А это вы читали?
.... - Дедушка! казак! - обратился он к нему. - Подойди-ка сюда.
Старик взглянул в окно и остановился.
- Здравствуй, добрый человек,- сказал он, приподнимая над коротко
обстриженною головой свою шапочку.
- Здравствуй, добрый человек,- отвечал Оленин. - Что это тебе мальчишки
кричат? Дядя Ерошка подошел к окну.
- А дразнят меня, старика. Это ничего. Я люблю. Пускай радуются над
дядей,- сказал он с теми твердыми и певучими интонациями, с которыми говорят
старые и почтенные люди. - Ты начальник армейских, что ли?
- Нет, я юнкер. А где это фазанов убил? - спросил Оленин.
- В лесу три курочки замордовал,- отвечал старик, поворачивая к окну
свою широкую спину, на которой заткнутые головками за поясом, пятная кровью
черкеску, висели три фазанки. - Али ты не видывал? - спросил он. - Коли
хочешь, возьми себе парочку. Ha! - И он подал в окно двух фазанов. - А что,
ты охотник? - спросил он.
- Охотник. Я в походе сам убил четырех.
- Четырех? Много! - насмешливо сказал старик. - А пьяница ты? Чихирь
пьешь?
- Отчего ж? и выпить люблю.
- Э, да ты, я вижу, молодец! Мы с тобой кунаки будем,- сказал дядя
Ерошка.
- Заходи,- сказал Оленин. - Вот и чихирю выпьем.
- И то зайти,- сказал старик. - Фазанов-то возьми. По лицу старика
видно было, что юнкер понравился ему, и он сейчас понял, что у юнкера можно
даром выпить и потому можно подарить ему пару фазанов.
Через несколько минут в дверях хаты показалась фигура дяди Ерошки. Тут
только Оленин заметил всю громадность и силу сложения этого человека,
несмотря на то, что красно-коричневое лицо его с совершенно белою окладистою
бородой было все изрыто старческими, могучими, трудовыми морщинами. Мышцы
ног, рук и плеч были так полны и бочковаты, как бывают только у молодого
человека. На голове его из-под коротких волос видны были глубокие зажившие
шрамы. Жилистая толстая шея была, как у быка, покрыта клетчатыми складками.
Корявые руки были сбиты и исцарапаны. Он легко и ловко перешагнул через
порог, освободился от ружья, поставил его в угол, быстрым взглядом окинул и
оценил сложенные в хате пожитки и вывернутыми ногами в поршнях, не топая,
вышел на средину комнаты. С ним вместе проник в комнату сильный, но не
неприятный смешанный запах чихирю, водки, пороху и запекшейся крови.
Дядя Ерошка поклонился образам, расправил бороду и, подойдя к Оленину,
подал ему свою черную толстую руку.
- Кошкильды! - сказал он. - Это по-татарски значит; здравия желаем, мир
вам, по-ихнему.
- Кошкильды! Я знаю,- отвечал Оленин, подавая ему руку.
- Э, не знаешь, не знаешь порядков! Дурак! - сказал дядя Ерошка,
укоризненно качая головой. - Коли тебе кошкилъды говорят, ты скажи алла рази
бо сун, спаси бог. Так-то, отец мой, а не кошкилъды. Я тебя всему научу.
Так-то был у нас Илья Мосеич, ваш, русский, так мы с ним кунаки были.
Молодец был. Пьяница, вор, охотник, уж какой охотник! Я его всему научил.
- Чему ж ты меня научишь? - спросил Оленин, все более и более
заинтересовываясь стариком.
- На охоту тебя поведу, рыбу ловить научу, чеченцев покажу, душеньку
хочешь, и ту доставлю. Вот я какой человек. Я шутник! - И старик засмеялся.
- Я сяду, отец мой, я устал. Карга? - прибавил он вопросительно.
- А карга что значит? - спросил Оленин.
- А это значит: хорошо, по-грузински. А я так говорю; поговорка моя,
слово любимое: карга; карга, так и говорю, значит шутю. Да что, отец мой,
чихирю-то вели поднесть. Солдат, драбант есть у тебя? Есть? Иван! - закричал
старик. - Ведь у вас что ни солдат, то Иван. Твой Иван, что ли?
- И то, Иван. Ванюша! Возьми, пожалуйста, у хозяев чихиря и принеси
сюда!
- Все одно, что Ванюша, что Иван. Отчего у вас, у солдат, все Иваны?
Иван! - повторил старик. - Ты спроси, батюшка, из начатой бочки. У них
первый чихирь в станице. Да больше тридцати копеек за осьмуху смотри не
давай, а то она, ведьма, рада... Наш народ анафемский, глупый народ,-
продолжал дядя Ерошка доверчивым тоном, когда Ванюша вышел,- они вас не за
людей считают. Ты для них хуже татарина. Мирские, мол, русские. А по-моему,
хошь ты и солдат, а все человек, тоже душу в себе имеешь. Так ли я сужу?
Илья Мосеич солдат был, а какой золото человек был! Так ли, отец мой? За
то-то меня наши и не любят; а мне все равно. Я человек веселый, я всех
люблю, я, Ерошка! Так-то, отец мой!
И старик ласково потрепал по плечу молодого человека.
XII
Комментарии
Наконец вызывают знаменитого психиатра Россолимо. Тот ставит такой диагноз:
"Дегенеративная двойная конституция: паранойяльная и истерическая с преобладанием
первой". Заметьте - дегенеративная.
- Кстати, этот психиатр Россолимо потом пользовал также и нашего товарища
Ленина. А в нашем Институте мозга в Москве, где собраны мозги всех знаменитых
советских людей, заспиртованы в банках, рядом с мозгами товарища Ленина,
которого лечил Россолимо, в соседней банке вы найдете и мозги самого Россолимо