   Не поскупились мужики на мировой центр. Выгребли и свои карманы, и карманы жен. Охлобуй – то охлобуй, а вот же сделал лавочку, от которой колонка сама качает, и порожки электричество вырабатывают. Да и идея с домом на колесах. Нажал педальку и мотай,  куда хочешь. Это же здорово. У каждого мужика по «машине». Да еще по такой, какой ни у кого в мире нет.  Сделает и мировой центр.

   Да не, сколько их центр подманул, сколько то, что командовать им будут мужики. И отогреются они на карманах миллиардеров и олигархов.

   Словом, закипела с того дня работа во дворах посельчан.  С прилавков магазинов исчезли не только пылесосы, но все то, что могло втягивать и выплевывать.

   Мужики и про бусугарню забыли. Буфетчица даже запаниковала. Коромысло на плечи. На коромысле ведра с пивом и по домам. А мужикам не до пива. В костюмы и шляпы хочется.

   Был я недавно в поселке.  Все огороды посельчан были застроены туалетами, но больше всех застроен был огород Федор Ивановича.

- Не выгорело, - спросил я его.

- Да, как тут выгорит, - вздохнул Федор Иванович и погладил свой не шаблонный нос. -  Финансирования ни хрена нет. Жировики все гроши по карманам рассовали. И не дают. Боятся, что я их своим мировым центром забью.  Если б не они, ох, какой бы мы центр мировой энергетики отгрохали.

---------------------------------------------------------------------------------------

PS. За основу рассказа я взял  идею Геннадия  Владиславовича  Мошенко, которому очень благодарен. Если я испортил его идею, то приношу свои извинения лично Геннадию Владиславовичу и готов снять рассказ, если он это потребует.