Колыбель Грез. Глава 2.

Глава 2

Досье.

 

Внизу расстилалась лазурная гладь океана, таившая в себе бесценные секреты. Взирать на нее с высоты в три с половиной километра было необычно и, наверное, поэтому в двойне притягательно. Зеркало воды имело несколько оттенков, и здесь, вдали от материков и крупных островов, напоминало своего рода камуфляжное полотно, только выполненное в своих, морских тонах. Темно-синие лоскуты были хаотично перемешены с ярко-голубыми и какими-то зелено-синими. Встречались практически белые пятна, ярко контрастирующие на фоне всего остального голубого фона, а также многочисленные зеленые проплешины. Такими Владимиру с высоты казались острова.

Кто-то нежно провел пальцем ему сзади по шее, спустился ниже и немного в сторону, ласково царапая хребет. Владимир вышел из состояния оцепенения, в которое его ввело созерцания океанических красот. В руке сам собой обнаружился бокал с шампанским, который был осушен едва ли не наполовину.

Мужчина обернулся, ловя на себе игривые взгляды молодой шикарной блондинки с точно таким же как у него бокалом в руках.

- Не знала, что ты такой романтик, дорогой, - томно произнесла девушка очень приятным волнующим голосом. Одета она была в розовато-кремовый халат, не скрывавший ее потрясающую фигуру и загорелые длинные ноги, которые сейчас было несколько непривычно видеть не обутые в туфли на высоком каблуке.

- Я и сам не знал, - ответил Владимир, нежно смотря на девушку. – Надо было специально очутиться здесь, чтобы понять, насколь наш мир может быть прекрасен и удивителен. Знаешь, Эйнштейн во многом, конечно, был не прав, но все же в том, что все в мире относительно, он разобраться успел.

- Что-то тебя рано потянуло на философские беседы, - улыбнулась блондинка, элегантно пригубив шампанское.

Он вздохнул, поставил бокал на стоящий рядом стол округлой формы, выполненный из какого-то гладкого материала, притянул к себе девушку. Ее глаза немного светились насыщенным светло-зеленым светом и буквально гипнотизировали. Он поцеловал ее, раз, другой, третий.

- Зачем тебе это? – тихо спросил он блондинку, оторвавшись от ее пунцовых, безумно притягательных губ.

- Зачем что? – томно прошептала она.

- Глазная флюоресценция. Твои очи и без того шикарны, от природы.

- Спасибо, милый. Но, ведь, согласись, что мне так гораздо лучше.

Владимир не стал ни отрицать этого, ни подтверждать. Он, не отпуская девушку из своих объятий, вновь уставился в окно на неспешно плывущие внизу острова.

Идея летающих отелей появилась еще в начале прошлого века и порядка пятнадцати лет пребывала исключительно в головах дизайнеров, пока, наконец, смелым работникам одного из лондонских дизайнерских бюро не пришло в голову всерьез взяться за этот, безусловно, необычный проект. В начале тридцатых годов прошлого века первый парящий отель, выполненный в форме октаэдра, поднялся в воздух со стапелей близ Лос-Анджелеса и за сорок часов преодолел расстояние от западного побережья США до Шанхая, перевезя в своем чреве сто двадцать пассажиров. В отеле, представляющем собой по сути аэростат, было все необходимое: гостиничные номера люкс класса, бары, рестораны, бассейны, смотровые площадки, два кинотеатра, казино, конференц-зал и собственная энергостанция.

Летающий отель был полностью автономен, ресурсо и энергетически независим. Энергия и питьевая вода имелись на борту благодаря наличию нескольких водородных элементов. Кроме того, водород наполнял пустую оболочку летающего отеля, точнее четыре отдельных каверны-балона, благодаря чему дирижабль имел повышенную устойчивость.

Спустя пять лет у первого летающего отеля появился брат близнец, а к пятидесятому году 21 века подобных дирижаблей-отелей насчитывалось уже порядка тридцати. В последующие годы спрос на услуги подобного отдыха пользовался все большей популярностью, осовременивались технологии, но на протяжении всего столетия облик и внутренние интерьеры дирижаблей оставались практически неизменными, пока, наконец, не наступил век двадцать второй, и в мир не ворвалась антигравитация. Не будем вдаваться в подробности и разъяснять современные учебники по физике, чтобы понять основы работы таких систем. Важно другое – антигравитационный привод позволил создать тенденцию для постепенного вытеснения традиционных авиационных гиперзвуковых установок, лазерно-импульсных ракетных двигателей и замены всех дирижаблей, точнее, замены принципа их полета, ведь интерьер и экстерьер летающих отелей оставались неизменными, лишь шли рука об руку с модой. К две тысячи сто двенадцатому году дирижабли-отели увеличились в размерах и способны были принять уже по две-три тысячи человек за один раз.

- А ты знаешь, - прошептала девушка Владимиру на ухо, - любоваться на проплывающие внизу облака, мне кажется, гораздо более привлекательной идеей.

- С чего вдруг?

Он присел на мягкий бежевого цвета диванчик. Их номер был очень просторным, имел две комнаты, одна из которых была холлом, другая – довольно обширной спальней. Так же имелось здесь что-то типа балкона, точнее персональная смотровая площадка, где располагался эллиптической формы стол, подковообразный диван и несколько кресел.

- Не знаю, просто в последний раз, когда я вот также путешествовала с подругами, вид на проплывающие подо мной облака показался мне более экзотичным.

- Вы там с подругами еще успевали любоваться красотой природы? – усмехнулся Владимир.

Девушка притворно насупилась.

- Можно подумать, что среди моих подруг и вообще среди людей моды нет тех, кто наделен прекрасным качеством созерцать мир таким, каков он есть на самом деле.

Веронике Анатольевной Снегиревой в декабре прошлого года исполнилось двадцать семь лет. Была она знаменитым на весь мир модельером, дизайнером потрясающих вечерних нарядов, нижнего женского белья и купальных костюмов, пользующихся бешеным спросом даже у первых леди различных стран. Будучи не просто сногсшибательной блондинкой с весьма недурственным интеллектом, но еще и очень тусовочной девушкой, Вероника имела кучу подруг, с которыми, порой, проводила целые недели, умудряясь совмещать бизнес и развлечения в гармоничных сочетаниях, однако после того, как на одной светской вечеринке ее пригласил на танец высокий, мужественный и очень интересный внешне молодой человек, подруги отошли на второй план. Вся личная жизнь молодого дизайнера перевернулась с ног на голову, и Владимир, а молодым человеком, пригласившим тогда девушку на танец, был прославленный уже космонавт, полностью обосновался в сердце и мыслях красавицы. Они были женаты уже два года, и за это время у них ни разу не случилось ни малейшей, даже самой незначительной ссоры, а все из-за того, что Владимир и Вероника удивительно подходили друг другу по характеру и в семейных делах пытались сглаживать любые острые углы. Оба были склонны к компромиссам и чувствовали, когда следует уступить.

- Вер, - обратился он к девушке, хотя чаще называл ее Никой или полным именем, - дело не в том, кто чем наделен, дело в том, насколь широко мы используем то, что в нас заложено.

Она удивленно взглянула на мужа. Еще ни разу девушка не видела его таким, по крайней мере, в те моменты, когда кругом царила исключительно романтическая атмосфера. Возможно, всему виной была предстоящая экспедиция, о которой Владимир говорил с неохотой, пытаясь не морочить Веронике голову лишней информацией, возможно, причина крылась в чем-то другом. В любом случае нужно было разобраться с этим, и Вероника с энтузиазмом принялась расспрашивать Владимира о его странном, с ее точки зрения, поведении.

- Да ничего со мной не случилось,- произнес он, улыбнувшись все же скорее наигранно, чем искренне,- просто страсть как неохота в такой прекрасный день заниматься делами.

- Какими еще делами?

- Обыкновенными. Меня выбрали капитаном экспедиции. Я – капитан корабля «Содружество», самого мощного и технологически продвинутого космического корабля человечества, и на мне лежит ответственность не только за несколько десятков тонн, грубо говоря, железа, но и за тех людей, кто будет, в том числе и по моей воле, болтаться все это время в космосе. Не забывай, мы летим туда, куда еще не ступала нога человека.

- Я прекрасно это понимаю, дорогой, но пока не вижу никаких причин заняться тебе какими-то там делами.

Некоторое время Владимир сидел молча, сверля взглядом стоящий на столе пустой бокал. Раньше, до знакомства с Вероникой, он бы не задумываясь преступил к работе в любое время дня и ночи и работал бы столько, сколько было нужно, но теперь… Нет, натура трудоголика, из-за которой, наверное, он и стал в итоге капитаном «Содружества», никуда не исчезла, просто в теле Владимира теперь поселилась еще одна натура – человека семейного, готового на все, ради счастья жены. Все чаще и чаще за последнее время он начал замечать в себе противоречия этих двух существ, и все сложней становилось отдать какому-либо из них предпочтение. И вот в подобные критические моменты Владимиру на помощь всегда приходило осознание долга. Долга пред Родиной, перед всем человечеством, наконец. Его выбрали, решили, что он один из многих достойных, решили, что именно он первый среди равных, следовательно, он не должен подвести и загубить столько людских сил, вложенных в этот проект.

- Ника, послушай, - обратился он, наконец, к девушке, стараясь быть как можно мягче, - у меня через месяц появится ответственность за два десятка человеческих жизней, и я обязан уже сейчас пресечь любые возможные неприятности, любые возможные конфликты – все, что может помешать нам нормально выполнить миссию и вернуться домой живыми и здоровыми.

Вероника часто заморгала своими удивительными зелеными глазами, изобразив тем самым непонимание.

- И как ты, сидя в номере летающего отеля, сможешь это сделать? О каких неприятностях ты говоришь?

- Ты слышала о психологической совместимости?

- Разумеется. И Что?

- А то, что...,- он запнулся на полуслове, не желая рассказывать жене о ненужных ей подробностях, - многих, была б на то моя воля, я бы не пустил на корабль, но… есть и те, кто выше меня в этом грандиозном мероприятии, в общем…, в данном вопросе, пока я на Земле, я не главный, и мне приходится подчиняться. Однако, как только «Содружество» оторвется от поверхности Земли, главным стану я, и мне нужно понять, кто из тех членов экипажа, которых я не знаю лично, которых я не отбирал, может испортить нам все дело.

Вероника, будучи, высокообразованной девушкой, моментально все поняла, осознала и спросила:

- И много у тебя таких, легальных зайцев?

Владимир усмехнулся такому выражению жены, обнял ее, поцеловал.

- Семь-восемь человек. Но беспокоит пока только один.

- А что в нем не так?

- Пока еще не знаю. Досье на него висит у меня в планшетнике, я пока его не смотрел. Собственно, этим я и хотел сейчас заняться. Знаю лишь, что он сотрудник КНБ.

- Комитетчик? – удивилась Вероника. – Зачем он вам?

- Откуда я знаю. Я ж говорю, есть те, кто стоят выше меня, и они настоятельно порекомендовали мне взять этого человека на борт.

- И они, что же, так легко выложили досье на своего сотрудника?

Порой Владимир удивлялся смекалистости своей жены. Совершенно не зная кухни самой мощной спецслужбы человечества, она, тем не менее, прекрасно разобралась в их внутренней психологии, наверное, даже не осознав это до конца. Действительно, комитет ни за что бы не дал досье на своего агента, даже такому человеку, как Владимир, поэтому ему пришлось действовать окольными путями.

- Отец помог. Он задействовал какие-то свои связи в Министерстве Обороны, нашел нужных людей… В общем, мне удалось получить досье на комитетчика.

Глаза Вероники вдруг вспыхнули каким-то таинственным, манящим огнем. Четверть бокала, которая все еще была наполнена шампанским, она осушила залпом, взяла, вдруг, Владимира за руку и с силой потянула его с дивана.

- Эй, ты чего, - опешил мужчина. – В чем дело?

- Обожаю тайны, - прошептала она томно. – Пошли читать. Должно быть, это так увлекательно.

- Что читать? Что ты хочешь? – не понимал Владимир, с неохотой вставая и следуя за девушкой.

- Ну, как что? Досье. Я тоже хочу изучить его. Это реальный шанс понять, чем занимаются люди в КНБ. Только представь себе, что может там быть. Это наверняка, не рядовой сотрудник, а кто-то высоко стоящий, я в этом уверена. Не станет комитет посылать кого попало на «Содружество».

Владимир хотел было возразить жене, сказать, что секретная информация предназначена не для каждых глаз, но, во-первых, тем самым он мог бы оскорбить, обидеть любимую женщину, а, во-вторых, совместное чтение досье примирило бы его две половинки, угодив каждой из них. Согласившись с Вероникой, он одновременно угодил бы ей, и выполнил задуманное.

- Ладно, - вздохнул Владимир,- пойдем. Почитаем.

Владимиру Петровичу Нестерову к моменту описываемых событий исполнилось уже тридцать шесть лет. Был он довольно рослым, под метр девяносто, статным, широкоплечим и всегда старался держать свое тело и ум в форме. Для поддержания спортивной формы он каждый день по часу, а то и по два изнурял себя, порой, жестокими упражнениями, веря, что, закаляя свой дух, закаляет одновременно и тело. Для надлежащей остроты ума Владимир решал пространственные головоломки, причем уровни сложности таковых задавал всегда критические и закритические. Он был страстным фанатом футгринбола[1]. В детстве его отдали в школу при клубе «Московские Титаны», где он подавал огромные надежды и готов был со временем преобразиться чуть ли не в выдающегося игрока, однако этого так и не случилось. Виной всему была мечта Владимира о космосе, о полетах к далеким звездам и контактах с внеземным разумом. С каждым годом она становилась все сильнее и сильнее, в итоге пересилив желание стать профессиональным футболистом. Хорошо, что с мечтой Владимиру от родителей передались необходимые качества характера, чтобы стать не просто космонавтом, а лучшим из них.

- Ну, показывай, что там у тебя, - потрепала Вероника мужа по шапке коротких темных волос, доставшихся ему он матери.

Он присел в спальне на кровать, подхватил с полки планшетник, вывел его из состояния сна и, быстро найдя необходимую папку, открыл ее.

- Вот черт, - ругнулся Владимир, увидев, что папка требует введения пароля. – Он что же, не снял защиту…

Однако спустя секунду сообщение голографического проектора сменилось с запрещающего на разрешающий, позволив Владимиру вздохнуть спокойно.

Если б он работал один, то наверняка бы выбрал режим полного погружения в виртуальное пространство, надев соответствующие очки, но сейчас Владимир предпочел обычную работу с планшетником. Его высокий открытый лоб, напрягся, взгляд сделался жестким, словно у хищника перед решающим броском на жертву.

Досье на некого Соболева Максима Павловича, уроженца Минска, пятидесяти четырех лет от роду, содержало в себе исчерпывающую информацию об этом человеке, как сотруднике Комитета Национальной Безопасности. Здесь были совсем еще ранние психо-физические, логические и прочие тесты, личное армейское дело (а служил господин Соболев в разведроте морской пехоты), медицинские карты, личное дело агента уже в составе КНБ и много что еще.

- Ух ты, - удивилась Вероника, - он оказывается герой России, и…

Ее взгляд уперся в изображение пятиконечной золотой звезды в зеленой оправе венка, прикрепленной сверху к планке, на которой восседала какая-то золотая хищная птица. Все это было украшено голубым флагом с белыми, равномерно разбросанными звездами.

- И герой Америки, - вторил ей Владимир. – Это - медаль почета. Армейский вариант этой самой престижной военной награды США. Обрати внимание на даты вручения двух наград, ничего не замечаешь?

Вероника посмотрела сначала на один наградной лист, затем на другой, и недоуменно уставилась на мужа.

- Он, что же, получил обе награды в один и тот же день?

- Выходит, что так.

- Но за что? Как я понимаю, подобные награды не даются, кому попало. Необходимо совершить геройский подвиг, чтобы удостоиться чести носить эти звезды, а в данном случае Соболев должен был совершить подвиг в интересах и России, и США.

Владимир посмотрел на годы присвоения наград. Ему тогда было десять лет и память упорно не желала воскрешать в сознании какие бы то ни было события, которые можно было хотя бы с какого-то боку приплести к деятельности Соболева. Отчего-то Нестеров не сомневался, что события эти должны были быть достаточно известными и широко разрекламированными тогдашними СМИ.

Не найдя никаких ответов в своей голове, он принялся изучать дело дальше. Его привлекла заметка в медицинской карте Соболева, которая свидетельствовала о том, что Максим Павлович проходил процедуру физической модернизации собственного организма. От отца он как-то слышал, что подобного рода процедуры применялись в некоторых частях спецназа. Видимо КНБ также был не прочь усилить своих агентов, которые рисковали собой ради спокойной жизни общества. О том, что подобная процедура таила в себе кучу опасностей и могла в случае неудачи сделать Соболева инвалидом или вообще убить его, Нестеров старался не думать. Ходили слухи, что физическая модернизация – дело сугубо добровольное, но что там творилось на самом деле в застенках комитета, никто, разумеется, не знал.

- А что это такое? – спросила Вероника, которой все было очень интересно.

- Ты о модернизации?

- Да.

- Процедура, позволяющая, в итоге, прошедшему ее, быть гораздо крепче, выносливее, быстрее и сильнее, чем любому даже самому тренированному человеку. Как это достигается – я не знаю. Это военная тайна. Я знаю лишь об эффекте и о том, что такая процедура существует.

- Сверхчеловек… забавно…

Владимир ничего забавного в этом не находил, поскольку Соболев должен был влиться в состав его команды, за которую Нестеров был в ответе.

Порывшись в папке личного дела, Владимир наткнулся на любопытные файлы секретного допроса самого Соболева и нескольких его коллег по службе, датированного апрелем восемьдесят седьмого года прошлого века. Сопоставив все фаты, Нестеров мгновенно сообразил, что этот допрос проводился закрытой комиссией КНБ именно по той операции, по которой Максима Павловича наградило аж два правительства сразу. Хорошо зная, что истинное лицо человека проявляется лишь в экстремальных ситуациях, можно было изучить лишь только один этот допрос и составить более-менее правильную картину личности Соболева.

Владимир встал, подошел к стеклянному бару, достал оттуда бутылку тонизирующей газировки, налил себе в стакан и вновь принялся изучать дело. Он открыл самый первый файл допроса и приготовился слушать, поскольку это был видеофрагмент. Молодой человек, лет тридцати, сидел на железном стуле в круглой очень светлой комнате и смотрел в пол прямо перед собой. Все в его фигуре было странно – это Владимир понял с первой секунды. Соболев был расслаблен, можно даже сказать, спал на стуле, однако внутреннее напряжение в этом человеке было колоссальным. Он напоминал Владимиру до предела сжатую пружину, бомбу с часовым механизмом, которая могла рвануть в любой момент. Этот человек был способен абсолютно на все. Он был словно запрограммированным для выполнения определенной задачи андроидом, бездушной машиной, и в то же время, как показалось Нестерову, Максим мог сильно и пламенно любить и чувствовать.

Вероника зябко передернула плечами. Похоже фигура Соболева и на нее произвела схожее впечатление.

Раздался голос за кадром.

- Дело 2754, внутреннее расследование инцидента под условным названием «Человек, который спас Землю». Допрос ведут офицеры внутренней службы безопасности КНБ полковник Могильцев и полковник Блохин. Допрашиваемый – главный фигурант по делу – майор КНБ Соболев Максим Павлович.

Далее голос, принадлежащий какому-то из полковников, обратился непосредственно к майору.

- Максим Павлович, мы понимаем, что это тяжело для Вас, но вернитесь, пожалуйста, в тот день, когда Вы находились в своем отпуске на острове Таити. Расскажите, как можно подробней, что произошло в тот день?

На лице Соболева не дрогнул ни один мускул, но Владимир буквально всем телом ощутил, гнев, испепеляющий майора изнутри.

- Это было семнадцатое июля, - глухо произнес майор. Его голос отдавал металлом, и слушать его было не приятно. – Я отдыхал в отеле «Интерконтиненталь», куда отправился, поставив в известие соответствующих начальников по службе. Утром этого дня, я, загорая на пляже, познакомился с девушкой, Мариной. Я знал, что она русская, я это понял, используя свои профессиональные навыки, однако знакомство с ней я начал на английском.

- Зачем Вам это было нужно,- спросил голос.

Максим на мгновение запнулся, но тут же ответил:

- Хотел произвести на нее впечатление.

- Хорошо. Продолжайте, - тут же вновь произнес голос.

- Марина оказалась профессиональным переводчиком. Она знала пять языков. Не знаю как, видимо, у нее также были свои специфические профессиональные навыки, но она поняла, что я не тот, за кого себя выдаю. Она не поняла, что я русский, пока я сам ей об этом не сказал.

- Вы говорили ей, кто Вы на само деле?

- Разумеется, нет,- жестко произнес майор, - я умею хранить конфиденциальную информацию.

- Можно по существу, пожалуйста, - перебил Максима голос полковника.

На лице майора совсем незаметно дернулась скула. Владимир готов был поклясться, что различил едва слышимый скрип зубов.

- Мы разговорились. Марина оказалась очень интересным собеседником и привлекательной женщиной. Я предложил ей провести обед и ужин вместе, на что она не раздумывая согласилась. До обеда мы купались, загорали, после чего каждый из нас пошел в свой собственный номер.

- Вы жили в бунгало?

- Да.

- Как далеко Ваш номер располагался от пляжа?

- Девятый дом, справа, - не задумываясь ответил майор.

- И пока Вы прохаживались туда-сюда, Вы ничего подозрительного не заметили?

Соболев напрягся еще больше. Эх, Владимир сейчас бы все отдал, чтобы рядом оказался профессиональный психолог. Жаль, что его собственные навыки не позволяли разглядеть Максима Павловича настолько хорошо.

- Нет, ничего не заметил, - глухо ответил Соболев. – Я переоделся, минут на двадцать еще задержался в номере, после чего направился в ресторан. Оказывается, мы пришли одновременно. Народу было не много. Большинство предпочло обед в номерах или все еще прохлаждаться на пляже.

- Почему вы не захотели пообедать в номере?

- Я счел неприличными делать едва знакомой девушке такое предложение, - раздраженно ответил майор.

- Она легко пошла с Вами на контакт?

- На что вы намекаете?

- Ни на что. Ответьте, пожалуйста, на поставленный вопрос.

Выражения лица Максима Павловича изменилось. Теперь оно было не напряженным, а мрачным.

- Я не могу сказать объективно. Тогда мне казалось, что да, легко.

- Как Вы полагаете, - влез в разговор другой голос, более хриплый, можно даже сказать, простуженный, - она могла быть не той, какой пыталась казаться?

- Однозначно нет, - моментально ответил Соболев.

- С чего такие выводы, майор?

- С того, что я бы почуял.

- Разве Ваши профессиональные навыки не были затуманены внезапно возникшими пламенными чувствами?

Соболев буквально зарычал. Нестеров готов был поклясться, что если бы полковники остались сейчас один на один с майоров в общем помещении, он порвал бы их голыми руками.

- Мои чувства здесь не причем. Она была именно той, кем казалась. Она была обычной девушкой, слышишь, ты, мразь?! Обычной!!

- Успокойтесь, прошу Вас, майор. Никто не собирается Вас обижать. Нам нужно просто восстановить всю цепь событий по этому делу. Прошу Вас, продолжайте.

- Она много для него значила, - сглотнула Вероника сухой ком в горле. От волнения, она прижала кулачки к груди и выглядела сейчас так мило и забавно, что Владимир мягко погладил ее по волосам в порыве любви и нежности.

Соболев довольно быстро собрался с мыслями и вернул себе прежний сосредоточенно-напряженный вид.

- После обеда мы отправились в море на катере. Далеко от лагуны мы не отплывали; нашу часть острова все время было видно…

- Что-нибудь подозрительное заметили? Посторонние суда, например?

- Нет. Точнее, суда там были, такие же катера, но они все были отельными, по крайней мере, казались таковыми. Пару катеров приближались к нам на такое расстояние, на котором я смог различить туристов, сидящих внутри помимо пилота. Что там было на остальных, мне неведомо. Еще раз говорю, вели они себя совершенно нормально.

- Хорошо, что дальше?

- А дальше, - вздохнул Максим Павлович, - был дайвинг. Мы остановились милях в двух от острова. Нам раздали гидрокостюмы, я помог одеться Марине и мы нырнули под воду.

- Вы плавали с инструктором?

- Конечно. Я же не мог сказать, что сам прекрасно во всем разбираюсь, без всякого инструктора. Под водой мы пробыли что-то порядка двух часов. Когда вновь очутились на катере, нас одолел голод, поэтому мы незамедлительно снова отправились в отель. Так получилось, что уже подходило время ужина, и я снова предложил Марине провести вечер в ресторане, на сей раз на берегу моря.

- Через какой промежуток времени вы оба там оказались?

- Минут через сорок.

- Почему так долго? – настороженно спросил голос. Не зная, кому из полковников он принадлежал, Владимир для себя решил называть их голосом-1 и голосом-2.

- Потому что девушке требуется время, чтобы привести себя в порядок. Или, по-вашему, на ужин необходимо приходить в купальнике?

- Я Вас понял. Продолжайте, - бесстрастно ответил голос-1.

- Мы сели за столик во втором ряду. Оттуда открывался замечательный вид на лагуну, которая, как выразилась Марина, постепенно проглатывала закат. Народу вечером всегда было много. Ресторан заполнился буквально минут за десять.

Вдруг он замолчал, будучи словно не в силах озвучить следующие свои мысли. Наблюдательная Вероника, следящая за происходящим не отрывая глаз, увидела, как у Соболева едва заметно подрагивают кончики указательного и безымянного пальцев на правой руке.

- Зачем они его мучают? - прошептала девушка. – Ему же тяжело говорить об этом.

Владимир оставил вопрос любимой без ответа.

- Играла музыка, ходили официанты, веселились люди. А потом…

- Вы что-то заметили? – тут же нажал голос, причем Нестеров не понял, какой из двух.

- Не уверен. Мне… показалось. Краем глаза в море я увидел катер. Я не знаю, видел я его или нет… может, это уже мое больное воображение сейчас рисует… я не знаю… не знаю…

Жилы на шее майора резко вздулись, словно он сопротивлялся невидимой удавке, пытавшейся его задушить.

- Прошу Вас, успокойтесь. Это всего лишь воспоминания. Скажите, что было потом?

Владимиру в тот момент даже не догадывался, какое усилие приложил Соболев, чтобы взять себя в руки. Одно Нестеров понял отчетливо и ясно – то, что вспоминал майор, для него было в высшей степени неприятно.

- Она рассказывала какую-то смешную историю из своей жизни. Кажется, что-то про домашних животных… Да, точно, у нее была кошка, белая, она мне даже голгоф показывала с ней. Я отвлекся от катера, а потом… Потом меня словно что-то оглушило. Помню лишь, сырость, звон в ушах и… такое странное, совершенно необычное чувство…

Майор пытался подбирать правильные слова, чтобы у слушавших его возникли в голове правильные, наиболее точные ассоциации.

- Мне казалось, что меня сначала облили кипятком, а потом начали запускать под ребра, под ногти на ногах и руках ржавые иглы.

- Почему именно ржавые? – решил уточнить голос-2.

- Без понятия. Мне в тот момент так показалось.

- Вы помните что-нибудь еще? Нас интересует тот промежуток времени, от момента взрыва до того, как вы пришли в себя в госпитале КНБ?

Соболев горько усмехнулся.

- Нечего казаться галантным, скажите сразу, что вас интересует, видел ли я что-нибудь после взрыва… Нет не видел, хотя в себя я пришел еще до госпиталя, не знаю, почему аппаратура этого не записала, видимо врач не озаботился правильно наладить автоматику.

- Когда это произошло? В воздухе? На борту самолета? Или…

- Да, на борту самолета. Я пришел в себя минуты на две. Взглянул на мир сквозь кровавую пелену на глазах и опять провалился в небытие.

- Хорошо спасибо, - официально сказал один из полковников, и запись файла тут же прекратилась.

В номере отеля повисла тишина. И если Вероника все еще пребывала в шоковом состоянии, то Владимир, ни на секунду не выпускавший свое сознание из цепких лап собственной воли, в данный момент занимался бурной аналитической деятельностью. Итак, без сомнения, Соболев во время собственного отпуска получил не только многочисленные физические травмы, но, что гораздо важнее, сей инцидент повлек за собой раны душевные. Человеческое тело медицина уже давно научилась восстанавливать. Можно было вырастить оторванную ногу, руку, удалить потрепанный орган и поставить на его место новый, причем генетически неотличимый от оригинала. Нельзя было, разумеется, поставить на место, оторванную голову, или вырастить ее заново, но даже очень серьезные ее травмы в настоящее время отлично поддавались лечению. Но вот моральные…

Владимир был на сто процентов уверен, что моральная травма Максима Павловича появилась не в результате шока от пережитого взрыва. Нет. Майор и до этого инцидента был кремнем со стальными нервами. А вот смерть Марины…

В голове у Нестерова постепенно созревала мысль, но Вероника, очевидно более чуткая к людским страданиям, озвучила ее первой, причем настолько точно, что Владимиру пришлось только удивиться.

- Он был одинок, - прошептала она, разглядывая гладкую поверхность стола. – Скорее всего, всему виной была служба, не оставлявшая времени на личную жизнь или вообще ставящая ее на второй план. А здесь… Здесь он только познакомился с ней. С той, которая ответила ему взаимностью и тут же судьба сыграла с ним такую злую шутку…

Она подняла голову, взглянула на Нестерова затуманенными глазами.

- Почему судьба такая несправедливая? Человек же все отдал для благополучия своей страны. Человек верой и правдой служил Родине, а когда решил найти свое счастье, судьба самым жестоким образом одернула его.

- Почему ты так уверена, что он верой и правдой служил своей стране? – попытался возразить Владимир жене.

- Ты разве этого не видишь? – с вызовом воскликнула девушка.

Владимир примирительно поднял руки пред собой:

- Тише-тише, дорогая, я лишь пытаюсь во всем разобраться. Я и так увидел, признаюсь, слишком много. И теперь мне просто необходимо досмотреть все до конца. Мне необходимо выяснить, как повлияла эта моральная травма на Соболева. Я хочу знать, на что он способен.

- На многое, - буркнула себе под нос девушка.

Она встала с кресла, подошла к бару и взяла оттуда холодную бутылку минеральной воды. Раздался характерный звук, сопровождавший истечение газов из пластиковой тары, Вероника спешно приникла к ее горлышку и начала жадно пить, не обращая внимания на редкие струйки воды, стекавшие по ее шее. Владимир невольно залюбовался женой, но отвлекаться на более романтичное времяпрепровождение не счел нужным.

- Давай следующий, - произнесла Вероника, практически полностью осушив пол литра минералки.

Владимир в нерешительности перевел взгляд на планшетник, потом опять на девушку.

- Ты уверена, что тебе это необходимо?

- Мне… нет, не уверена, но вот тебе – точно необходимо, а со мной у тебя больше шансов во всем разобраться.

Она подошла к нему, обняла за шею, присела на колени.

- Послушай, я лишь хочу, чтобы ты вернулся живым и здоровым из этой экспедиции, и я сделаю все, что от меня хоть как-то зависит, чтобы облегчить тебе жизнь в космосе.

Близость любимой женщины сводила с ума, но Владимир умел контролировать свои эмоции, чувства и физиологию, когда этого требовала ситуация. Отчасти именно от этого его таланта Вероника в начале их отношений находилась под сильным впечатлением.

- Ты… обещала мне фотосессию, помнишь?

Девушка лукаво улыбнулась, становясь светской кокеткой.

- Я все помню, дорогой. До полета вручу, а вот в какой день, решу сама!

- Ну, и славно.

Владимир вновь взглянул на планшетник и выбрал еще один видео-файл из списка.

Та же комната, на первый взгляд совершенно стерильная, тот же железный стул посреди нее, только человек на нем уже другой, не майор Соболев. Голоса допрашивающих по-прежнему принадлежат полковникам Могильцеву и Блохину, которые после вступительных формальностей задают первый вопрос некоему майору Некрасову Вадиму Степановичу.

- Майор, поподробней расскажите нам о том дне, когда Вы в ходе операции по предотвращению террористической угрозы уровня «А» вылетели вместе с Вашим коллегой, майором Соболевым, в Вашингтон. Нас особо интересует поведение Максима Павловича в аэропорту.

Майор Некрасов был внешне совершенно другим человеком, нежели его товарищ. Он также был собран, внимателен, но в нем не было той испепеляющей боли, что мучила Максима.

- Нашей целью в Вашингтоне был профессор Мальгин, который, как мы думали, передал террористам секретную информацию, позволившую диверсионной группе практически безнаказанно действовать на территории Московской области. Мы прибыли в Шереметьево за два часа, прошли регистрацию, и уселись в кафе.

- О чем Вы говорили? – дал о себе знать голос-2.

Некрасов криво усмехнулся.

- О девушках. Мы заказали по пятьдесят грамм коньяка, сели за первый попавшийся столик и после того, как выпили, начали разглядывать девушек. Точнее, этим занимался я один, только так демонстративно, чтобы Соболев, в конце концов, тоже ко мне присоединился.

- Зачем Вам это было нужно?

- Как это зачем? – удивился майор. – Я хотел помочь ему, я хотел вытащить его из того состояния, куда он сам себя загнал после трагедии на Таити. Я счел логичным попробовать познакомить его с другой красавицей, чтобы забыть Марину…

- Вам это удалось?

Некрасов гневно сверкнул глазами.

- Вы прекрасно знаете ответ на этот вопрос.

- Вадим Степанович, отвечайте, пожалуйста, по существу.

- Нет, - отрезал майор. – Соболева никто не интересовал. У меня складывалось такое впечатление, что ему вообще жизнь была не интересна, не только что девушки.

- С чего Вы это взяли?

- А с того, что он в открытую мне заявил, что перебьет их всех.

- Всех, это кого? Он имел ввиду кого-то конкретно?

- Нет. Он имел ввиду всех террористов вообще, на всей Земле. В этом своем стремлении он был похож на обыкновенного маньяка, с той лишь разницей, что у обычных маньяков цели и задачи несколько иные.

- Вадим Степанович, уточните, пожалуйста, он был зол на террористов или же вообще на весь мир? Это очень важно.

И тут Нестеров увидел, что ответ, готовый тут же сорваться с губ допрашиваемого майора, не такой уж и очевидный. Владимир, вдруг, заметил, что Некрасов заколебался, очевидно полагая, что точно не знает, как ответить на заданный вопрос более правильно.

- Не уверен, но если брать конкретно этот эпизод, то я могу говорить лишь о его ненависти к террористам.

- А если брать не только этот? – моментально спросил майора второй голос.

Некрасов долгое время не мог выдавить из себя ничего путного, но затянувшаяся пауза, наконец, прервалась:

- Вам стоит расспросить его поподробней о том моменте, когда он припустился за засадной группой в Вашингтоне. Это случилось сразу после убийства Мальгина.

На этом видеофрагмент закончился, и Владимиру пришлось некоторое время порыться в папке, чтобы наткнуться на продолжение. Как выяснилось буквально в следующую секунду, оба полковника воспользовались советом Некрасова и поспешили расспросить Нестерова о неком преследовании засадной группы.

- Мы только что закончили допрос профессора, - монотонно вещал Соболев, - когда на его коттедж было совершено нападение. Как выяснилось уже много позже, эти диверсионные группы чистильщиков базировались по всему свету и координировались из единого центра. Эти группы, в случае чего, должны были обрубать особо длинные хвосты, грозящие раскрытию всего дьявольского плана террористов. Это же произошло и с Мальгиным, хотя реально угрозы для них он никакой не представлял. Он играл в слепую, его использовали в темную, из чего я могу сделать…

- Максим Павлович, прошу Вас, отвечайте на поставленный вопрос, кратко и точно.

Соболеву по все видимости было совершенно наплевать на то, что его самым бесцеремонным образом перебили. Совершенно не меняя тон повествования, он продолжил отвечать на поставленный вопрос полковников:

- Из чего я могу сделать вывод, что ликвидаторы охотились за мной и Некрасовым. Эти группы были великолепно подготовлены как тактически, так и технически. За все те годы, что террористический конклав похищал людей и переделывал их в суперсолдат, им удалось сделать из своих боевиков блестящих воинов. Все они проходили процедуры физиологической модернизации, пусть и не такой совершенной, как наша, были снабжены самым современным оружием и техническими средствами. Кроме того, в их головах была прошита программа, практически не позволявшая в полевых условиях разузнать хотя бы что-то полезное у членов ликвидационной команды. Короче говоря, она препятствовала форсированному допросу, и нефорсированному тоже.

У Нестерова и Вероники в этот момент сложилось такое впечатление, что кто-то неведомый и несоизмеримо могучий постепенно окунал их в бездонный водоем. Ощущение разворачивающейся под их ногами бездны усиливалось с каждым произнесенным майором словом.

- Как языки на тот момент они были для меня бесполезны, и я решил их уничтожить. Мой костюм давал мне ощутимое преимущество перед террористами. Используя его специфические свойства, я устранил всю группу, а потом принялся за тех, кто находился в авто. Их было двое.

Нас тоже было двое.

- Кто сидел за рулем? – перебил Соболева голос-1.

- Сначала я. Благодаря физической модернизации я быстрее реагировал на вещи, и мне было проще угнаться за остатками группы ликвидаторов.

- Сколько продолжалась погоня?

- Порядка пятнадцати минут. Сложилось так, что их машина свернула на нижний уровень эстокады, мной же было принято решение ехать по верхнему. В этот момент я попросил Некрасова занять место водителя, а сам, дождавшись благоприятного момента, спрыгнул вниз, на крышу машины с террористами.

Майор говорил об этом столь естественно и спокойно, как будто бы прыжки с крыши на крышу движущихся на бешеной скорости автомобилей были его любимым ежедневным занятием.

- Вы отдавали себе отчет, что могли попросту разбиться?

- Я? – неподдельно удивился Соболев. – Нет, конечно. Я был уверен в той броне, что была на мне надета. После московских приключений, я стал с костюмом единым целым, поэтому рассчитать прыжок с семиметровой высоты для меня не составило труда.

- Хорошо, - удовлетворенным голосом произнес один из полковников. – Что было дальше?

- А что, по-вашему, бывает с автомобилем, когда на него приземляется тело массой за сотню килограмм? Мы сбили столб уличного освещения, кажется, я своим телом снес небольшой декоративный заборчик, потом пролетел по воздуху метров пять и вслед за автомобилем террористов очутился на первом этаже магазина. Ликвидаторы были уже мертвы, а их персы мне удалось передать Некрасову, поскольку оставался еще хоть какой-то шанс, что наши ученые все же найдут способ обойти зашитые в них программы-камикадзе. Далее приехала полиция, задержала Некрасова, который упорно врал им, что был здесь один, а мне пришлось до следующего дня бегать по всему Вашингтону от полиции и ФБР.

Очередной видеофрагмент прервался, казалось, на самом интересном месте.

- Он и в самом деле одержим, - задумчиво прошептала Вероника.

- Скорее всего, - согласился с ней Владимир, выбирая следующий видеофайл для просмотра. Все они были сгенерированы в хронологическом порядке, и теперь на очереди была часть допроса под названием Шанхай.

Как и предполагал Нестеров, дело разворачивалось именно в этом китайском городе.

- Майор, Вы нам обмолвились, что ликвидационная команда, посланная за Вами в Вашингтоне, на тот момент была бесполезна в качестве потенциальных языков. Что это значит? Объясните.

Соболев некоторое время, совершенно не моргая, смотрел в одну точку в полу, олицетворяя собой непрошибаемую ничем скалу.

- Это значит, что на тот момент я еще не знал, как можно частично обойти зашитую в голове программу.

- Расскажите, при каких обстоятельствах Вам удалось нащупать способ замедления эффекта самоликвидации у человека?

Вновь майор ответил не сразу. Владимир был уверен, что Соболеву неприятно было вспоминать произошедшее с ним, что он всеми способами старался забыть то, что с ним произошло, и, в то же время, с какой-то патологической страстью Максим Павлович пытался причинить себе этими подробными рассказами еще большую боль.

- Это произошло не сразу, - ответил майор. – Первым шагом стал инцидент в автомастерской Чао Кин Ху, активного члена триад. В Шанхай мы приехали искать того, кто забрал переданные Мальгиным сведения для террористов. Им оказался украинский журналист Иван Романенко. По Шанхаю он колесил на машине, которая часто наблюдалась именно у автоцентра Ху. Я действовал вместе Ли Джень Чаном, хорошим знакомым моего непосредственного начальника, полковника Самсонова. Когда мы заявились к Ху, тот стал все отрицать, в том числе и свою связь с триадами, и я выстрелил ему в плечо.

Вероника в этот момент ахнула и даже отпрянула от экрана. Для нее все, что говорил Соболев, было настоящей дикостью и чем-то не вполне человеческим.

- Потом я сказал, что если Ху во всем не сознается, я отстрелю ему все пальцы на руках и ногах, а если не поможет и это, примусь за его суставы. Ху тут же пошел на попятную, сознался, что сотрудничает с триадами, но договорить не успел. За ним, и за нами пришли уже местные ликвидаторы, пришлось отбиваться. Ху был серьезно ранен, а позже, в больнице, его ликвидировали, хотя следов насильственной смерти так до сих пор и не удалось обнаружить.

- Майор, - тут же обозначил себя второй голос, - Вам хотя бы на секундочку в голову не приходила мысль, что Вы вздумались пытать ни в чем не повинного человека? Что, если господин Ху, оказался бы на самом деле непричастным к терроризму? Что тогда?

И вот здесь в образе Соболева, что-то резко поменялось. Владимир не мог однозначно сказать, что конкретно, но от всей его фигуры, казалось, вдруг повеяло самой настоящей смертью и испепеляющей волной гнева.

- Это война, полковник. Война, которую никогда, никто не вел по правилам, хотя существовали все эти никому не нужные бумажки, запрещающие делать одно или другое. Особенно на них было наплевать террористам, которые могли принести в жертву своим абстрактным интересам кого угодно, даже детей, даже целый город… Все сходилось. Ху должен был быть и оказался причастным. Для меня он был лишь носителем информации и ничем большим, а когда на горизонте маячил теракт глобального масштаба, я был обязан предотвратить его любой ценой. Слышите меня?! Любой!!

- Успокойтесь майор, никто вас не осуждает. Вернемся к изначальному. Вы сказали, что поняли, как затормозить программу, не сразу. Как я понимаю, мистер Ху был лишь первой ступенью к пониманию?

Все же надо было отдать должное тому, как Соболев умел моментально становиться прежним: спокойным, сдержанным и абсолютно непричастным ко всему, что происходило вокруг.

- Я должен был на утро лететь из Шанхая в Лондон, но ночью в номер гостиницы, где я остановился, заявилась еще одна порция ликвидаторов. Среди них был и журналист Романенко, который раненым выдал мне одно имя – Малкольм Ривз. Потом он умер у меня на руках от этой программы, и в этот момент я понял, что боль на кодирантов оказывает тормозящее действие. Дело в том, что уже после вскрытии тела Ху, были обнаружены симптомы того, что и он тоже был кодирован, правда, как-то слабо, может быть, не правильно, поэтому его программа от резкой боли слетела напрочь. Программа Романенко была поставлена правильно, но и она дала осечку, не убив своего носителя сразу.

Полковники о чем-то быстро перешепнулись, и один из них задал следующий вопрос:

- Скажите, что еще произошло с Вами в Шанхае? Насколько нам известно, Вы посещали там офис транснациональной компании «Глобальные Энергетические Системы». Зачем Вам это было нужно?

- Затем, что Романенко с информацией от Мальгина появился именно там. После инцидента с Ху, я проник в штаб квартиру китайского отделения «ГЭС» и в центральном офисе подслушал разговор главы отделения и одного из боссов триады.

- О чем они говорили?

- Их диалог я не смогу Вам передать в точности, но, во-первых, я узнал, что глава китайской «ГЭС» так же являлся и одним из боссов китайской мафии, во-вторых, он был непосредственно связан с террористами, которые замышляли, цитирую «удар, от которого мир изменится до неузнаваемости» и, в-третьих, он сотрудничал с террористами из чувства мести. Его до сих пор не удосужились принять в совет директоров корпорации, хотя он уже более тридцати лет служил верой и правдой интересам компании, находясь на своем ответственном посту.

- И это побудило его отомстить своим западным коллегам, - задумчиво произнес один из полковников, - допустим. Еще что-нибудь полезное Вы узнали в офисе «ГЭС»?

- Да, - еле заметно кивнул Соболев. – Здесь я впервые обнаружил фрагмент того, что в последствие мне помогло понять, где, а главное, при помощи чего террористы замышляют произвести свой теракт. Я воспользовался помощью сотрудника КНБ, он все время был на связи со мной. Он смог подключить искусственный интеллект Комитета к интеллект-ядру китайского отделения «ГЭС» и скачать кое-что важное.

- И что же это?

- Сведения об ОрЭС или КосЭС, называйте их как хотите.

Фрагмент завершился, оставив после себя двойственное впечатление. С одной стороны Владимир четко увидел в лице Соболева человека, который бульдожьей хваткой уцепился в возможность раскрыть этот опасный заговор, четких очертаний которого, судя по всему, на том этапе он еще даже и не видел, но с другой – эти его, мягко говоря, античеловеческие действия в отношении людей, в которых он видел лишь полезность или бесполезность в достижении главной цели, заставляли о многом задуматься. Что если Максим Павлович во время миссии слетит с катушек? Владимир не питал особых надежд на то, что сможет остановить бывалого спеца Комитета, ежели тому взбредет в голову решить что-нибудь по-своему.

- ОрЭС, это, случайно, ни Орбитальная Электростанция? – спросила Вероника.

- Она самая. Только я вот не припомню ничего опасного, связанного с ними из моего детства.

- Конечно, не припомнишь. Ему ведь удалось предотвратить теракт, а спецслужбы все засекретили. Это даже мне понятно, глупой блондинке.

Владимир улыбнулся такой реплике своей жены. Как тонко она иногда умела разрядить обстановку. Это была не женщина, а настоящее сокровище.

- Не прибедняйся, Ника, твоих мозгов бы да всем девушкам в мире, цены б вам не было.

Нестерова привлекли два файла, названия которых очень интриговали, тем более что они оба относились к Лондону, а как понял Владимир из предыдущего фрагмента допроса, столица Великобритании была следующим городом, куда отправился майор. Нестеров открыл первый из них, носящий название «Инцидент в Хитроу».

- Майор, нам необходимо знать, что случилось в аэропорту Хитроу. Из-за чего вся британская полиция и служба безопасности была поднята по тревоге, до крайности осложнив вам с Некрасовым работу?

И вновь Владимиру показалось, что Соболев вспыхнул гневом. Да, именно так. Это определение, совершенно случайно пришедшее на ум Нестерову, описывало внезапное изменение внутреннего состояния майора как нельзя лучше.

- После прилета, - мрачно начал Максим Павлович, - я зашел в зону встречающих, поскольку Некрасов должен был прилететь позже меня. Я сел за столик в кафе, взял пиво, и здесь ко мне подсел… один человек.

- Он первый с Вами заговорил?

- Да. Он возмущался зажратостью британцев, их глупым образом жизни, их тщеславием. Он не мог понять, как можно всей нацией так искренне горевать по поводу смерти любимого пса Короля, когда по всему миру творится такое. Мужчина оказался журналистом, и протянул мне снимки с мест боев, терактов, сделанных им самим…

Майор на мгновение поднял голову, посмотрев точно в камеру, которая снимала допрос на видео, и Владимир с Вероникой не сговариваясь мгновенно подались назад, словно Соболев взглянул именно на них. Синие, не голубые, а именно синие, ледяные глаза, казалось, смотрели не на человека, а прямо ему в душу, и такого взгляда совершенно точно никто бы не смог выдержать.

- Он сказал что это самое прекрасное что у него есть … На одном из снимков я увидел… тот самый отель, где отдыхал я и… Марина.

- Что было дальше? – немедленно спросил первый голос.

- Дальше я смутно помню, что происходило. Я избил этого журналюгу, играл в прятки с охраной аэропорта, которая норовила меня быстрее прикончить, чем задержать... Наверное, именно поэтому силовые структуры Британии были переведены на уровень тревоги более высокий, чем нормальный.

- На Вас был надет костюм в аэропорту?

- Естественно, я его не снимал.

- Вы отдавали себе отчет, что могли запросто убить журналиста?

Соболев еле заметно улыбнулся.

- Вы хреново осведомлены о специфике работы костюма. Он функционирует лишь с надетым на голову шлемом, без него это просто одежда необычного вида, тем более что поверх костюма я всегда надевал что-то еще, маскируя свою броню. Но, Вы правы, отчета я себе в тот момент не отдавал совершенно, а убить… Именно это, местами, я и пытался сделать с этим уродом. И не потому, что он заснял тот самый отель, а потому что он назвал эти снимки самым прекрасным, что у него было. Человек, который любуется исковерканными людскими судьбами, человек, который называет красотой смерть, горе и разрушения, не достоин называться человеком.

Владимир вдруг понял, что с майором далеко не так все просто. Безусловно, моральная травма от пережитого, от потери любимой, сильно изуродовала душу Соболева, однако при этом он по-прежнему оставался офицером, со своим, порой, специфическим образом мышления и кодексом чести.

- Я за тебя боюсь,- вдруг еле слышно прошептала Вероника, мгновенно вырвав Нестерова из затяжных дум.

- Не стоит так сильно переживать, солнце. Если хочешь, я дальше досмотрю все без тебя.

- Нет, - мгновенно ожила девушка, - я обязана все знать.

Она взяла еще одну бутылку газировки, протянула Владимиру.

- Тогда не обессудь, если чего не так,- ответил Нестеров и включил фрагмент под названием «Инцидент в полицейском департаменте».

- Зачем Вам понадобилось проникать в департамент полиции? Что Вы там забыли?- задал вопрос один из полковников.

- Мне понадобились записи со всех камер наружного наблюдения Лондона, но поскольку я сам себя поставил в Британии на нелегальное положение, пришлось действовать… жесткими методами.

- Каким же?

- Найти нужный объект, то есть тех, кто устранил человека, которого мы изначально искали в Лондоне, можно было только при помощи программного видеопоиска. А это, в свою очередь, реально было осуществить лишь в техническом помещении департамента, куда, как вы понимаете, всех подряд, тем более меня, не пустят. Для того чтобы проникнуть в техническое помещение, нужно было одновременно ввести аудиокод – образец голоса, дактилокод и сделать скан сетчатки глаза. Комитет мне смог бы в этом помочь, но убил бы на это непозволительное количество времени, поэтому мне пришлось найти человека, имеющего доступ в это помещение, и… я взял у него необходимые образцы этого кода.

- Каким образом Вы это сделали?

- Вас интересуют все подробности, товарищ полковник? – с издевкой спросил Соболев.

- Естественно, майор.

- Я отрезал у того большой палец, изъял глаз, предварительно заставив того сказать сове имя и должность. Далее, после того, как необходимая информация была мною раздобыта, я умышленного поднял тревогу, которая позволила быстро найти этого сотрудника и спасти ему жизнь без всяких негативных последствий для здоровья.

- То есть Вы причинили умышленный физический вред сотруднику правопорядка?

- Именно, - ледяным тоном ответил Соболев. – Я выполнял задание. Информация, добытая мной, как выяснилось позже, позволила спасти сотни жизней во Франции, а этому работнику полиции ничего не угрожало. Современная медицина восстанавливает и не такое.

- Кроме моральных травм, надо полагать. Вы в курсе того, что этот сотрудник, Джимми Хендрикс, едва не сошел с ума от Ваших действий? Вы в курсе того, что ему пришлось уйти из полиции, что у него едва не развалилась семья, что…

- А если бы я промедлил, - заорал Соболев, - распались бы сотни семей, причем навечно! Если бы я промедлил, и разумно не пожертвовал бы хотя бы чем-то, случилась бы трагедия, несравнимая с судьбой одного человека! Он сотрудник полиции, он знал, на что шел, когда выбирал именно эту работу! Его могли убить, пусть это в то время, да еще и в Лондоне, сделать было крайне трудно. Спасая людей, научись осознавать, что всех спасти ты не сможешь, и когда-нибудь наступит тот момент, когда тебе придется выбирать, кого спасать, а кого оставить, чтобы спасти хотя бы кого-нибудь. Эту фразу мне сказал военный врач, инструктор в морской пехоте, когда я был еще зеленым новобранцем, но я запомнил ее отчетливо, и позже осознал. Осознал на своем опыте. Чем-то приходится жертвовать, и наша работа заключается в том, чтобы эти жертвы были минимальны.

Вероника, казалось, замерла на месте, подобно жертве, загипнотизированной хищником. Девушка находилась в самом настоящем шоке. Признаться, Владимир не ожидал, что на нее запись допроса повлияет настолько сильно, все же Вероника была достаточно взрослой женщиной, много что повидавшей в этом мире.

- Успокойся, радость моя, - произнес Нестеров как можно нежнее, обнимая жену. – Тебе нужно передохнуть. Да и мне не мешало бы это сделать.

Не давая ничего возразить в ответ, он ловко подхватил ее на руки, спешно донес до кровати и бережно положил.

- Принести воды?

Кажется, она постепенно приходила в себя. Глаза начали блестеть живым огнем, взгляд стал осмысленным, думающим.

- Лучше шампанского, причем бутылку.

Владимир улыбнулся, погрозив девушке пальцем.

- Много пить - вредно.

Но шампанское он все же принес, целую не начатую бутылку, как и просила жена. Ловко открыв ее, сделав приглушенных хлопок, Нестеров наполнил бокалы.

- За что пьем?

Девушка грациозно взяла бокал за ножку, очень внимательно посмотрела внутрь него, любуясь переливами пенящегося напитка.

- Пожалуй, - пробормотала она, - будем пить за то…, чтобы радости жизни никогда не заканчивались.

Они звонко свели два хрустальных сосуда, Нестеров пригубил вкусного напитка, спросил между прочим:

- И с чего такой неформальный тост? Разве у тебя они заканчивались когда-нибудь?

- Я не про себя, - ответила она задумчиво. – Я вообще про всех людей. Я хочу, чтобы радости жизни были у всех людей, я хочу, чтобы у некоторых в жизни, окромя черных полос, были еще и белые.

- Ты у меня добрейшей души человек,- произнес Владимир не без гордости в голосе. – Но сейчас тебе пора отдохнуть. Лучше будет, если ты попытаешься заснуть.

- А ты что будешь делать? Смотреть без меня?

- Я, пожалуй, тоже вздремну часок-другой, но сначала поглазею на то, что у нас за бортом.

Нестеров поцеловал жену, пошел сел на диван возле окна.

Разумеется, отдыхать он не собирался, но работать в присутствии жены очень не хотелось. Вот только сколько может пройти времени, прежде чем Веронику сморит сон?

К счастью для Владимира, девушка уснула довольно быстро, и он вновь приступил к изучению материалов досье.

Следующим пунктом для изучения стал видео-файл, повествующий о событиях на военной базе во Владивостоке. Как понял Владимир, эти события происходили после того, как Соболев не на шутку разгулялся в Японии, сцепившись там с местными националистами, жаждущими возрождения Японской Империи и якудзой. Именно из-за их амбиций сии фракции и были связаны с мировым террористическим заговором и играли в нем одну из важнейших ролей. Достаточно сказать, что на территории Японии с ведома правительства и на деньги якудзы создавались автономные боевые роботизированные системы и специальные костюмы для диверсионно-террористических групп, уступавшие, правда, аналогичному образцу Соболева.

- Максим Павлович, Вы знаете, что ради удовлетворения Вашей просьбы, полковнику Самсонову пришлось нарушить ни одно правило? – начал допрос голос-1.

- О какой моей просьбе идет речь конкретно?

- О той, что связана со взрывом межпланетного космического корабля на орбите земли. Помните этот инцидент?

- Помню. Только вам не следует меня в этом обвинять. Мне нужна была закрытая информация, чтобы понять, как террористам удалось взорвать межпланетник.

- И что бы Вам это давало? Ну, отыскали Вы ответ на этот вопрос, и что дальше?

- А то, что благодаря этому мне удалось в дальнейшем предотвратить взрывы в Сингапуре, Берлине и в Сиднее.

- Подождите, Максим Павлович, до этих городов мы еще доберемся. Расскажите поподробней о том, что произошло на базе во Владивостоке. Насколько нам известно, Вы и там умудрились нарушить субординацию?

Соболев на это заявление и бровью не повел. Владимир уже понял, что майора можно было вывести на эмоции, лишь заведя речь о некоей Марине. Во всех остальных ситуациях он являл собой образец хладнокровия и рассудительности, правда, при этом эти качества у него оставались какими-то не живыми, искусственными, словно Максим Павлович был не человеком, а машиной.

- Когда мне стало известно, что террористический заговор вступил в свою решающую стадию, я попросил полковника Самсонова отыскать вероятные цели и поднять по тревоги спецслужбы всех стран. То, чему я стал свидетелем в Японии, ясно давало мне понять, что террористам может многое удастся из того, что они задумали. В этот момент Самсонов принял некий звонок… Я еще запомнил это выражение его лица, оно у него всегда одинаково в подобных случаях – выражение надвигающейся беды. В тот момент, когда он еще только включал визор, я уже знал, что произошло что-то страшное. По всем каналам крутили эту новость, что террористы добрались до межпланетного космического корабля и прилетели туда якобы на челноке. Я не знаю, кто слушал и верил во всю эту несусветную чушь, а так же кто ее придумал, однако в то время как одни клоуны вешали всем лапшу на уши про диверсионную группу в космосе, а другие этому безропотно внимали, я уже начинал понимать, что произошло.

- И Вы заставили полковника поделиться с Вами секретной информацией о китайском космодроме?

- Не только о нем. Межпланетный космический корабль должен был совершить экспедицию на Марс, поэтому я запросил информацию об экипаже, о челноке, используемом китайцами, и еще мне понадобилась спутниковая телеметрия.

- Зачем? – недоуменно спросил второй голос.

- Затем, чтобы проанализировать параметры взрыва и понять, что за взрывное устройство привели в действие террористы. Я, разумеется, не тешил себя мыслями о том, что сидя во Владивостоке, мне удастся полностью восстановить картину происшествия, однако кое-что полезное для расследования я раскопать все же мог. Изучая поступающие материалы, я понял, что террористам удалось закрепить взрывное устройство либо на обшивке челнока, либо на оси шасси. Каким образом им удался подобный трюк, нужно было рассматривать уже на месте. Вариантов существовало масса: диверсанты в «призраках», спящие агенты в сфере обслуживания космодрома, в медицинском секторе, возможно, кто-то загипнотизировал человека из технического персонала обслуги челнока или вообще члена экипажа – не важно. Важно другое – взрыв был ядерным. Это однозначно подтвердила телеметрия, а значит – устройство было миниатюрным, скорее всего размером с кулак взрослого человека. И таких устройств у террористов, по всей видимости, имелось в большом достатке, следовательно, с этого момента необходимо было вводить повсеместную угрозу ядерных атак. А вот дальше, господа полковники, для вас наступает самый ответственный момент.

- В каком смысле? – напряглись оба допрашивающих.

- А в прямом. Дело в том, что во Владивостоке произошел один инцидент; вам о нем наверняка прекрасно известно? Верно? Только мои похождения – это все ерунда, я просто хотел выполнить свое задание во что бы то ни стало, а вот каким образом террористам удалось заминировать самолет, который предназначался для меня, в этом нужно разобраться. Я практически не сомневаюсь, что в КНБ сидел, а может быть, до сих пор сидит крот. Этот подарок милой девушки предназначался явно для меня, значит - кто-то меня сдал.

- Какой подарок? Какой девушки? Прошу Вас, майор, поподробней.

Соболев устало вздохнул.

- Когда я упражнялся с данными по взрыву челнока, ко мне в номер заглянула девушка из обслуги военной базы, принесла обед.

- Обед Вы заказывали заранее?

- Ну, естественно. Однако девушка оказалась слишком разговорчивой. Мало того, что она довольно профессионально допросила меня на предмет того, кто я такой, что делаю, как меня зовут и все в таком духе, она мельком и очень грамотно осмотрела номер, видимо пыталась понять один я или нет. Плохо, что в тот момент я был всецело поглощен работой и сразу не смог заострить внимание на ее поведении.

- И когда Вы поняли, что она работает на террористов?

- К сожалению, довольно поздно. Меня уже везла машина по ВПП к самолету, когда я, наконец, сложил в уме два плюс два, но времени предупредить людей у меня уже не осталось. Помню только вспышку прямо по курсу и все.

Оба полковника, проводивших допрос майора Соболева, опять начали о чем-то перешептываться. Это длилось порядка двадцати секунд, в течение которых Максим Павлович безучастно разглядывал идеально белый пол своей комнаты.

- Скажите, как долго Вы пробыли в бессознательном состоянии?

- Порядка трех часов, не больше. Я пришел в себя в госпитале, попытался встать, однако был весьма жестко поставлен на место. Медицинский работник объявил мне о стационарном лечении в течение нескольких суток, но я вовсе не собирался прохлаждаться в тылу.

- Вы отдавали себе отчет в тот момент о том, что, в итоге, нарушили инструкции?

- Естественно, - не без злорадства ответил Соболев. – У меня была лишь одна цель – мое задание. Я должен был раскрыть заговор, я должен был спасти людей, любой ценой, даже ценой собственной жизни, а все преграды на этом моем пути подлежали немедленному устранению, разумеется, в разумных пределах.

- И как же Вам удалось выбраться из охраняемого помещения?

Майор секунду медлил с ответом, словно сомневаясь в том, стоит ли его говорить вслух или нет.

- Я инициировал у себя резкое ухудшения самочувствия, тем самым заставив врачей обратить на себя внимания. Ко мне в палату вбежали давешняя девушка медицинский работник и еще трое врачей, которых мне пришлось обездвижить. Далее я заставил девушку проводить меня в спецхран, где надеялся получить назад все свои вещи.

- Сейчас, пожалуйста, как можно подробней, Максим Павлович, - перебил Соболева первый голос. – Нам очень интересно, как можно унести что-то из специального хранилища, без согласия на то системы безопасности.

Владимиру тоже это было интересно узнать, поэтому он приготовился слушать с утроенным вниманием.

- Да, в принципе, ничего сверхъестественного там не произошло, - скромно ответил Соболев. – Когда мы попали в спецхран, точнее в терминал выдачи вещей, то оказалось, что моя ячейка со всеми моими вещами – заблокирована. Спецхран военного госпиталя достаточно обширен, но если задаться целью обшарить его целиком, то это можно легко сделать. Я попросил девушку исключить все пустые ячейки хранилища, потом все занятые, но не заблокированные, и оказалось, что единственная на тот момент блокированная ячейка – это моя. Используя лифт доставки, я спустился в само хранилище, довольно быстро отыскал нужную мне ячейку и вскрыл ее изнутри.

- Как? – в один голос удивились полковники.

- Руками, - без выражения пошутил Соболев. – Я же проходил процедуру физиологической модернизации, вот и представился момент мне воспользоваться собственными силами, которых вполне хватило, чтобы выдрать дверь с магнитным замком с корнем.

Кажется, майору удалось по-настоящему удивить полковников. Да и Владимир поспешил признаться себе, что Максим Павлович не оставил его равнодушным. Сбежать из-под охраны, инициировав у себя плохое самочувствие, обезоружить охранников, при этом никого не убив, так ловко разобраться со спецхраном – да…, Соболев был неординарным человеком, далеко неординарным. Разумеется, он не был нормальной адекватной личностью, однако в экстремальных ситуациях Максим Павлович мог очень здорово помочь. Вполне возможно, что это единственный человек из его команды, кто в экстренных ситуациях способен был максимально быстро оценить обстановку и выжить, пусть и любой ценой. Возможно, КНБ мыслило точно так же, поэтому и подсунуло Нестерову кандидатуру именно майора, а не кого-нибудь еще.

Владимир с интересом рассмотрел оставшиеся файлы и выбрал один из них, шедший в строго хронологическом порядке. Ему уже было интересно даже не столько изучить Соболева, сколько узнать подробности той операции, в результате которой, фактически, удалось предотвратить грандиозный террористический заговор.

На сей раз на стуле допрашиваемого сидел снова Некрасов.

- Вадим Степанович,- обратился к майору кто-то из полковников, - расскажите нам, что случилось в Сингапуре? Почему Соболеву выставили диагноз психологического несоответствия?

Нестеров, прежде чем майор заговорил, успел заметить у того на лице нервную гримасу.

- Это не я поставил такой диагноз, это кто-то наверху, поскольку КНБ пришлось работать с агентами других спецслужб, а… слетевших с катушек агентов у нас, мол, не держали.

- Нам нужно знать, что там произошло. Поделитесь своими впечатлениями, пожалуйста.

Было удивительным видеть Некрасова в данный момент таким похожим на Соболева. Он был внутренне раздражен, зажат и всем своим естеством показывал, что ему было не приятно говорить об этом, хотя чисто внешне Вадим Степанович оставался спокоен.

- В Сингапуре мне пришлось работать с китайским американским и немецким агентами. Кроме того, КНБ нам в помощь направила еще одного человека, капитана Устинова. Когда прилетел Соболев, мы уже знали, что террористическая группа находится в Сингапуре, но не знали, где именно она залегла. Были предполагаемые точки, но не более того. Макс тогда, как сейчас помню, сразу сказал, что нужно будет искать их в заповеднике. Разумеется, ему попытались возразить, но он не стал никого слушать и сам отправился исследовать заповедник. Нам не оставалось ничего, как только разбить оставшиеся зоны ответственности между собой и начать их исследование. Однако мы к нему толком и даже не приступили, поскольку Соболев к тому времени сумел отыскать террористов. Только не всех, а тех, кто как бы сидел и караулил схрон.

- Вы узнали о целях террористов?

- Именно после захвата двух «поводырей» нам стали известны цели. Деловой центр, стадион и аэропорт. Макс сказал, что направляется к стадиону, поэтому мне пришлось вместе с американцем и немцем работать по аэропорту, а Устинов и китаец занялись зданием. Своих террористов мы быстро обнаружили и ликвидировали угрозу. При них оказались миниатюрные ядерные фугасы, размером с добротный апельсин. Трудно было себе даже представить, что бы в итоге произошло, сработай они в здании аэропорта.

- Но они все же сработали, так?

Некрасов медленно выдохнул.

- Да. Сработали…. Устинову и китайцу не удалось задержать своих террористов, и те подорвали здание, похоронив себя, ни в чем не повинных людей и двух агентов. Соболев примчался практически сразу, спрыгнул с вертушки и…. Я не знаю, что на него нашло, но таким я никогда его не видел. Он в тот момент не был человеком. Он был одушевленным клубком ярости, который пытался своими руками разгрести завалы. Конечно, кто-то попытался ему помешать, но с Максом в таком состоянии было бесполезно что-то делать. Его можно было либо не трогать, дать выпустить пар, либо пристрелить. Наверное, наше начальство не захотело иметь в своих рядах агента-психопата, вот и выставило ему такой диагноз, дабы себя не позорить. Хорошо, что нашлись люди, которые престиж фирмы видели несколько в другом ключе.

- Ага, ты меня обманул, - раздался голос Вероники как раз в тот момент, когда закончился очередной видеофрагмент. Владимир чуть не подпрыгнул от удивления и неожиданности. Он был в полной уверенности, что жена спала глубоким сном.

- Пугать не хорошо, - пробубнил он, мгновенно приводя сердечные ритмы в порядок.

- А обманывать еще хуже. Ну-ка говори, сколько еще осталось? Решил все самое интересное без меня посмотреть?

В принципе, оставалось еще прилично, но свои выводы Нестеров касательно Соболева уже сделал, а вот увидеть финал истории ему хотелось невероятно. Видимо, того же самого хотелось и жене.

- Слушай, я честно собирался тебя разбудить, чтобы посмотреть конец.

- Ну да, конечно, ври да не завирайся, - насупилась Вероника, при этом всем своим видом показывая, что готова смотреть дальше. – Если бы я не проснулась, ты б даже и не подумал заглянуть ко мне.

Иногда она любила покапризничать, и Владимиру тогда ничего не оставалось делать, как только половину ее слов пропускать мимо ушей.

Щелкнув пальцами, Нестеров запустил последний видеофайл.

- Майор, - сразу спросил голос-1, - когда Вы поняли точно, что именно хотят сделать террористы?

Соболев ответил незамедлительно:

- В тот момент, когда мне удалось выйти на Ривза. Я пробрался к нему в квартиру в Лос-Анджелесе, и хотя на самого Ривза не наткнулся, обнаружил у него любопытные материальчики, которые потом мне помогли понять, что хотят атаковать террористы.

- Что это были за материалы? – задало вопрос уже второй полковник.

- Это были ссылки в его планшетнике на различные интернетресурсы, посвященные компании «ГЭС», а так же чисто научная статьи по конвертации энергии.

- И что же, на основании этих выводов Вам удалось установить место ударов?

- Не сразу. Я понял, что времени в обрез лишь после штурма главного логова террористов в высотном здании в Эмиратах. После того, как нам удалось при штурме ликвидировать большинство участников глобального заговора и остановить искусственный интеллект, работающий на террористов, я узнал, что удар состоится спустя семь часов. Я сложил все факты, полученные мной на протяжении всего расследования, и понял, что целью атаки является пост управления южной американской ОрЭС. В Китае я узнал, что начальник Гонконгского отделения «ГЭС» собирается отомстить всему Западу, а поскольку он был непосредственно занят в энергетической промышленности, значит теракт должен был быть каким-то образом связан с энергетикой. Кроме того, именно в Китае я и узнал об этих самых ОрЭС, правда, в тот момент я не придал этой информации должного значения. Наконец, на квартире Ривза мне посчастливилось наткнуться на статьи про эти самые конвертеры и спутниковые распечатки какой-то пустыни. Когда я понял, что на снимках запечатлена территории штатов Невада, Юта и Аризона, то догадаться, что замыслили террористы, было уже парой пустяков.

Вновь оба полковника о чем-то перешепнулись парой фраз.

- Что было потом, после того, как Вы установили цель террористов?

- Потом мне и группе агентов со всех стран пришлось спешно искать военный самолет, способный нас доставить до пункта назначения за минимально возможное время. Когда эта задача была решена, мы долго думали, обсуждали, что ждет нас на объекте, поскольку на связь он уже не выходил. Догадывались, что он полностью под контролем штурмовой группы террористов, я догадывался, кто ими всеми руководит и предполагал, с чем нам придется столкнуться, поэтому принялся рассказывать ребятам о всех этих призраках, о том как засечь человека в костюме, способном к оптической маскировке.

- Вы демонстрировали им собственный экзоскелет?

- Естественно. И предупреждая ваш следующий вопрос, сразу скажу, что в тот момент я не думал о гостайне. Мне в тот момент было важно любой ценой добраться до Ривза, его команды и разрушить его планы.

- Как Вам удалось пробраться на объект незамеченными?

- А нам это и не удалось. Из-за нехватки времени пришлось действовать экспромтом, десантироваться прямо в воздухе с самолета, и если я еще мог себя спрятать, то остальные парни этого сделать не смогли. Оказалось, что вся система безопасности в центре управления ОрЭС отлично функционировала, вот только защищала она теперь террористов от нас, хороших парней, а не наоборот. Нас встретили уже при входе. Штурмовая бригада Ривза представляла собой великолепно подготовленных бойцов, пусть и с кривой, но физиологической модернизацией и навыками СФВ. Кроме того, многие из них имели «призраков», поэтому совершенно не удивительно, что личный состав охраны ОрЭС, а это, между прочим, морская пехота США, был перебит целиком и полностью. Соотношение сил нашей группы и батальона Ривза было один к десяти не в нашу пользу, так что попытка штурма центра управления станцией выглядела форменным самоубийством.

- Как же вы с ними справились? – удивленно спросил первый голос.

Владимиру также было интересно это знать, ведь по логике вещей эта атака не имела ни малейшего шанса закончиться успехом.

- Знаете, что такое давление? – вдруг спросил Соболев.

Разумеется, полковники знали, что это такое, поэтому ответили утвердительно.

- Удивительно, что в импульсе от удара, скажем, кулака, давление гораздо ниже, чем, если в вас тыкает иголкой младенец. Иголке достаточно просто прикоснуться к вашей коже и слегка поднадвить на нее, чтобы пройти сквозь. А жало пчелы? Вы в курсе, какое давление оказывает жало крошечной пчелки на место контакта?

- К чему вы клоните?

- А к тому, что давление это не только сила, приложенная к площади воздействия, но и сама площадь. Вовсе не обязательно скидывать на противника превосходящие силы, чтобы сломить его сопротивление. Даже, наоборот - в нашем случае тысяча бойцов спецназа завязли бы в позиционных боях, и Ривзу удалось бы задуманное. А так… Агенты сковали на периметре не один десяток солдат Ривза, а я в это время окольными путями, стараясь особо не попадаться террористам на глаза, проник в главный зал ЦУ.

- Вы не встретили на своем пути никакого сопротивления?

- Почему же не встретил? Я говорил, что старался его избежать, но совсем чисто пройти мне не удалось. Пару раз пришлось пустить кулаки в ход, чтобы пробиться дальше. В ЦУ меня встретил Ривз и еще пять бойцов в «призраках». Они едва не прихлопнули меня, но я…

- Вы убили Ривза?

- Да… И сделал бы это снова и снова, представься мне такая возможность. Я потом узнал о его планах. Сначала он хотел сжечь Лос-Анджелес, потом Даллас и Оклахома-сити. Вторым этапом стала бы атака на все западное побережье США, вплоть до Сан-Франциско. Это миллионы, десятки миллионов человеческих жизней. Кроме того, существовал и третий этап, правда после того, как мы устранили искусственный интеллект в Эмиратах, эта часть плана никак бы не сработала.

- Что еще за третий этап?

- Довольно хитрый, надо признаться. Достаточно сказать, что Ривз о нем ничего не знал, зато те, кто стоял у руля этого самого заговора, знали все. Любая ОрЭС состояла из двух частей. Одна из них болталась в космосе, собирая солнечную энергию, другая, была закреплена на земле. Так вот, для того, чтобы энергостанция работала как полагается, необходимо было, чтобы приемная антенна на земле была всегда в фокусе передающей, что в космосе. А для этого требовалась корректировка орбиты. В итоге, предполагалось использовать собственные двигатели космической части ОрЭС для того, чтобы перемещать ее по всей орбите и атаковать не только оставшиеся мегаполисы США, но и Европу. Правда, управлять этим спутником-убийцей по плану должен был уже искусственный интеллект, поскольку к этому времени, как рассчитывали террористы, Ривза с командой все же должны были уничтожить. В итоге орбитальную станцию все равно бы накрыли, но к этому моменту, анализируя последовательность целей и время, отведенное на их уничтожение, я сделал вывод, что хотя бы процентов шестьдесят из того, что задумали террористы, им удалось бы осуществить.

Соболев говорил что-то еще. Полковники не унимались и продолжали сыпать на майора новые и новые вопросы, но Владимир их уже не слушал. Да, страшное было время, и ведь прошло каких-то четверть века, неужели человек не изменился? Неужели взгляды одних могли настолько не совпадать со взглядами других, что ради этого нужно было совершать такое преступное деяние? Нестеров представил себе картину испепеленных городов, заживо зажаренных людей и ему стало плохо. Даже ему, человеку, привыкшему контролировать себя во всем.

- Почему они это делали? – прошептала Вероника, которая находилась под глубочайшим впечатлением от услышанного. – Почему они убивали друг друга. Разве другого выхода не было?

Владимир не ответил ей. Он не знал ответа на этот вопрос. Он просто верил, что подобное уже никогда не повторится в истории человечества.