Как я стал "уважаемым человеком"

       В Украине, или, как тогда принято было говорить "на Украине", я работал на машиностроительном заводе начальником бюро, а в Канаш меня послали ускорить отправку металлических столиков и тумбочек  для нового цеха. Оргостнастку для рабочих мест, выражаясь по-научному.    

       Завечерело, мороз покрепчал, пассажиры на перроне московского вокзала замучились ёжиться  от холода.  Но вот,наконец, подали долгожданный состав. Садисты-проводники,  слегка поиздевавшись над многострадальным народом, открыли, наконец, двери и пустили пассажиров в тепло вагонов. Я расположился в пока ещё пустом четырёхместном купе. С кем на этот раз сведёт меня судьба - какими попутчиками порадует  на пол-суток предстоящего совместного пути?

      И вот вошли они,мои попутчики. Сразу  видно - попутчики что надо!  В меховых унтах, добротных полушубках, а один даже в шапке из россомахи! Лет этак по тридцати - тридцати пяти. Сибиряки, наверное. Молча из своего угла смотрел я, как деловито располагаются они, как уверенно ведут себя, занимая места  согласно купленных билетов.  Немногословными фразами перекидывались между собой , из коих  понял я, что ребята эти - строители БАМа, возвращаются из отпуска на работу. Продолжать БАМ строить. Деньги зарабатывать. Из Ленинграда возвращаются.

       Вспомнилась песня, постоянно звучавшая в то время по радио и ТВ: "Слышишь, - сердце стучит: "Бам"! На просторах твоих "Бам"! И седая тайга покоряется нам....!" На что немолодая моя мама возмущалась, бывало:

-Как они уже уБАМкались со своим БАМом! 

И щёлкала выключателем. И благодатная тишина наступала..

     Поезд тронулся,  неторопливо  покатил по привокзальным путям прочь из Москвы, а ребята-попутчики, застелив стол газетой, стали соображать нехитрый дорожный ужин. Буханка хлеба, три банки рыбных консервов. Стандарт, в общем. Понятное дело - из отпуска едут. Поистратились.

      А вот и гранёные пустые стаканы заняли своё законное  место, возвышаясь над синими  этикетками, коими урашены были тоненькие такие,  серебристые консервные банки. Нужно заметить - неплохие были консервы "Кильки в томатном соусе". Шпроты для неимущих. Универсальный, всем доступный закусон. Может быть, даже доступнее были, чем всенародно любимые плавленные сырки..

- Ну, чё, Валера, доставай, - сказал один из попутчиков, которого  звали Виктором.

        Валера вытащил из кармана полушубка, повешенного  над полкой, бутылку водки, купленную, видимо, в Москве. Ловко, наработанными движениями раскупорил , стал разливать булькающее,  прозрачное по стаканам.

-Будешь? - спросил у меня Валера.

-Буду.

        Содержимое бутылки мастерски было разделено поровну на четверых. Выпили, стали закусывать  хлебом, на который,как драгоценность, выкладывали капающие постным оранжевымым маринадом кильки

-Бамовцы? - спросил я, чтобы начать разговор

        Ответ был утвердительным, но немногословным: рты у  мужиков были заняты, они закусывали, ели  с аппетитом. Проголодались, видимо, скитаясь по привокзальным московским улицам в ожидании поезда.

-Ну и как там у вас?  На БАМЕ?  Так, как в газетах пишут? Так, как в песнях поют? Или врёт прЭсса?

-Бывает, что  и врёт, но, в основном, неплохо у нас там . Снабжение хорошее, заработки приличные.

-Ну, Гена, давай вторую. - распорядился Виктор. - Глаза его посоловели, щёки порозовели.

      Третий попутчик, Гена, тоже достал  из своего полушубка бутылку водки. Виктор стал разливать. Когда очередь дошла до моего стакана, рука его дрогнула и он опять спросил:

-Будешь?

В интонации, с которой был задан вопрос, звучала надежда на  отказ.

-Буду, - опять ответил я,  кивнув для убедительности.

         Виктор с плохо скрытым вздохом досады плеснул и в  мой стакан. :Представилось мне, как он матерится в душе: "Вот свела нелёгкая с прихлебателем. Самим-то пить почти нечего, а тут ещё этот...." 

Мне хотелось  засмеяться, - в отличие от моих собутыльников я предвидел ближайшее будущее.

       Поезд  набрал ход, За окнами было черным-черно, только нам не было никакого дела до того, что там за окнами: мы, облизываясь, приканчивали кильку в томатном соусе. Закусывали.

      Тоненькие баночки опустели. Даже остатки томатного сока в баночках насухо вымакнуты хлебом.. Незначительная пайка горячительного, принятого вовнутрь, грела как-то слабовато,  кайф начинал  выветриваться.

        "Пора", - подумалось.

     Попросил я Виктора привстать с нижней полки, нагнулся над своей объёмистой дорожной сумкой и вытащил на свет  буханку хлеба. Не спеша положил на стол. Попутчики наблюдали за моими действиями. А я  решил  исполнить роль  этакого джина из бутылки. Чародея Хоттабыча. Только  не сразу, а постепенно.

       После буханки извлёк  литровую банку...Нет, не того, о чём подумали. Извлёк литровую банку  томат-пасты, которая, впрочем, не произвела большого впечатления на героев-бамовцев, несмотря на чудесный помидорный цвет её содержимого

     . Достал и  водрузил на  столик поллитровую банку с янтарного цвета....Опять не то.... В банке была  "жарена олія" - душистое подсолнечное масло. В Украине такое  масло бьют не из сырых, а специально поджаренных подсолнечных семечек. Для заправки овощных салатов. Я припас её для добавления в томатную пасту.       А паста была, между прочим,  херсонского производства.Что такое томат-паста херсонского производства, "копенгагены" этого продукта знают. Чудесная паста. Красивая, глаз радует, свежими помидорами пахнет. А если ещё размешать с ароматной  жареной олийкой - ох и смакота!

      Попутчики  никак не комментировали мои пассы, но следили за ними с любопытством.

      А я сделал следующий шаг - достал нечто, завёрнутое в чистую белоснежную ткань. Выложил на стол, развернул. Это было сало. Не кусок, и не шмат, а "скромненький", такой, площадью с пол-вагонного столика рулончик сальца. Помните, в начале повествования я подчеркнул, что из Украины еду.  Сало было настоящее украинское, "хозяйское". Выбирал я его лично сам на рынке в день отъезда. Чтобы посвежее было. То, что "свежиной" называют. Это если свинью закололи вечером, сало тут же пересыпали крупной солью, а утром его, полупрозрачное,  продают. Слышал от врачей, что холестерина в таком сале нет.. 

      Раскрыл походный складной нож,  стал резать полупрозрачную мякоть этого закусочного, или, по-украински, " їстiвного", сала, стараясь, пластать так нежно,, чтобы на каждом отрезанном куске сохранилась коричнево-жёлтая шкурка. Шкурка - штука  козырная, она усиливает аромат, что ценится гурманами  и знатоками украинского "їiстiвного"  сала. Чтобы была помягче, понежнее, тушу заколотой хрюшки на некоторое время обкладывают одеялами и другими подобными теплохранителями  , смоченными в кипятке да ещё и поливают кипятком, чтобы  распарить. Затем "смалят", - обжигают пламенем. Очень важно, чтобы шкурка была запечена с особым умением, чтобы слегка лопнула от жара, но не пригорела. А аппетитный аромат достигается, когда тушу заколотого кабана "смалят" не паяльной лампой, а натуральной соломой. И не просто соломой, а соломкой гороховой. Гороховую солому специально для этого случая и берегут. Когда "смалят",  дразнящие  запахи дымка разносятся по всем соседским дворам, и люди, втягивая ноздрями аромат, спрашивают : "А у кого цэ свиню смалять?"

      Именно такое сало купил я в дорогу. Острый нож мой отрезал от "рулона" бело-розовые пластины с нежными мясными прослойками - так называемой "прорiсттю".  "Прорicть" в  " їcтiвном" сале - важнейший элемент, не менее важный, чем запеченная гороховой соломой шкурка. Сало без "прорiсти" - это  сало более низкого сорта, потому и стоит дешевле. Сало без мясных прослоек  годится разве что на зажарку.

      Продавщицы на рынке в мясных рядах так и зазывают покупателей: "Сало! Пiдходьтэ, люды добрi? Куштуйтэ (пробуйте)! Запэченэ, з прорicтю, гороховою соломкою смалэнэ, пiдходьтэ, куштуйтэ, купуйтэ (покупайте)".
        Готовясь к командировке, ходил я по рынку, "куштувал". Выбирал.
 Говорил:

-В Россию еду. Мне для России нужно.     

        Опытные женщины-продавцы  понимали, что мне нужно, Знали, каким салом можно удивить  россиян,

-Ідiть оно до Клавкы, в нэi cьогоднi є такэ, як вам трэба.

       Подходил я к прилавку "до Клавки" и находил, что хотел:  не очень толстое,  с запеченной шкуркой. с мясными прослоечкаами,  что перламутрово отливали радугой под лезвием острого ножа.

       Нежненькое - с животика хрюшки, "почэрэвина" - с сисечкой : "цыцьковэ". Именно такие куски считаются самыми лакомыми: с сисечкой, с прористью, с ароматной нежной шкуркой. И полупрозрачное, не набравшее ещё мутноватой восковой белизны. Хотя, и потерявшее прозрачность, тоже очень даже ничего.

       Скромный коллективный ужин из килечки, понятное дело, не произвёл должного воздействия на могучие организмы бамовцев, и они сглатывали, как я предполагал, слюнки. 

         А вот и хлеб порезан, вот он намазан томатной пастой с пахучей (запашной)" олией", нарезано, пахнущее лучше ветчины, сало.

       Скромненько так приглашаю:

-Угощайтесь, пожалуйста.   

       Ребята не отказываются вежливо, сдерживая "души прекрасные порывы", угощаются, интересуются: это, мол,  и есть то самое, настоящее хохляцкое сало? Изумляются, головами покачивают. Кушают, конечно, с аппетитом, сало с сопутствующими томат-пастой и олией им очень нравится, только повисла в купе какая-то  недоговорённость, какая-то досадная атмосфера  -  отсутствие логического завершения сложившейся ситуации.
       Вижу  - время пришло.

      Час настал.Звёздный час!

      Кульминационный момент.Момент истины!

      Решающая минута.Минута славы!.

-Ой, мужики, - восклицаю. Я ж забыл совсем! Ну-ка Виктор, привстань, пожалуйста. 

       Виктор вторично пересаживается напротив меня к Гене и Валере, а я снова поднимаю свою нижнюю полку, наклоняюсь над дорожной  сумкой-самобранкой и достаю....

        Достаю трёхлитровую банку, заполненную под самый верх, под самую пластмассовую крышку. В банке той - субстанция слёзной прозрачности, она  искрится звёздами в свете купейных лампочек,  поражает бриллиантовой чистотой.

       В купе раздаётся хохот - смеются Гена, Валера и Виктор  -  жалкой мелочёвкой видится теперь моим собутыльникам недавнее дввадцатиминутной давности прошлое с двумя пузырями московской водяры, что трепетной рукой, отсчитывая каждую каплю, разливал Виктор в наши  стаканы.

       Вздох восторга. У попутчиков  моих - просветлённые, улыбающиеся лица. Особенно у Виктора.

-Да ты ж теперь!.... Да ты ж теперь - подбирает он нужные слова, - да ты ж теперь -    у в а ж а е м ы й        т ы    н а  ш      ч е л о в е к!

-Да чего уж, - скромненько так отвечаю, с трудом подавляя улыбку, - чего уж там.

       В трёхлитровой банке была самогонка. Самогонка не простая, а приготовленная из варенья-ассорти. С-месяц назад у меня в подвале рухнула полка с вареньем. Банки, естественно, разбились. В рубиновых и янтарных лужах безобразные и страшноватые осколки  битого стекла смешались с ягодами крыжовника, клубники, малины,  с грушами, алычой и смородиной. Всё растекалось по серо-чёрному цементному полу.

      Досадуя, ругая себя за недосмотр по укреплению полок, собрал я веничком  да совочком  пропавшее добро в эмалированный бак и понёс было к мусорным ящикам, но, выходя из подвала, столкнулся с соседом  Владимиром Ивановичем, специалистом на все руки - он мог хоть на гармошке сыграть, хоть на балалайке, мог и картину маслом написать. Водил Владимир Иванович все виды траспорта - от мотоцикла до большого автобуса. Когда  я с ним познакомился, трудился он каменщиком на стройке, а как начали побаливать ноги, перешёл в кинотеатр, куда взяли его киномехаником. Он и это мог.

    Давно уж нет Владимира Ивановича Сильченко на Белом Свете.     Заболел, умер. Пусть эти строчки будут ему небольшим памятником.

    Услышав о моём горе, Владимир Ивавнович блеснул добрыми умными глазами, воскликнул:

-Не знаешь, что делать? Дурным будешь, если выбросишь.

-А что ты посоветуешь?

 -Перегони!

-И что?  Что-то получится? 

 Владимир Иванович, оттопырил нижнюю губу, поднял большой палец- жест, который расшифровывать не надо - он понятен каждому: 

-Вот такой шмыгер получится. 

Для обозначения самогонки в  в Украине существует много народных терминов:"оковыта", "самопал", "чимиргес", "самодрай", "КВН- (коньяк, выгнанный ночью)", "чад" - всех с налёта и не припомнишь. "Шмыгер" - один из наиболее ходовых. 

           Бак с испорченными вареньями мы поставили на санки, и не на мусорку отвезли, а к Владимиру Ивановичу домой. Добавили сахара, заправили дрожжами, укутали одеялами и поставили возле батареи парового отопления. На следующий день, когда бражка "заиграла", когда ароматы фруктов и ягод заполнили квартиру Владимира Ивановича, поняли мы, что на выходе из змеевика должно получиться что-то очень и очень  замечательное. Так оно и вышло. Ни до, ни после не встречался мне напиток приятнее этого. Выпьешь рюмочку - как будто огоньком чуть-чуть обожгло и ягодками  запахло.  Даже закусывать не хочется. Известное дело - ассорти всегда вкуснее монопродукта.  К тому же, чтоб не портить уникальное изделие, чтобы не наступить на горло песне, решили  не брать напиток слабее 50 градусов

          Вот какой шмыгер-чимиргес-самопал  "выкатил" я своим попутчикам - героическим строителям БАМА, которых каждый день восхваляла пресса, песни о ком наперегонки сочиняли поэты и композиторы  конца 70-х годов.И которые поступили так по-джентльменски, не пожалели для меня, незнакомого бедного попутчика, последнего стакана водки, последнего хвостика кильки, последней капли томатного соуса.

        Вечер в купе, под стук колёс, понятное дело, состоялся. Пили, закусывали, нахваливали пойло и закусь, обсуждали всякие темы: о БАМе, о политике, о космосе, об НЛО,об охотничьем и боевом оружии, о женщинах, разумеется.  Как-никак четыре мужика собрались, как тут не поговорить  "о бабах". Даже о  любви говорили, что в мужских компаниях не принято. Только в данном конкретном случае, дамский ягодный компонент самогонки повлиял, что ли? Даже такой химеры, как любовь, коснулись.
         Когда ненадолго  выходили из купе, пассажиры , что курили в коридоре, поглядывали на нас с интересом и некоторой завистью.

-Налюнь ты на свой завод, на свою командировку, - наперебой предлагали новые мои друзья. Поехали с нами! Заработаешь приличные деньги. Поехали!

        "Огненная вода", между тем,  хоть и пилась по потребности  и с удовольсвием, но уменьшалась в банке как-то не очень стремительно: всё-таки 50 градусов, да и две бутылки московской водяры, выпитые для разминки, давали себя знать. Закусь в виде закусочного їстiвного сала - тоже продукт питательный . Много за один присест не съешь. Все были сыты, пьяны  наслаждались общением.

      Проснулся, когда  рассвело. Заснеженная Россия, искрясь и морозно дымясь, проносилась за окнами. Чувашская Автономная Советская Социалистическая Республика разворачивалась во всей красе. Люди на перронах пытались торговать горячей картошкой и сувенирными лаптями золотисто-лыкового цвета. На столе в нашем купе голубела на три четверти опустошённая банка  алкогольного нектара. Амброзия в виде сала красовалась на столике. Не осилили мы до конца ни "нектара", ни "амброзии"..

      Скоро Канаш. Пункт назначения. Мне сходить, решать задачи в интересах  родного завода. В далёкой отсюда Украине должны вступить в строй новые рабочие места, оснащённые чувашскими пристаночными столиками и тумбочками. Чтобы было куда класть украинским токарям, фрезеровщикам, строгальщикам, карусельщикам вспомогательный инструмент и прятать от начальника цеха "тормозки" с припасёнными к обеду чекушками шмыгера.

      Попутчики мои - Гена и Валера лежали пластом. Рука Валеры свисала с верхней полки и покачивалась в такт раскачиванию вагона.. А вот Виктор не спал. Он сидел и завороженно смотрел на бутыль с напитком и на свой стакан, наполовину не допитый. 

      Собираясь на выход, я завернул в ткань материковый рулон сала, оставив на столике нарезанное, но не удостоенное быть съеденным из-за повального пресыщения. Когда с заворачивал в полотно бутыль, Виктор встрепенулся и протянул  свой пустой стакан

-М-м-м-!

Наполнил до самых краёв так, что воздушные пузырьки на срезе стакана ожерельем окружили "горку" .Эти пузырьки под стенкой стакана, или "намысто" свидетельствуют о доброкачественности "шмыгера".  Виктор  попытался выпить, но не получилось

Глоток, второй, - и всё. Третий не пошёл. Поперхнулся, закашлялся.Он её - туда, а она - обратно.  Даже в нос попала отвергнутая организмом водка. Отказывался организм Виктора принимать отраву, Знал меру организм. Отфильтровывал организм  излишества.

         Такое состояние человека у нас в Украине называется "ПЭРЭНЭДОПЫВ"  (перенедопил) - когда выпил больше, чем мог, но меньше, чем хотелось. Именно в таком затруднительном  состоянии (скрутном становище) оказался Виктор. 

        Виктор прокашливался, Я помог ему - вытер железнодорожным полотенцем сопельки, промокнул слёзы из глаз. Пытался Виктор растолкать своих друзей, поочерёдно поднося им стакан с "чимиргесом":

-Гена, проснись, выпей! - наклонялся Виктор к Гене.

-Д-д--ну! - отмахивался Гена. 

-Валера, выпей! - отводя болтающуюся Валерину руку в сторону, тревожил Виктор Валеру.

-Ид-д-д-ди- ты...нна..ххх-хр-хр. Хр-хр - отвечал Валера.

      Беспокойство  Виктора было понятно. Уходит "уважаемый человек",  закрывается пещера Али-Бабы, заканчивается непродолжительный  распивочный   коммунизм..    Как сон, как утренний туман.....

    А до места назначения трястись ещё суток трое-четверо. Нужно, нужно  на прощанье взять от жизни хоть что-нибудь!

         Поезд, замедлив ход, подкрадывался к канашскому вокзалу, я  уже выставил  в коридор сумку. У Гены и Валеры так и не хватило сил встать и попрощаться. 

  . Дабы сказку сделать былью, сжалился над Виктором и оставил ему бутыль с неосиленной "украинской чачей".. 

         К командировке  я подготовился основательно: в сумке  ехали со мной, предусмотрительно замотанные в полотенца, ещё две такие же полные трёхлитровые банки  .Стратегический запас - безотказное  средство внутринародной дипломатии. 

         Да и лишний груз был мне ни к чему.

         Здравствуй, незнакомый город Канаш!           Прощайте, добрые мои попутчики-бамовцы! Пейте украинский  "шмыгер", закусывайте его  украинским їстiвным салом! На здоровье!       

         Заколачивайте  на строительстве Байкало-Амурской железнодорожной Магистрали праведную трудовую длинную деньгу! Детишкам на молочишко! 

- "Нужно пить в меру! - сказал Джавахарлал Неру" - продекламировал я Виктору шуточную прибаутку времён расцвета советско-индийской дружбы 50-х годов. Виктор снисходительно улыбнулся. 

    Эта, лежащая на поверхности очевидная  мудрость - не для Виктора.

      Командировочное задание в Канаше я выполнил успешно. 

     .Лишним грузом на обратном пути отягощён не был.

                       **********************************