Башар Асад: эксперименты с исламским фундаментализмом
Какие бы планы контроля над джихадом ни строил Асад, какими бы иллюзиями ни тешил себя “религиозный просветитель” Мухаммед Хабаш, исламский джинн был выпущен из бутылки. Инфраструктура переброски террористов существовала на территории восточной Сирии уже минимум 7 лет. Население радостно “возвращалось к традициям” и пожирало религиозную пропаганду. Врата ада распахнулись настежь. До “Арабской Весны” оставалось меньше месяца.
Несколько волн джихадистов проследовало через Сирию на территорию Ирака. Первая прошла еще до начала американского вторжения, откликнувшись на призыв Саддама Хуссейна. Многие представители этой волны были членами различных племен восточной Сирии. Саддаму удалось создать солидную базу поддержки среди бедуинов приграничных районов. Они с завистью смотрели на то, как правительство Ирака балует их соплеменников в провинции Анбар. Более того, иракская пропаганда постоянно трубила о “племенных” корнях самого Саддама, что создавало у бедуинов иллюзию близости к нему, в отличие от отдаленных элит Дамаска. В этот период мобилизация на границе происходила совершенно открыто. Муфтий Сирийской Арабской Республики, шейх Ахмад Катфаро, прибыл в приграничный регион и начал проповедовать в мечетях Абу Кемаль и Дейр эз-Зур, призывая сирийскую молодежь подняться на борьбу с американским вторжением в Ирак. Одновременно, в самом центре Дамаска, перед зданием американского посольства начался сбор волонтеров для джихада в Ираке. Проповеди транслировались по национальному телевидению, и знатные люди жертвовали на джихад свои дома – в качестве сборных пунктов волонтеров и машины – в качестве средства их транспортировки. Через регион в Ирак были переброшены сотни добровольцев, что привело к росту цен на жилье, продовольствия и оружия. Власти наблюдали за происходящим, но не вмешивались.
После скорого поражения БААС в Ираке движение джихадистов через границу стало угасать. Правительство прислало из Дамаска дополнительные войска, и на дорогах в Абу Кемаль и Дейр эз-Зур были установлены дополнительные блокпосты. В сам Дейр эз-Зур не пускали лиц, не имевших там прописки.
Вторая волна волонтеров последовала в Ирак летом 2004 года, во время первой битвы за Фелуджу. Через границу прошли сотни бедуинов и боевиков из государств Залива, а также небольшие группы “экзотических” воинов из Пакистана, Индонезии, Афганистана и Йемена. Летом 2004 года цена автомата Калашникова в восточной Сирии подскочила в два раза – с 400 до 800 долларов. Также значительно выросли цены на жилье. Переброска боевиков через границу сопровождалась значительным усилием по подкупу офицеров служб безопасности (мухабхарат). Усилие оказалось эффективным и нейтрализовало попытки правительства закрыть границу.
Третья волна транзита джихадистов через Сирию началась в 2006 году, после вывода сирийских войск из Ливана и продолжается по сей день. Количество боевиков, переходящих границу, могло за это время упасть, но сеть поддержки и логистики на территории Сирии только разрасталась. В то же время, поддержка контрабанды джихадистов на местах снизилась – главным образом, из-за действий “Аль-Каиды” в Ираке. Жестокость и коварство “Аль-Каиды” повлияло на бедуинов, чьи родственники жили на другой стороне границы, в провинции Анбар. Враждебность возросла еще более после того, как местные сирийские лидеры получили письменные угрозы, в которых говорилось, что им отрубят головы, если они не прекратят критику “Аль-Кады”.
Сирия создавал для “Аль-Каиды” в Ираке экстраординарные возможности. Режим в Дамаске вряд ли мог смириться с использованием восточной Сирии в качестве реальной боевой базы действий “Аль-Каиды” в Ираке. В то же время, он смотрел сквозь пальцы на то, что приграничные провинции превратились в ее тыловую базу.
Зависимость Исламского Государства Ирак от персонала и средств обеспечения в восточной Сирии требовала от боевиков определенной степени осмотрительности, с тем, чтобы не провоцировать правительство в Дамаске и местные власти. Организация сильно зависела от “специалистов” по контрабанде, что вынуждало ее предоставлять этим людям большую степень автономии – прежде всего, в использовании денежных средств. Само собой разумеется, подобная обстановка создавала благоприятную почву для коррупции и разворовывания средств внутри самих структур “Аль-Каиды”. В Синджарских Записях зафиксированы случаи разногласий с “сирийскими братьями”, и их попытки зажимать фонды, выделенные на транспортировку джихадистов.
В то время, как большинство лиц, перебрасывавшихся через границу, были неженатыми молодыми мужчинами, зачастую готовыми на исполнение суицидной миссии, организаторами переброски были, как правило, люди в годах, обремененные семьями и нуждающиеся в постоянной зарплате. Из ведомостей зарплат Пограничного Эмирата, попавших в руки американцев следует, что из 46 оплачиваемых координаторов в Сирии лишь 11 были одиночками, но и из них трое должны были поддерживать семьи.
Показателен и тот факт, что доходная часть бюджета Пограничного Эмирата напрямую зависела от фондов, которые везли с собой иностранные боевики. Источники фондов остаются неясными. Сами шахиды вряд ли везли в последнее путешествие личные богатства, и услуги Эмирата, скорее всего, оплачивали “благотворительные” и прочие организации, занимающиеся вербовкой и переброской джихадистов из стран Залива в Ирак.
Эффективность действий Пограничного Эмирата оставляет сильное впечатление. За период с сентября 2006 по май 2007 через границу были переброшены 281 джихадист (на самом деле их было больше, в документах говорится о переводе через границу в этот период большой группы боевиков, но не упоминается ее численность), большинство – смертники, но некоторые также и “специалисты”. Другими словами, каждый месяц в Ирак перебрасывали по 48 человек – и это только по документам одного района Приграничного Эмирата.
Как и в любое другой операции по логистике, предоставление возможности постоянной транспортировки товара важнее, чем общий объем. Организация работающая спазмами, иногда доставляющая большое количество товара, но не способная обеспечить регулярность поставок делает невозможным планирование. Непредсказуемые транспортные сети почти также плохи, как отсутствие транспортных сетей. В данном случае, поставка товара (боевиков) осуществлялась через равные промежутки времени, несмотря на (предположительное) противодействие правительства Сирии и упорные усилия коалиции и нового правительства Ирака по закупориванию границы.
Система контрабанды хорошо организована и прибыльна. Сирийский компонент, возможно, менее дисциплинирован, чем Исламское Государство Ирак, и полагается на услуги оплачиваемых посредников, но это никак не сказывается на общих, позитивных для джихадистов результатах.
Следует отметить, что в разгар иракского джихада Асад начал опасный эксперимент заигрывания с исламистами. Причин этому было множество, но лежащая на поверхности – убийство Рафика Харири и потеря ливанской колонии ударили и по вере в режим, и по карману суннитской торговой элиты в Дамаске, союз которой с БААС был залогом устойчивости режима на протяжении нескольких десятилетий.
10 ноября 2005 Башар Асад произнес в университете Дамаска речь в связи с ожидавшейся публикацией доклада Мехлиса – комиссии ООН, расследовавшей убийство Рафика Харири. Вместо того, чтобы попытаться каким-то образом ответить на обвинения комиссии, которые однозначно указывали на то, что убийство было организовано сирийской разведкой и осуществлено боевиками “Хизбаллы”, Асад произнес долинную тираду об “иностранном заговоре”. В конце речи Асад сказал: “Перед этим регионом есть только один выбор: хаос и сопротивление. В конце концов, мы победим, тем или иным способом, даже если борьба продлится долго. Сирию бережет Аллах”. Это было совершенно неожиданной и нехарактерной для светского режима ссылкой на защиту сверхъестественных сил.
С января 2006 в Дамаске стали явными признаки того, что режим начал использовать исламистскую риторику и идеологию.
Возможно, Асад и его окружение, поняв, что процесс консервативного исламского “возрождения” остановить будет трудно, решили действовать по принципу “если пьянку невозможно предотвратить, то ее следует возглавить”.
На поверхности Сирия казалась светским, просвещенным обществом. Права меньшинств, религиозных и этнических, гарантированны государством, в управлении которого доминируют алавиты. БААС – светская, пан-арабская партия, контролирующая другие, “оппозиционные” светские и пан-арабские партии. Но сразу после смерти Хафиза Асада стало появляться все больше признаков исламизации и отката сирийского общества в традиционализм. Сначала большее внимание стало уделяться исламскому коду одежды, затем стало расти количество людей, посещающих мечети, и по всей стране распространились центры исламского обучения. В центре нового тренда находилась консервативная проповедница Мунира эль-Кубаиси, возглавлявшая организацию, распространявшую исламские ценности среди женщин. Организация так и называлась “Кубасият”.
Важнейшим распространителем “асадовского” варианта суннитского исламизма был предположительно “независимый” депутат сирийского парламента и основатель Центра Исламских Исследований в Дамаске Мухаммед Хабаш. Как и многие другие видные суннитские фигуры режима, сейчас Хабаш предпочитает отсиживаться в Дубаи и умеренно критиковать режим, призывая его к “реформам”.
В 2006 Хабаш был каким-то образом связан с иракским джихадом – вернее, с его сирийской стороной. Во время интервью с американским журналистом Эндрю Тальбером в Дамаске Хабаш предъявил ему некоего сирийца по имени Муса, который только что “вернулся с иракского джихада”. Хабаш сказал: “Я не хочу оправдывать терроризм, но я имею желание объяснить его. Я согласен с вами, что радикальные движения начались до вторжения в Ирак, но не до оккупации Палестины. Посмотрите на Мусу. Он только что вернулся из Ирака. Он пошел вместе с другими 290 братьями в Ирак, на джихад. Он – единственный, кто выжил. Как вы думаете, почему такой молодой , открытый человек планирует атаковать американцев в Ираке? Никто ему не приказывал. Никакой мухабхарат. Вы можете найти сотни таких же как он. Почему? – Потому что администрация Буша не понимает наш народ”.
Сначала на зданиях, в общественных местах и на автомобилях появились постеры с портретами Асада, Ахмади-Неджада и Насраллы. Они были окружены розочками и надписью с высказыванием Асада : “Сирию бережет Аллах”. Затем к государственному флагу стали пририсовывать выражение “Аллах Акбар”. Соответствующими лозунгами были увешаны здания в Дамаске, а государственное радио и ТВ превратили их в настоящую мантру.
Режим, хотя и с некоторым запозданием, решил воспользоваться публикацией в датской Jyllands-Posten газете 12 карикатур на пророка Мухаммеда для раздувания антизападных и исламистских настроений. 4 февраля 2006 громадная толпа протестующих двинулась с площади Роуда в Дамаске к датскому посольству. Силы безопасности и полиция блокировали и направляли движение транспорта с тем, чтобы дать возможность толпе выйти в дипломатический квартал Абу Руманех.
Несколько тысяч человек окружили трехэтажное здание, в котором располагались посольства Дании, Швеции и Чили. Толпа вопила “Аллах Акбар!” и несла лозунги “Вам нужна не свобода слова, а свобода подстрекательства!” Все три посольства закидали булыжниками, которые в непосредственно окружающем заасфальтированном районе найти было весьма трудно. Некто залез на третий этаж, сбил герб Дании и водрузил на посольство Швеции (которая вообще-то была ни причем) гигантский плакат “Нет бога кроме Аллаха, и Мухаммед – посланник его!” Стоявшие в сторонке агенты службы безопасности спокойно курили и ни во что не вмешивались.
После этого протестующие подожгли посольство Чили, находившееся на первом этаже здания. Американский журналист Эндрю Таблер, бывший свидетелем штурма посольств, спросил у окружающих, в чем причина происходящего. Он получил следующий ответ: “Народ вышел на улицы, чтобы защитить своего Пророка и выразить свой гнев”. Подобное было совершенно немыслимо во времена Хафиза Асада и первой схватки сирийского государства с “Братьями-Мусульманами” в начале 80-х – тогда люди попросту “исчезали” за открытое выражение своих религиозных чувств. Закон №49 от 1982 года устанавливал одно наказание за членство в “Братьях-Мусульманах” – смертную казнь.
На этом фоне совершенно вопиющим примером “государственной исламизации” Сирии стали события начала апреля 2006 года. Традиционно, в Сирии самый большой праздник – 7 апреля – “День БААС”. В 2006 году празднование было скромным, речей и маршей было мало, а собрания – немногочисленны. 10 апреля, однако, с невероятной помпой был отмечен “День рождения нашего любимого пророка Мухаммеда”. Затейливые и красочные баннеры, повествующие о доблестях и добродетелях пророка, украсили главные улицы и площади Дамаска, народ заполонил улицы. Башар Асад и верхушка БААС, вместе с новым великим муфтием республики, Ахмадом Бадром ад-Дин Хассуном молилось в дамаскской мечети Хассеби. Следует отметить, что Хассун не был выбран ритуальным собранием суннитских проповедников, подконтрольных режиму – меджелисом, но прямо назначен президентским декретом Башара Асада после смерти его великого муфтия Ахмада Куфтаро (тот пробыл в должности 40 лет).
Хассун порвал с традицией, согласно которой официальный суннитский ислам тихо сидел на задворках политической и общественной жизни. Хассун постоянно встречался с лидерами общин, партий и городов. Его активность освещалась государственным агентством SANA. После бегства главного политического противника Асада – вице-президента Абдель Халима Каддама, государство еще более усилило исламистскую пропаганду. В марте 2006 Асад на конференции арабских партий в Дамаске сообщил, что “арабская сила происходит от ислама, который накрепко связан с арабизмом”. Позднее он сказал, что ислам и арабизм взаимозависимы и те, кто игнорирует сей фундаментальный факт, обречен на неудачу.
В марте 2006 в главной аудитории университета Дамаска – трибуне, традиционно зарезервированной для произнесения речей об успехах и победах БААС, прошло соревнование по цитированию Корана. Затем был отменен запрет на открытие мечетей в промежутках между молитвами. В конце марта, с невероятной помпой Алеппо был объявлен “исламской столицей”. 1 апреля сирийские военные шокировали народ, объявив, что отныне казармы открыты для имамов и религиозной пропаганды. 5 апреля Асад издал декрет об организации исламского колледжа в Алеппо – центра восстания “Братьев-Мусульман” в 80-х.
Мухаммед Хабаш, возглавивший правительственные усилия по исламизации представлял себе весной 2006 года ситуацию следующим образом: “Те, кто устроил 9/11, были не консерваторами. Они были радикалами. В Сирии таких меньше одного процента. Если учитывать, что население Сирии – 17 миллионов, то речь идет о 170 тысячах. Если они видят несправедливость, они прибегают к насилию. Они считают, что сирийская армия должна атаковать американцев в Ираке. У них есть проблема с этим режимом. Да, в Сирии, несомненно, растет религиозность масс, но это не означает, что народ поддерживает “Братьев-Мусульман”. У них в Сирии нет никакого шанса – все помнят кровопролитие 80-х”.
На этом фоне структуры Пограничного Эмирата продолжали свою бурную деятельность, и их щупальца проникали все глубже в Сирию. 5 декабря 2010 associated press сообщил о том, что только за октябрь 2010 на территорию Ирака были переброшены 250 иностранных джихадистов. Переброска осуществлялась через “сирийский город Хомс, эпицентр активности сирийских фундаменталистов”. Сетью в Хомсе управляли “главным образом, боевики из Ливии и Туниса”.
Какие бы планы контроля над джихадом ни строил Асад, какими бы иллюзиями ни тешил себя “религиозный просветитель” Мухаммед Хабаш, исламский джинн был выпущен из бутылки. Инфраструктура переброски террористов существовала на территории восточной Сирии уже минимум 7 лет. Население радостно “возвращалось к традициям” и пожирало религиозную пропаганду. Врата ада распахнулись настежь. До “Арабской Весны” оставалось меньше месяца.
Комментарии