Реальная фантастика. Возможно ли будущее по Стругацким? Интервью с А. Первушиным

На модерации Отложенный

Фантастический мир Стругацких — это мир будущего во всех возможных его вариациях, от коммунистической утопии до катастрофической антиутопии. Если отбросить нюансы и отдельные небольшие тексты, то братья Стругацкие всегда писали о будущем, пытались разглядеть его в настоящем, страшились его и в то же время восхищались им. Так считает петербургский писатель Антон Первушин, большой знаток творчества двух великих фантастов. О них разговор "Эхо планеты" с писателем.

 
- Возможен ли Мир Полудня? Или утопия всегда остается утопией?
 
- Насколько я помню, Борис Натанович всегда, публично и в кулуарах, говорил, что утопический Мир Полудня невозможен в принципе без возникновения некоей совершенной педагогической системы, которая выявляла бы скрытые таланты человека и позволяла развить их. Он называл ее ВТВ, Высокой Теорией Воспитания. В ней он видел краеугольный камень для построения более совершенного общества. Того, в котором продуктивный труд будет цениться выше пустопорожнего развлечения, мещанские ценности потеряют значимость, а Человек Потребляющий будет заменен Человеком Воспитанным. А поскольку никто сегодня не знает, как к такой ВТВ хотя бы подобраться, Мир Полудня остается красивым образом, мечтой.
 
- Вы были знакомы с обоими Стругацкими или только с Борисом Натановичем? Правда ли, что в жизни БНС был человеком неразговорчивым, достаточно замкнутым?
 
- Я знал только Бориса Натановича, поскольку влился в сообщество фантастов лишь в самом начале 1990-х годов. До того я был обычным любителем фантастики, который смотрел на публикующихся писателей как на небожителей.
 
А познакомился я со Стругацким, когда меня привели в его семинар и представили. Не скажу, что я сразу стал заметным членом семинара — наоборот, долго оставался в тени, но потом эта деятельность увлекла, я все чаще участвовал в обсуждениях, предлагал доклады. Самый первый из них, помню, от волнения не смог даже зачитать, и тогда Борис Натанович отобрал у меня тезисы и прочитал их громко и с совершенно замечательным выражением...
 
Обсуждали мы с ним в основном вопросы текущего литературного момента, иногда я брал у него интервью для периодических изданий, а позднее, когда я стал старостой семинара, все больше говорили об организационных проблемах.
 
Борис Натанович не был замкнутым человеком в классическом понимании, он охотно общался и с удовольствием комментировал любые темы, но в более узкий круг личного общения допускал только людей своего поколения. Это вполне объяснимо: возраст, здоровье, хлопоты, отсутствие свободного времени.
 
- Стругацкие создали несколько десятков произведений, ставших классикой современной научной и социальной фантастики. После того как в 1991 году умер Аркадий Стругацкий, его брат и соавтор опубликовал два самостоятельных романа. По оценке некоторых критиков, это были "провальные" проекты. Согласны ли вы с подобным суждением?
 
- Я, разумеется, не согласен с негативной критической оценкой индивидуального творчества Бориса Натановича. Подозреваю, что так говорят те же самые критики, которые ругали и "поздних" братьев Стругацких. Объяснение я вижу в другом. Если в раннем своем творчестве Аркадий и Борис Стругацкие следовали неписанному канону фантастического жанра, который требовал все разъяснять, давать отгадки на все загадки, вскрывать намеки и полунамеки, то, начиная с повести "Попытка к бегству", братья открыли для себя прием умолчания, когда автор оставляет достаточно широкое поле для интерпретации текста. И чем дальше, тем больше увлекались этим приемом: поздние произведения трудно дешифровать неподготовленному читателю.
 
Зато каждый новый текст Стругацких побуждал к дискуссии, к глубокому осмыслению, вызывал желание немедленно перечитать, найти пропущенное. И что характерно, прием работает: посмотрите, какую полемику в Сети до сих пор вызывает "дело Льва Абалкина", описанное в повести "Жук в муравейнике". И это только один пример.
 
Но с какого-то момента тексты Стругацких стали сложны для понимания даже подготовленного читателя. Наступила эпоха, когда от фантастики ждут развлечения, а не побуждения к работе мысли. То есть "поздние" Стругацкие и персонально Борис Натанович оказались не ко времени и вызвали ворчание тех, кто успел привыкнуть к простым однослойным текстам.
 
Что касается успеха романов братьев Стругацких, то никакого особого секрета тут нет: они старались говорить со своим поколением о самых острых проблемах современности, а фантастический метод позволял им гиперболизировать эти проблемы, сравнить наш мир с нашим представлением о более совершенном мире и показать, сколь далеки мы от идеала. Мало кто из писателей того времени решался на подобное.
 
- Опубликованный в 2003 году в журнале "Полдень, XXI век" второй и последний роман Бориса Стругацкого "Бессильные мира сего", как и некоторые другие вещи, издан под псевдонимом С. Витицкий. Почему под псевдонимом?
 
- Очевидно, Борис Натанович не хотел эксплуатировать популярный бренд "братья Стругацкие" для рекламы своего индивидуального творчества. Я хорошо помню, как поначалу он даже запрещал издателям упоминать где-либо, что Борис Стругацкий и С. Витицкий — одно лицо.
 
Но тут трудно контролировать процесс: информация мгновенно утекла в массы, и даже уличные книготорговцы важно объясняли потенциальным читателям, что это за Витицкий такой. Но, пожалуй, главное в этой истории вот что: Аркадий Натанович подписывал свои индивидуальные тексты псевдонимом С. Ярославцев, и решение Бориса Натановича стало сохранением традиции, заложенной еще старшим братом.
 
- "Бессильные мира сего" в свое время ругали критики и читатели. Говорили, к примеру, о том, что роман перенасыщен цитатами. В книге нет ни единого звездолета. Зато есть бандиты и выборы, малый бизнес, ТВ-реклама... Читателей раздражали рекламные слоганы, бесконечный дзен и мечтающие о смерти самураи. Быть может, это раздражение должно было стать некой ступенькой на пути к пониманию вещи?
 
- Вообще-то все тексты Стругацких перенасыщены цитатами, о чем существует соответствующее исследование, проделанное членами группы "Людены". Больше того, Стругацкие написали два больших текста, имеющих привязку к конкретным классическим источникам. Повесть "Второе нашествие марсиан" прямо отсылает к "Войне миров" Герберта Уэллса, а в романе "Отягощенные злом" много аллюзий на "Мастера и Маргариту" Михаила Булгакова. Такой подход нормален для художественной литературы, и особенно для фантастики, которая всегда была одной из разновидностей литературной игры, если взглянуть на жанр с самых общих позиций...
 
Что касается отсутствия звездолетов, то фантастика не сводится к ним. Борис Натанович Стругацкий говорил, что качественная фантастика стоит на трех "китах", или "столпах": Чудо, Тайна, Достоверность. Их наличие обязательно. Но достоверность можно обеспечить только одним способом: через описание окружающего мира, лишь ненамного экстраполируя его в будущее. В принципе, даже утопию Мира Полудня братья Стругацкие населяли своими современниками, а знаменитый НИИЧАВО списан с Пулковской обсерватории. Посему нет ничего удивительного в том, что и в новые тексты Борис Натанович вносил реалии современности, закрепляя прежде всего третьего "кита" — Достоверность.
 
- Принято считать, что последние произведения Бориса Стругацкого развенчивают идеалы "шестидесятничества". Так ли это?
 
- Идеалы нет смысла развенчивать. Идеалы всегда остаются идеалами. Скорее Борис Натанович развенчивал иллюзии "шестидесятников", которые надеялись, что изменения в социальной и образовательной сферах зашли достаточно далеко, чтобы можно было говорить о рождении нового общества или даже нового человека. Оказалось, что груз прошлого не так-то просто отбросить. Оказалось, что агрессия, ксенофобия, лень, мещанство, желание жить за счет других хорошо усваиваются следующими поколениями, на какую бы ступень ни поднималось общество. И история каждый раз повторяется.
 
Как прервать эту порочную "связь времен" без жестоких революционных потрясений, Борис Натанович, к сожалению, не знал, поэтому и последний его роман называется "Бессильные мира сего".
 
- Какое из совместных с братом произведений Борис Натанович ценил больше всего и почему?
 
- Стругацкий избегал таких оценок и с гораздо большей откровенностью рассказывал о тех текстах братьев, которые были написаны под давлением обстоятельств и не доставили им творческой радости. Но об одном тексте он всегда говорил с большой теплотой — о романе "Улитка на склоне", который стал для братьев "кризисным": в нем нашли отражение их тревоги и ожидания, в нем очень много смысловых слоев.
 
Среди любимейших повестей Борис Натанович называл "За миллиард лет до конца света", в которой был представлен кусочек личной жизни братьев и описаны события, имеющие реальную основу.
 
Что касается моих вкусов, то я всегда был верен повести "Пикник на обочине". По моему мнению, в ней братья Стругацкие писали научную фантастику о контакте с инопланетной цивилизацией, но она неуловимым образом превратилась в притчу с мощным подтекстом, который оказывает влияние на наше мировосприятие до сих пор — достаточно вспомнить многотомный проект "S.T.A.L.K.E.R." и многочисленные производные от него. И текст "Пикника" не устаревает со временем, а, напротив, обрастает новыми смыслами.
 
- Можете вспомнить любимую цитату из Стругацких?
 
- "Из всех возможных решений выбирай самое доброе". Знаете, в молодости мне эта фраза Леонида Горбовского, персонажа Стругацких, казалась ужасно глупой, но чем старше я становлюсь, тем больше понимаю ее скрытую мудрость. Если не следовать этому правилу, то, наверное, и жить не стоит. И еще одна максима, сформулированная Стругацкими, мне постоянно вспоминается: "Будущее создается тобой, но не для тебя".
 
- Распространено мнение, что большинство совместных произведений Стругацких написаны в жанре научной фантастики. Однако сам Борис Натанович предпочитал называть творчество Стругацких "реалистической фантастикой". Как думаете, что он имел в виду под этим словосочетанием?
 
- К научной фантастике часто относят всякую фантастику, в которой нет сверхъестественных сил. Однако существует и более узкое определение: научная фантастика оперирует исключительно достижимыми технологиями и известными нам физическими законами. А в эти рамки проза Стругацких явно не вписывается. Да, Борис Натанович неоднократно подчеркивал, что братья стремились к большей достоверности в описании фантастических ситуаций и миров, а сделать это можно, как я уже отмечал, только вкраплением реализма, прежде всего в смысле психологии и рефлексии персонажей.
 
- По произведениям братьев Стругацких поставлены десятки фильмов в разных странах. Не все они стали явлениями в мировом кинематографе, некоторые давно забыты. Какие ленты вы считаете наиболее удачными?
 
- Стругацким нравился "Сталкер". И я тоже считаю, что это один из лучших фильмов в истории кинематографа. Тут вот какой парадокс: прямые экранизации почему-то не получаются, тексты Стругацких не ложатся на киноязык, а вот если фильм снимается по оригинальному сценарию, использующему лишь мотивы и идеи братьев, то получается хорошо. Даже комедийно-легковесные "Чародеи" намного интереснее попыток дословно экранизировать "Понедельник начинается в субботу".
 
- Как Борис Натанович относился к тому, что на протяжении десятилетий делал режиссер Алексей Герман с произведением "Трудно быть богом"?
 
- Борис Натанович всегда с огромным уважением отзывался о творчестве Алексея Германа и считал его одним из величайших режиссеров современности. Поэтому он с терпеливым интересом ожидал, что получится в итоге из новой экранизации "Трудно быть богом".
 
- Не кажется ли вам, что описанное в книгах Стругацких зачастую напоминает не фантастику далекого будущего, а происходящее с нами сегодня?
 
- Фантастика не сводится к рассказам о далеком будущем — она разнообразна. Тем не менее даже в названных вами текстах в центре повествования именно будущее, а точнее, столкновение будущего с настоящим. В "Гадких лебедях" рассказывается о попытке пришельцев из будущего изменить наш мир, чтобы избежать глобальной катастрофы.
 
В "Хищных вещах века" показан вариант будущего: выродившийся социализм, нацеленный на удовлетворение животных инстинктов.
 
В "Граде обреченном" персонажи постоянно находятся в поисках "точек опоры", которые позволили бы им сконструировать лучшее будущее. И все же реализм в фантастике был для Стругацких ключевым элементом творчества — современность стоит за каждой строчкой.
 
- Как вы думаете, откуда Стругацкие черпали темы-образы-идеи для своих произведений? Общались ли братья или только Борис Натанович с кем-нибудь из классиков мировой фантастики?
 
- Насколько мне известно, братья Стругацкие практически не общались с фантастами мировой величины. Не стоит забывать, что в условиях "железного занавеса" и холодной войны подобные контакты были затруднены. Зато Стругацким принадлежит несколько блестящих переводов текстов, которые признаны классикой фантастики. "Саргассы в космосе" Эндрю Нортон. "День триффидов" Джона Уиндема, "Огненный цикл" и "Операция "Тяготение" Хола Клемента. "Четвертый ледниковый период" Кобо Абэ. Шедевры!
 
Откуда Стругацкие брали идеи и образы? Из того же источника, из которого берут все фантасты, — из своего воображения. Бывает, что толчком к необычной идее служит какая-нибудь мелочь. Прогуливаясь вдоль шоссе в поселке Комарово, братья Стругацкие увидели следы недавнего пикника и муравьев, которые трудолюбиво тащили оставленный мусор в свой муравейник. И тут фантастов, что называется, осенило: в своем воображении они поставили на место приехавших на пикник туристов могущественную сверхцивилизацию, а на место муравьев — земное человечество. Что получится из такого "замещения"?.. Так и родилась повесть "Пикник на обочине".
 
- В последние годы Борис Стругацкий редактировал журнал "Полдень, XXI век". Можно ли сказать, что писатель искал своего преемника в фантастической литературе? Что вообще он говорил о современной фантастике? Может быть, писатель называл имена своих любимых учеников или тех, чьи фантастические произведения произвели на него большое впечатление?
 
- Нет, нельзя сказать, что Борис Натанович специально искал преемника. Он хотел, чтобы все авторы так или иначе раскрыли свой потенциал. И, кстати, очень радовался, когда на горизонте появлялся очередной перспективный фантаст с интересными текстами. И всегда в многочисленных интервью Борис Натанович старался назвать тех, чье творчество, по его мнению, заслуживает самого пристального внимания читателей.
 
Марианна Алферова, Виталий Бабенко, Дмитрий Быков, Михаил Веллер, Наталья Галкина, Эдуард Геворкян, Кирилл Еськов, Андрей Измайлов, Андрей Лазарчук, Юлия Латынина, Святослав Логинов, Евгений Лукин, Сергей Лукьяненко, Виктор Пелевин, Елена Первушина, Владимир Покровский, Николай Романецкий, Вячеслав Рыбаков, Андрей Столяров, Александр Тюрин, Михаил Успенский, Борис Штерн, Александр Щеголев, Николай Ютанов...
 
Всех, кого называл Борис Стругацкий, уже и не вспомнишь... Он не скупился на комплименты.
 
- Сумели ли Стругацкие, с вашей точки зрения, предугадать какие-то события, которые мы переживаем сегодня?
 
- Вообще Борис Натанович неоднократно отмечал, что предсказать будущее невозможно. И что творческие задачи фантастов не должны сводиться к такой функции — предсказывать будущее. Все же некоторые тенденции им удалось предугадать. Откройте, например, "Хищные вещи века" — текст 1965 года, между прочим, — и вы увидите мир, в котором мы фактически живем. Одна сцена с книгами, которые никому не нужны, чего стоит! Представить себе такое еще 20 лет назад было практически невозможно, а сегодня это в порядке вещей.