Ядерный фактор: что удерживает мир от большой войны?

Ядерное сдерживание не является абсолютной гарантией от любых войн, как показывает история послевоенных десятилетий. Однако оно продолжает беречь мир от войны великих держав. Какова роль ядерного фактора в новейшей истории и сохранится ли она в дальнейшем?

Говоря о ядерном сдерживании, следует иметь в виду один факт, настолько же очевидный, насколько и малоосознаваемый. Ключевым фактором ядерного сдерживания является даже не наличие сверхмощного боеприпаса – стирать в пыль города человечество научилось и без ядерной бомбы, а наличие ракетно-ядерных сил. Разница между ядерной бомбой в отсеке бомбардировщика и такой же бомбой, но в головной части межконтинентальной баллистической ракеты, очень проста и заключается в том, что массированный налет бомбардировочной авиации можно отразить, массированный же запуск МБР – нет.

Именно эта неотразимость удара в сочетании с его потрясающей разрушительной мощью и делает ракетно-ядерные силы "абсолютным оружием", непохожим ни на одно другое. Сегодня, однако, эффективность ядерного сдерживания часто ставится под сомнение.

"Ядерный скептицизм" сводится в основном к двум постулатам. Первый из них касается истории Второй мировой войны, когда богатейшие химические арсеналы, накопленные всеми ведущими участниками, так и не сыграли роль сдерживающего фактора. Второй основывается на том положении, что сама по себе разрушительная мощь ядерного боеприпаса ничего не решает – как уже упомянуто, человечество научилось стирать города с лица земли и без ядерной бомбы, но от войн это его не спасло.

Оба эти положения основаны на неверных посылах. Ядерное оружие, лишь формально соседствуя с химическим, также являющимся оружием массового поражения, принципиально отличается от него по поражающим возможностям и долговременности последствий (речь идет даже не о радиации). Боевая химия, как показал опыт Первой мировой, обладая весьма значительным эффектом против неготового к ее применению противника, куда менее опасна, если противник предпринимает элементарные защитные мероприятия. В условиях массовой подготовки к химической войне эффект от применения химоружия был весьма сомнителен, а вот последствия в виде ожесточения противника, не потерявшего способность вести войну, не заставили бы себя ждать.

Чтобы понять отличие ядерного оружия от химического, нужно уяснить, что главным поражающим фактором ядерного взрыва является отнюдь не проникающая радиация с последующим заражением местности, а ударная волна.

При этом уязвимость крупных городов со времен Второй мировой только росла: зависимость мегаполисов от энерго- и водоснабжения, систем информации и связи делает их "идеальными жертвами" даже для маломощных зарядов – неразбериха и паника способны уничтожить людей не менее надежно.

Возможное же применение зарядов большой мощности дает именно тот эффект, который описан в прессе как "гарантированное взаимное уничтожение".

Говоря о последствиях применения ядерного оружия, следует постоянно иметь в виду и их "мгновенность": время, которое в ходе Второй мировой проходило между крупными авианалетами позволяло государствам маневрировать ресурсами, частично или полностью устранять/компенсировать ущерб от разрушений и продолжать войну. Одномоментный удар с применением нескольких сотен боеприпасов, каждый из которых по мощности в десятки раз превосходит результаты самых разрушительных массированных авианалетов Второй мировой, пересчитываемых по пальцам, дает на порядки больший разрушительный эффект, компенсировать который будет невозможно, в том числе и за счет разрушения промышленности, способной это сделать.

В начале холодной войны США предполагали, что для военного поражения и дезинтеграции СССР достаточно использования трехсот боеприпасов первого поколения (мощностью от 10 до 30 килотонн). Однако недостаточное число таких боеприпасов сначала делало такой удар невозможным, а продемонстрированные затем в небе Кореи возможности советской истребительной авиации убедили США в том, что вероятность добиться цели с помощью классических бомбардировщиков крайне невысока. К тому же моменту, когда США получили первые ядерные ракеты, это оружие было и у СССР – и в ходе Карибского кризиса новая реальность внезапно была осознана: Джон Кеннеди, безусловно, понимал что Соединенные Штаты могут уничтожить Советский Союз. Вместе с тем даже на порядок менее мощный советский ответный удар уже тогда мог уничтожить десятки миллионов граждан США, и это с очень высокой вероятностью означало бы конец для Штатов. Невозможность победы в ядерной войне, осознанная именно тогда, стала основой для последующего сосуществования США и СССР.

Это положение сохраняется и сегодня, причем усилившись: чем более высокоразвитой является страна, тем больший ущерб нанесет ей ядерный удар и тем дальше он ее отбросит.

Осознание эффективности ядерного сдерживания служит лучшей гарантией мира между великими державами, однако оно чревато постоянным желанием защитить себя от ядерного удара. И главная опасность систем ПРО заключается отнюдь не в реальных шансах на перехват, а в их психологическом эффекте. Переоценка собственных возможностей часто толкала правителей на авантюрные шаги, однако авантюризм в ядерную эру чреват тем, что виновных, возможно, некому и некогда будет судить в условиях множества мелких войн за уцелевшие запасы еды, источники воды и склады медикаментов.

Мощность ядерного оружия и возможные последствия его применения, возможно, являются лучшим аргументом в пользу отказа от ядерного сдерживания, особенно в условиях множащихся локальных войн, однако пока, к сожалению, "ядерный фактор" продолжает доминировать. Остается надеяться, что однажды человечество дорастет до способности поддерживать мир иначе, чем под угрозой самоуничтожения.