Экономический блицкриг

На модерации Отложенный

Санкции западных стран наносят ущерб российской экономике, а многие риски еще сохраняются, заявил президент России Владимир Путин на совещании с кабинетом министров.

«Так называемый экономический блицкриг, который задумали наши недоброжелатели в отношении России, он, конечно же, провалился. Но хотел бы обратить внимание, что все-таки ущерб он наносит», — сказал президент.



Откровенно говоря, я впервые в жизни слышу словосочетание «экономический блицкриг». Наверное, потому, что он существует в параллельной нам метавселенной, в которой и пребывает наш президент.

Экономическая война (не обычная борьба-конкуренция, а именно война, целью которой является экономический разгром, обессиливание противника, лишение его ресурсной, технологической базы, рынков сбыта, кооперативных связей, разгром его экономических и финансовых союзов, обесценивание национальной валюты, лишение его резервов, качественное ухудшение жизни населения и так далее) — это война с достаточно длительными характерными сроками и периодами. Еще более растянутой может быть только геокультурная война: война за дезинтеграцию смыслов противника, их обесценивание и исчезновение с последующим переформатированием культурного кода нации. Здесь речь идет вообще о сроках, измеряемых поколениями.

В общем, «блицкриг» применительно к любой войне, кроме войны поля боя — это оксюморон и полностью бессмысленная конструкция. Откуда взялось это в голове президента — тут вопрос к специалистам, причем не экономического профиля, а «головного». Но думаю, что объяснение этому вполне очевидно: живущее в своем абстрактном мире российское руководство в силу того, что не может совместить его с реальностью, не способно адекватно реагировать на вызовы. Тем более оно не может создавать долгосрочные проекты и управлять ими — как можно проектировать реальность, если она не совпадает с тем, в чём мы живем на самом деле?



Соответственно, когда планы руководства окончательно приходят в несовместимое противоречие с реальным миром, для этого самого руководства это всегда становится неприятным открытием, и ему кажется, что все произошло внезапно. Отсюда и ощущение молниеносности событий, хотя они накапливались годами.

Уже в середине нулевых годов две появившиеся технологии на газовом рынке — СПГ и сланцевый газ — гарантированно означали разворачивание ожесточенной борьбы за этот рынок в обозримом будущем. Однако до середины десятых российское руководство презрительно игнорировало то, что уже активно воплощалось в жизнь, а затем начало реагировать — но с опозданием на 3-5 лет минимум. Чем все закончилось, мы уже видим. Попытка борьбы за газовый рынок Европы через наращивание инфраструктуры трубопроводных поставок, когда Европа сделала упор на диверсификации как технологий приема газа, так и поставщиков, привела к тому, что из шести спешно проектируемых и строящихся труб в направлении Европы (точнее, пяти, так как одна сразу шла в Турцию) в итоге на Европу работает только одна. Две вообще в процессе постройки были отменены. Одна из пяти — эффективность принятых решений 20 процентов. Кстати, вполне еще ничего. Если вспомнить, что США на геокультурную борьбу на Украине потратили за 20 лет порядка 5 млрд долларов, а Россия по словам Медведева — 200 млрд, ухнувших в никуда, то сопоставление эффективности работы (да еще и с учетом проигрыша Кремля в этой борьбе) дает число, почти неотличимое от ошибки в измерениях.

Понятно, что когда это вдруг выстреливает, в Кремле оно воспринимается как нечто внезапное. Но иначе и быть не может - «понабрали верных, а спрашивают как с умных». Некому сказать неприятные вещи, и некому их выслушать. А потому и «блицкриг», который никаким блицкригом не является. Я очень не люблю давать обидные и оскорбительные характеристики кому бы то ни было, но здесь даже сложно найти им замену.