Лабиринт Минотавра

Георгию было наполовину за пятьдесят, хотя выглядел он куда моложе. Занятия в молодости спортом, нынешние ежедневные пробежки и пешие прогулки, здоровый образ жизни сделали свое дело – это был стройный, даже, скорее, худощавый, мужчина, с подтянутой фигурой, абсолютно плоским животом и лишь начавшие лет пять назад седеть волосы напоминали о возрасте.

Женился он довольно поздно, на самом исходе своего третьего десятилетия. Поплутав по закоулкам жизни в поисках любви, да так и не найдя ее, женился «по расчету», решив, что его избранница станет хорошей женой, матерью и хозяйкой, тем более, что как раз она его действительно любила. Как и у всех молодоженов, первое время супружеской жизни ушло на «притирку». Впрочем, оба оказались мудры, быстро научились уступать друг другу в семейных делах и вскоре жизнь потекла размеренно и спокойно.

Как он изначально и «предрек» жене, первой у них родилась дочь, а спустя еще несколько лет – сын. Дочку свою он обожал, наравне с женой вставал к кроватке, когда она плакала, носил, покачивая, на руках, тихонько убаюкивал песенкой, учил малышку плавать в ванне, менял и стирал пеленки. То же самое было и с сыном, хотя он был куда спокойнее сестры и, в отличие от нее, ночами родителей почти не беспокоил.

Так они прошли детский сад, многочисленные подхваченные там простуды, школу. Георгию, поскольку супруга категорически отказывалась посещать школьные собрания, пришлось частенько выслушивать жалобы учителей на слабую учебу и недисциплинированность детей. Впрочем, он их за это не ругал. В детстве он и сам не отличался прилежанием в учебе и поведении, так что мелочи, подобные вызову на педсовет и угрозам исключения, его нисколько не волновали. В конце концов, дети достигли определенных успехов в спорте, в числе лучших выпускников окончили школу, поступили в институты, стали жить отдельно.

Надо сказать, что Георгий пользовался некоторым успехом у представительниц противоположного пола и, хотя бабником его назвать было нельзя, не был и аскетом. Однако после женитьбы с романами было покончено и за годы совместной жизни за ним не числилось ни одной измены. По натуре он был человеком слова и, давши его, всегда держал. С периодически возникающим чувством симпатии к той или иной особе он без труда справлялся, поскольку в этом чувстве не было никакого накала, способного поколебать его разум. Собственно, он вообще никогда и никого не предал. Взяв на себя ответственность за другого человека или даже животное, он ни разу в жизни своих моральных обязательств не нарушил.

Став после взросления детей несколько более свободным и будучи от природы достаточно общительным человеком, он стал больше времени проводить в интернете. Нашел многих из своих старых друзей, завел новых знакомых. Однажды, блуждая по интернету, он познакомился с Надеждой. Что его заставило остановиться около этого человека, заговорить именно с ней, он сейчас и не вспомнил бы. Возможно, в ее незамысловатых словах он почувствовал скрытую тоску, возможно, ощутил тепло, идущее от сердца, возможно, это было еще что-то. Это было какое-то внутреннее наитие, которое заставило его дернуться и обернуться.

Начав с легких, ничего не значащих фраз, они постепенно перешли на более продолжительное общение. Он с удовольствием обсуждал события, которые с ней периодически происходили, иногда делился своими историями. Сначала ему было просто приятно, когда она появлялась в сети, потом он стал ждать ее появления. Истории, которые она рассказывала, постепенно становились его историями, он сопереживал их вместе с ней, старался согреть ее теплом своего сердца. Хотя обычно для мужчин это не свойственно, но ему неважно было, где она живет, сколько ей лет, какова ее внешность. Он по многу раз пропускал через себя ее слова, пытался понять, что действительно с ней было, что она добавила из творческих побуждений. Ему приносило радость просто общение с ней, казалось, что они начали даже мыслить в унисон. В душе у Георгия все сильнее разгорался огонек, начиная жить независимо от него самого. Наконец, настал момент, когда он понял, что незаметно подошел настолько близко, что рискует ее обжечь. И было чем обжечь. Однако понял слишком поздно – Надежда уже догадалась, что за чувства его обуревают. Возможно, Георгию следовало закрыться и увести разговор в сторону, но, как бы то ни было, он подтвердил ее догадку. Впрочем, и она не скрывала, что испытывает схожие чувства.

Он не знал, любит ли она его, или это только ее мираж, навеянный романтическим ожиданием. Собственно, он и сам не был достоверно уверен, любит ли он. Были ли этим чувством ускоренные толчки сердца, когда он видел ее фото-аватарку? Или нетерпеливое ожидание сообщения, что она хочет поговорить? Или радость от невзначай сказанных в его адрес теплых слов? Или желание исправить ситуацию, в которую она попала, если ей было грустно? И даже запоздалое сожаление о том, что не смог скрыть своих чувств? Но одно он знал абсолютно точно: будь он свободен, ни на секунду не задумавшись, пролетел бы тысячи километров, чтобы только это узнать.

Сон, если не оставил Георгия, то существенно сократился. Поздно ложась, затемно утром он уже лежал на спине с открытыми глазами. Как всегда, голова жены покоилась на его плече, раздавалось сладкое посапывание. Прошло уже много лет их супружества, но она по-прежнему его любила. Если, ложась спать, он ее случайно будил, она спросонок неизменно отыскивала головой его плечо и, положив одну руку на живот или на грудь, опять засыпала.

Так, в раздумьях, пролетело несколько ночей.

Его мозг, обычно спокойный и рассудительный, сейчас лихорадочно метался от одного варианта развития ситуации к другому. От природы он не склонен был затягивать принятие решений, чего бы это не касалось. Обычно, коротко обдумав ситуацию, Георгий принимал решение быстро, без права на пересмотр, разве что только кардинальная трансформация исходных условий могла привести к его изменению. Также и в отношениях с женщинами, он никогда не пытался устроить марафон, удерживая их при себе нерешительностью или обманом.

На этот раз решение давалось ему непросто. С одной стороны, он понимал, что, возможно, это его шанс найти то, что он так долго искал. Вероятно, последний шанс. Настолько ощутимый, что стоит только протянуть руку, и этот дар Судьбы окажется крепко зажатым в кулаке. С другой стороны, этот шанс не был безобидным сказочным нитяным клубком, который, нетерпеливо подскакивая, покатится к его счастью. Его шанс – это скальпель, который начнет резать по живому, отрезая то лишнее, что не будет вписываться в его узкие рамки. Собственно, он уже начал резать.

В одну из таких ночей, в полусонном забытьи, Георгию приснилось два сна. В первом он был с Ней. Он не различал ее очертаний, ее лица, как не видел и себя. Они вообще были бесплотны. Точнее, у них были тела, но их очертания были подобны дымке. Он просто знал, что это были именно Он и Она. Они занимались любовью. Потом он взял ее за руку, и повел за собой, к другим планетам. Они перелетали с планеты на планету, он показывал ей те места, в которых побывал ранее сам. Часть планет была безжизненна, и они бродили по камням, любовались восходами и закатами светил в чужих мирах. Часть населяли живые существа, диковинной наружности, которые не проявляли ни малейшей агрессивности и сами их добродушно приветствовали. Полетав рука об руку по космическим далям, они вернулись, снова занимались любовью и были счастливы.

Во втором сне Георгий оказался около входной двери внутри комнаты, в центре которой полыхал пожар. В нем возникло желание поскорее выскочить за дверь, уйти, пока огонь не сжег его заживо. И тут, за огнем, он увидел Глаза. Он не различал, кому они принадлежат. Это были просто Глаза. Из одного угла сквозь пламя на него смотрели несколько пар испуганных глаз, из другого он уловил тревожный взгляд. И видел пламя, за которое этим глазам не вырваться, если он выскочит за дверь. Он снял с себя куртку и бил, бил это пламя, невзирая на боль от ожогов. А потом ушел в другую комнату и сжался в комок, чтобы вытерпеть эту боль.

Будучи неглупым человеком, Георгий понимал, что выбор – это всегда внутреннее состояние человека, неотделимое от его природы. Стоит изменить своей природе, тому, чем ты был наделен от рождения, чтобы пройти свою судьбу – и вот уж тебя нет, есть чужой, придавленный своей слабостью, человек. Легко дать другому человеку то, что является только твоим и чем ты хочешь поделиться от всего сердца. И очень тяжело давать то, что для этого надо отнять у других. Отнять без каких-либо альтернативных вариантов. Для этого надо либо быть по натуре предателем, либо стать им.

Георгий не сомневался, что Надежда готова была принять его таким, каким узнала. Что она надеялась найти человека, который сможет стать ее половиной, сможет взять на себя ответственность за ее счастье, за ее жизнь, даст ощущение полета. И что в Георгии она увидела такого человека. Но одного, и самого важного, она, возможно, не успела осознать. Наступив на жизнь других людей, совершив в своей жизни первое и самое страшное предательство, он уже никогда не будет тем человеком, которого она полюбила или решила, что полюбила. Это будет уже совершенно другой человек, не прощенный и не простивший себя. У него не будет крыльев. Вместо крыльев он принесет с собой гирю, которая тяжелым грузом будет вечно гнуть душу. И, главное, этот груз неизбежно придется нести обоим. Гиря не легче цепей. И со временем ей неотвратимо придется осознать, что человек рядом с ней – слабый человек, человек с душой Иуды.

В конце концов, решение Георгием было принято. Оно далось мучительно, но иным быть не могло. Он должен был сжаться. Он безумно хотел сказать, как ему хочется подойти к ней, сидящей на диване, опуститься на колени, зарыться головой в ее колени, спрятанные под длинным шелковым халатом, положить руки на бедра и стоять так долго-долго, наслаждаясь этой близостью, ощущая, как ее руки нежно теребят его волосы. Но он сказал другие слова. Не те, которые хотел сказать, и которые, возможно, надеялась услышать она. Сказал те, которые дОлжно было сказать. Что в жизни нельзя переступить через себя. Стремление отдать себя, когда ты свободен как птица и хочешь научить летать другого человека, есть счастье. Желание дать человеку то, что он хочет, что ты ему сам хочешь дать, но не можешь, заставляет страдать от понимания того, что ты беспомощен. Попытка забрать у человека то, что ты когда-то обещал дать, и дал, насколько это смог, приводит к пониманию, что ты подлец. И это понимание неизбежно станет обоюдным.

На душе у Георгия было тяжело. Она как будто опустела, все, что в ней было, превратилось в тяжелый груз, осевший на самом ее дне. Георгий по-прежнему был рад дать Надежде тепло своего сердца, утешить в минуты грусти, просто поговорить, если ей этого захочется. И дал ей право самой решить, важно ли ей это или нет. Он готов был принять любое ее решение – то, которое она сочтет лучшим для себя. Именно для себя, не для него.

Одного Георгий себе не простил: того, что поддавшись всплеску эмоций, позволил Надежде узнать о своих чувствах. В себе он бы пережил любую боль. Пережить боль другого человека гораздо тяжелее.