Я верю в материальность слова. (Продолжение).

 Я верю в материальность слова.

 (Продолжение).

 

 

                Видать, не дождусь я желаемых откликов. А ведь что-то необъяснимое наверняка случалось в жизни почти каждого.

 Ну да – ладно.  Вот ещё одна история, тоже услышанная в больнице и тоже про шофёра. Конечно, их было больше, но запомнились только эти две. Правда, эта история немного о другом. Но тоже странная. И, если кто придумывает такие истории, то с какой целью? Не вижу ответа. Нет его.

Немного пострашнее будет. Правда, читать с экрана монитора – это совсем не то, что слушать в полумраке больничной палаты под завывание вьюги за окном. Да и верить мы изверились. Вот я не помню, чтоб хоть кто в палате подверг данные истории критике, сказал, что не было такого и быть не могло. Наоборот, все припоминали похожие истории, произошедшие с ними, или слышанные от других людей. Жаль, что я не всё запомнила.

Значит так.

Ночь.  По пустынной дороге едет одинокая машина.

Опять машина. Почему опять история с шофёром? Может просто словоохотливым водителям трудно удержаться, чтоб не рассказать случайному попутчику о бывшем с ними происшествии? Как в поезде могут выложить такое, что и самым близким не расскажут.

Ночь. Темень тёмная. Фары едва освещают путь, выхватывая из темноты то кочку, то куст, то убегающего зверя.

Но что это? Или  чудится водителю от усталости, однообразия и унылости дороги?  Что это? Что-то белое. Силуэт. Вроде как женская фигура. Прямо на пути. Вроде как зовёт, указывает путь куда-то. Свернуть или не свернуть? Свернул. Почему? Кто знает.  Всё дальше, дальше манит призрак.

И полуторка послушно следует за ним. Что, какая сила заставляет его это делать?  А потом и вообще вылезти из кабины и по лесу следовать вплоть до железнодорожной ветки?

А на рельсах…  А на рельсах лежит ребёнок. Лежит. Вот и поезд приближается. Нет – успел водитель. Выхватил ребёночка почти из-под колёс. И скорее к машине, в спасительное тепло. Да, а женщина призрачная уже и пропала куда-то. Да и не до  неё. И забыл было. Скорее в больницу, отогреть, спасти. Спасли. Выжил.

Конечно, тут и милиция подключилась. Стали искать. Вот тут провал у меня. То ли новая подруга вдовца так решила от ребёнка избавиться. То ли  ещё что. Не помню. (У меня вообще плохая память на плохое в людях. Хорошие поступки я лучше запоминаю.)

Но и шофёра здорово трясли. Как да почему он вдруг оказался в стороне от своего маршрута, да ещё при такой истории.

Не хотел, конечно, говорить. Кто ж поверит? (Ведь и вы не верите?) Но в тюрьму кому охота? Пришлось рассказать. Описал облик женщины. Подробно. И лицо запомнил, ведь часто она к нему оборачивалась, всё поторапливала, боялась опоздать.

Оказалось, умершая мать этого ребёнка.

А что странного? Мать спасала своего ребёнка.

Шофёра отпустили. Кого следует наказали. Про историю эту велели никому не рассказывать. Да видно словоохотливому водителю трудно было удержаться, чтоб не рассказать случайному попутчику о бывшем с ним происшествии.

А ещё говорили, что поседел он разом после этого.

 

(Возможно, будет продолжение, если будет настроение).