Анатомия права собственности

Государственная или частная? Вокруг этого вопроса идет жаркая схватка. Попытки ограничить частную собственность ее защитники называют призывом к возврату в советское время с его монополией на государственную собственности. Впрочем, часто это так и есть: противники частной собственности обычно именно к нацонализации и призывают. Но никакой альтернативы «или та, или эта» здесь нет. Прав собственности не два, а, практически, бесконечно много. И нам нужно не выбирать одно из двух, а придумывать лучшее именно для нас наполнение этого понятия – «право собственности». Уже слышу, слышу вас: про велосипед, который не надо изобретать. Нет, дорогие мои, надо. Обязательно надо. Иначе бы не было у нас ни горных велосипедов, ни водных велосипедов, ни всяких других разновидностей велосипеда.

Чтобы правильно поставить задачу оптимизации права собственности, прежде всего нужно определить более-менее независимые составляющие этого права, чтобы потом можно было перейти к изучению возможностей регулирования каждого из этих независмых составляющих. Право собственности включает следующие права (я определю их немного иначе, чем это делает Гражданский Кодекс): 1) право распоряжаться, управлять собственностью, 2) право извлекать из собственности доходы, 3) право изменять объект собственности, 4) право отчуждать (передавать право собственности – продавать, завещать ) или обременять (например, закладывать) объект собственности. Каждое из этих прав может регулироваться законом по-разному и по-разному – в отношении разных объектов собственности.

Общество в целом заинтересовано в эффективном управлении производством. Поэтому право управлять хозяйственными комплексами должно принадлежать ограниченной группе людей. Но общество (в целом) также заинтересовано в том, чтобы доходы от хозяйственной деятельности принадлежали не только этой ограниченной группе управленцев, но распределялись более-менее равномерно между членами общества. Таким образом, обществу заинтересовано предоставлять широкие права по распоряжению и весьма ограниченные права по извлечению доходов. В дихотомии «или всё (частная собственность), или ничего (общественная)» такой конфликт неразрешим.

Но ведь мы не обязаны оставаться в рамках этой дихотомии; ничто нас к этому, кроме стеретипов собственного мышления, не принуждает.

Точно такая же коллизия возникает, например, с правом собственника завещать собственность. Отец был хорошим управляющим, но вырастил бестолкового сына, который ничем управлять не может. Общество не заинтересовано в переходе собственности к такому наследнику-неумехе. В условиях дихотомии «частная-общественная» этот конфликт неразрешим, но снова – мы же не обязаны оставаться к ней привязанными, ведь привязали мы себя к ней сами. Вполне возможны варианты пожизненного права управления собственностью с ограниченным тем или иным образом правом на ее отчуждение и с очень ограниченным правом распоряжения доходами от собственности.

Уже слышу и другой вопрос: а какой же дурак захочет горбатиться, управляя собственностью, не имея возможности извлекать из нее личное богатство и возможности завещать ее своим детям? Отвечаю – таких «дураков» очень много. Это расхожий миф, не подкрепленный никакими психологическими исследованиями: будто бы люди вообще и управленцы в частности хорошо работают только из-за больших денег. Наоборот, исследования показывают, что качество работы определяется далеко не только размером «зарплаты». Оно зависит от многих факторов. Например, от способностей: безголосый «певец» и за миллион не станет петь, как Доминго. В мотивации хорошего управленца деньги играют далеко не первую роль. Роли возможности самореализации, общественного признания и самоуважения, во всяком случае, не менее, а обычно и более значимы. В некоторых случаях то же самое можно сказать и о роли возможности властвовать над людьми.

Конечно, как это бывает при любом проектировании, при проектировании реформы права собственности вопросов возникает очень много. Но сложность этой задачи никак не должна служить причиной для отказа от ее решения в пользу выбора между двумя альтернативами, которые мы сами же себе и придумали.