За Квачкова и Хабарова вступилась дочь генерала Рохлина

Дочь генерала Рохлина: "Эти суды - удары по российской армии"

В Екатеринбурге продолжается судебный процесс над полковником Леонидом Хабаровым и его предполагаемыми соратниками по "свержению государственного строя". По версии следствия, несколько малознакомых людей, среди которых легенда афганской войны, а также заслуженный изобретатель и шизофреник, хотели захватить власть в стране, используя 50 тыс. руб., коллекцию патронов от оружия, которое давно не выпускается, и тридцатилетнюю аптечку с промедолом, намеревались осуществить план "Рассвет" и захватить власть в Екатеринбурге, а потом и в России. 15 января состоится первое заседание в этом году, обвинение исчерпало свое красноречие и аргументы, сейчас свое слово предстоит сказать адвокатам "уральских мятежников". Также сегодня пройдет заседание по делу Владимира Квачкова в Москве.

64-летний полковник Хабаров был задержан летом 2011 года, тогда ему было приписано участие в вооруженном мятеже, хотя, кроме коллекции холодного оружия, других вещдоков широкой общественности представлено не было. При этом, обвинение попыталось увязать дело Хабарова с делом другого полковника-мятежника – Владимира Квачкова, несмотря на то, что родственники офицеров уверены, что они не имели тесного знакомства. Процесс, тянущийся уже полтора года, продолжает удивлять его участников, журналистов и наблюдателей бессвязностью, абсурдностью и нелогичностью выдвигаемых обвинений. 

Между тем, как стало известно Накануне.RU, Хабарову и Квачкову решила помочь дочь легендарного генерала Льва Рохлина общественный деятель Елена Рохлина. Правда, в чем именно может заключаться помощь, пока не совсем ясно. 

О том, почему отставным полковникам-десантникам приходится участвовать в идентичных судебных процессах, о том, боится ли власть армию и об удивительной абсурдности дел Хабарова и Квачкова она рассказала корреспонденту Накануне.RU.

Вопрос: Как вы узнали о деле Леонида Хабарова и почему решили принять участие в его защите?

Елена Рохлина: Некоторое время назад мне Леонид Развозжаев задал вопрос, знаю ли я Хабарова, после этого я посмотрела в интернете. В интернете есть сайт, посвященный этому человеку, я читала и поражалась тому, насколько нелогично и смешно построено обвинение, насколько люди, запуганные, то дают показания, то отказываются от них. Я видела, что нет никакого оружия, а приписывают мятеж. Есть только старые патроны, старый промедол, который с Афганистана привезен 30 лет назад. В результате я была в шоке, а потом узнала, что у этого человека такая биография – это действительно человек-легенда, он честный, он бессеребренник, воевал в Афганистане, спасал жизни, он создал институт в Свердловске, у него двое сыновей, которые тоже воевали, один стал инвалидом. Я была в шоковом состоянии и не могла понять, как такого человека, у которого еще рука висит, потому что несколько раз ранена была – он инвалид второй группы, он сам весь изранен – как можно такого человека посадить в тюрьму и издеваться над ним, его унижать, заставлять его оправдываться.

Изначально говорилось, что шизофреник (Александр Ермаков, имеет диагноз "шизофрения", – прим. Накануне.RU), который никакого отношения не имеет к Хабарову, он был руководителем, потом его отпускают, но на основании его бреда, на основании разговоров каких-то посторонних людей о Хабарове шьют дело. Просто немыслимая ситуация! Этот человек заслужил почет, заслужил внимание, он кандидат философских наук, это человек, которого надо слушать и буквально на руках носить, а его в таком состоянии, он же в возрасте уже, сажают в тюрьму и еще издеваются над ним.

А потом было шоковое состояние от того, что этого человека как будто вообще не существует. Все говорят о Pussy Riot, а про Хабарова вообще тишина, словно он никто и ничто. Полная блокада информационная. Выяснилось, впрочем, что есть тоже люди, которые возмущены, и когда начинаешь говорить, твои отголоски идут по интернету и эти люди начинают вокруг тебя собираться. В результате организуется группа людей неравнодушных, которые хотят рассказать об этой истории, об этом суде другим, а те другие, в свою очередь, тоже в шоке, они не понимают, как такое может быть.

Вопрос: Что сейчас происходит, уже состоялось несколько заседаний, были заслушаны свидетельские показания и т.д? Какие обозримые перспективы вы видите в этом деле?

Елена Рохлина: Что происходит? Беззаконие происходит. Человека на основании здоровья и его заслуг надо было давно отпустить и все заседания проводить в таком режиме, чтоб он просто на них приходил. В этом деле 128 неустановленных объектов, фактов, людей, зато есть шизофреники, есть какие-то люди, с которыми он познакомился или на суде или в СИЗО, а потом выясняется, что это свидетели обвинения. Их, к слову, не так уж много и по жизни они никакого отношения к Хабарову не имели. Нормально это? Что касается перспектив, то они в нашей стране могут быть какие угодно, но по идее, когда суд обозревает такой бред, где нет оружия, но это мятеж, просто нет никакого оружия – давно можно было это прикрыть. Если "главарь банды" – шизофреник, то на каком основании на его показаниях суд что-то рассматривает? Это просто больной человек. Разговоры больного человека. Один свидетель сказал, что боится говорить, чтобы ему не стало плохо. Что у Квачкова, что у Хабарова такие суды происходят.

Вопрос: Когда Хабаров был задержан, силовики объявили, что в Екатеринбурге задержан соратник Квачкова, хотя все, от родственников Хабарова до жены Квачкова, эту информацию опровергли...

Елена Рохлина: Они знакомы, конечно.

Квачков одно время ездил по стране, в тот промежуток времени, когда его не сажали. Его по заказу посадили, потом выпустили и он тут же снова сел – опять по заказу. Квачков ездил, лекции читал и у них было знакомство, такое же, как у нас со многими людьми, возможно, есть даже симпатия, но они не коллеги по какой-то конкретной работе. И самое главное, что надо отметить, что Квачков в это время сидел, когда обвинение Хабарову было представлено, а ФСБ пытается все вместе это объединить.

Вопрос: Для чего это нужно, как вы думаете?

Елена Рохлина: Да просто они дуют на молоко. Боятся всего, каждого слова. Эти офицеры не сделали ничего, они просто высказывали свое мнение, ругали Сердюкова, ругали какие-то действия власти. Власть же боится, что вообще от каких-то людей, значимых для кого-то, авторитетных, военных могут звучать слова правды. Ну и "на всякий случай" их "закрыли", вот и все. Все понятно, но у обоих здоровья уже нет никакого, у обоих заслуги есть перед Родиной, они должны быть на свободе, окружены почетом, а не в промозглой тюрьме.

Вопрос: Первое дело Квачкова было связано с покушением на Чубайса…

Елена Рохлина: Да, прокуратура перед ним извинилась, даже 450 тыс. руб. постановила ему выплатить за три года и два месяца, а о Стриженовых написали, что они разводятся и им выплатили миллион. А человек три года и два месяца сидел, над ним издевались, в результате выяснилось, что не было никакого покушения, да даже и эти деньги тяжело будет получить. Тут дело даже не в деньгах абсолютно, а в том, что это заказ, и всем это понятно, все это знают.

Вопрос: А чей заказ? И какова тут роль "семьи", того же Чубайса, на Ваш взгляд?

Елена Рохлина: Я не могу ничего утверждать по поводу Чубайса, но мы просто можем сами поразмышлять, кому выгодно, вот и все.

Вопрос: Квачкова оправдали по делу покушения на Чубайса, суд шел три года, тем не менее, он был оправдан, однако тут же ему было предъявлено новое обвинение. Это тоже не выглядит случайностью, как считаете?

Елена Рохлина: Да неслучайно, конечно. Страх завис, и этот страх уже не у народа. Еще вчера он был у нас, а сегодня мы раскрепощаемся от него, избавляемся от него, и этот страх сейчас у власти. Настолько им страшно, что армия может что-то говорить, настолько они считают непозволительным, чтобы просто кто-то из военных их критиковал. Один за одним идут показательные суды, людей судят и говорят остальным: "Смотрите, они уже сидят. Тоже хотите? И вам организуем".

Вопрос: Можно ли говорить о том, что в России идет целенаправленная кампания против военных, вот таких ветеранов, с авторитетом, имеющих влияние определенное в армии, способных говорить неудобные вещи, и дело тут не ограничивается Хабаровым и Квачковым?

Елена Рохлина: Всегда так было, что чем публичней человек, тем больше о нем говорят. Если такого человека освободят, то должны будут выпустить и тех людей, кто по таким же делам проходит. Не знаю, можно ли говорить о том, что преследуются все военные. Наверно, нет, потому что очень много военных высшего ранга даже неплохо себя чувствуют. Наносятся точечные удары по армии, которая уже развалилась, и это показательные суды для того, чтобы другие не пикали и даже не думали об этом. Мало ли, вдруг у кого-то появится желание покритиковать или еще что-то сделать. Ситуация такая, что очень жалко этих людей. Ведь если даже отойти от политики и просто задуматься о том, что эти люди принесли очень большую пользу, много хороших дел сделали, сейчас они в возрасте, у них очень плохое здоровье после службы и так издеваться над ними просто нельзя. Есть какие-то грани, за которые не надо переступать, это чересчур.

Вопрос: Неужели вооруженные силы, военные деятели действительно представляют угрозу режиму или это перестраховка такая?

Елена Рохлина: Думаю, это перестраховка. Так долго народ обыдливали, и военных и гражданских, так долго людей запугивали, так долго сокращали и унижали армию, что результат от этих всех действий – армия сейчас не представляет какой-либо угрозы для власти, может быть, за исключением отдельно взятых партизанов. Угрозой могут быть какие-то кланы, которые борются там наверху, это мое личное мнение, я не знаю всех тонкостей.

Вопрос: Вы упоминали, что Квачков и Хабаров критиковали прежнего министра обороны, недавно Сердюкова сменил Шойгу. Изменится ли для фигурантов этих фарсовых дел что-то?

Елена Рохлина: Если говорить с точки зрения здравого смысла, этой власти уже должно быть выгодно что-то созидать, пора восстанавливать армию, ставить все на свои места. Однако, судя по тому, что Сердюков разгуливает и очень хорошо себя чувствует, что нанес столько страшных ударов по армии и участвовал в столь крупном воровстве, надеяться на то, что что-то может измениться, мне кажется наивно.

Вопрос: Возвращаясь к Хабарову, в середине января продолжатся судебные заседания по этому делу. Планируются ли какие-то акции по привлечению внимания к этому делу?

Елена Рохлина: Я и мои знакомые постоянно распространяем информацию об этом суде. Не знаю, планируется ли что-то в Екатеринбурге, но, честно говоря, не думаю, что если мы выйдем и добьемся разрешенного пикета в Москве, соберем какое-то количество людей, что от этого будет толк. Мне кажется, нужно более масштабно приходить на суд, не стесняться задавать вопросы, не стесняться фотографировать прокурора, следователя, судей. Конечно это непросто сделать, но при желании – можно. Намекать всем этим людям, что от ответственности они не уйдут. Это называется "честное общественное давление". Вот этого, мне кажется, еще может быть какой-то толк.

Думаю, надо еще пробовать обращаться к публичным людям, чтобы они высказывались по делам Хабарова и Квачкова. Даже если они не разделяют всех целей их движения, их политические позиции, но есть такое понятие как справедливый суд. Мы за это понятие должны побороться.