«Теология 90-х» развалилась

История появления предмета «теология» в светских вузах России интересна сама по себе. После того, как КПСС перестала определять жизнь в СССР, а затем в России, ее гегемония в образовании привела к возникновению «черной дыры» на месте идеологии в вузах, начались интенсивные поиски того, чем бы можно эту «дыру» заполнить. Но тут надо уточнить, что в 1990-е гг. некоторые вопросы жизни общества той поры были отрегулированы несколько более удачно, чем в наши дни. И не в последнюю очередь это касается взаимоотношений религиозных объединений и государства.

Развилка

Нынешнее общество, измученное бесконечными дискуссиями по поводу «антибогохульного законодательства», «церковной реституции», «закона божия в школах» и «военного духовенства» уже и не помнит, что еще каких-то 15-20 лет назад мы жили в ситуации относительной равноудаленности конфессий от власти. В конце 80-х - первой половине 90-х большинство религиозных объединений имели одинаковые права, а их представители радовались, как дети, возможности свободной церковной жизни, и не помышляли о доступе к властным рычагам, многомиллионных финансовых вливаниях и борьбе за политико-церковное «первородство». Архиереи, муллы, пасторы, начетчики, которые сегодня, без настойчивого указания сверху, и за один стол не сядут, могли запросто собраться, чтобы на глазах у почтенной и не очень публики обсуждать религиозные проблемы и безо всякой федеральной службы охраны отвечать на недетские вопросы зрителей.

Тогда же была сделана одна из первых попыток создать независимую систему религиоведческого образования. В тот период быстро выяснилось, что старая система, система советского религиоведения, созданная отчасти как придаток марксистско-ленинской философии, а отчасти с целью сравнительного изучения религиозных традиций, уже не способна к дальнейшему развитию. Институт научного атеизма, созданный в 1964 году, несмотря на неоднократные попытки вдохнуть в себя новую жизнь, обновиться, переформатироваться, так и не смог превратиться в принципиально новое учреждение и в 1991 году был закрыт. Философско-мировоззренческие конвульсии поразили соответствующие кафедры прочих вузов, а новые ученые не достигли даже пубертатного периода и только вылуплялись на белый свет.

Теология как школа «духовности»

Однако результатом агонии советского научного атеизма стало появление революционного для той поры постановления правительства о введении теологии. В конце 1992 г. министерства образования внесло направление «теология» в государственный классификатор образовательных направлений и специальностей. Был признан образовательный стандарт, предусматривающий получение выпускниками дипломов бакалавра теологии. Это правительственное постановление вышло безо всякой инициативы какой либо религиозной конфессии в ответ на рацпредложения интеллигентных энтузиастов «духовного возрождения».

Принятый стандарт подразумевал не только описательное, внешнее исследование истории и культуры религий, но и рефлексию, изучение религии изнутри. За этим стояло наивное представление, что советский атеизм – поверхностное явление, формальная оболочка, прикрывающая внутреннюю «духовную суть», и бывший советский студент легко освоит религиозные практики, а специальность «теолог» сможет получить студент любых религиозных взглядов и конфессиональной принадлежности, а также и вовсе не верующий.

Параллельно с прожектерской идеей взращивания «духовности» через теологию началось становление собственно научного религиоведения на основе западной методологии. И это тоже нашло отражение в принятом стандарте. Так в нем отразилась идея создания независимой ни от атеистических, ни от конфессиональных рамок научной дисциплины религиоведения.

Сразу несколько учебных заведений взялись за введение этой новой специальности. Первым российским вузом, открывшим направление теологии, стал в 1994 году Омский государственный университет. Затем юные теологи появились в Барнаульском университете. Правда до полноценной кафедры барнаульское начинание не доросло. Фактически была создана группа студентов I - II курсов на кафедре политологии, изучающих теологию как одно из направлений.

В 1997 году была открыта кафедра теологии в Тверском государственном университете. Интересно, что этому открытию предшествовали многолетние духовные искания тверской гуманитарной общественности. В университете читали лекции адепты Церкви объединения, основанной корейским пастором-харизматиком С. Мен Муном, а также проповедники мормонов, устроивших затем манипуляции с метрическими книгами государственного архива Тверской области. В университете обкатывалась методика миссионерского оздоровления Русской Православной Церкви по апостольскому методу священника-новатора Георгия Кочеткова.

Этот период привел к осознанию размежевания научной дисциплины «религиоведение», допускающей феноменологический подход и сравнительные методы, и собственно теологии как дисциплины, неизбежно связанной с религиозной практикой, и оттого конфессиональной.

Конфессионализация

Со второй половине 90-х годов руководство РПЦ обратило пристальное внимание на интеллигентское богоискательство и на «теологию». В ней РПЦ увидела возможность использовать возникшее образовательное направление в миссионерских целях. В процесс создания теологии миссионерского типа включился Свято-Тихоновский богословский институт. Его руководители уже тогда осознали слабость и нежизнеспособность проекта 90-х «теология духовности». Рабочей моделью, предложенной ПСТБИ, стала легализация православного богословия под названием «теология»: ПСТБИ позиционировал себя именно как катехизаторско-миссионерский институт. Была и вторая цель – дать возможность выпускникам конфессиональных вузов работать на светской работе, для чего нужно как-то по-светски назвать то, чему они учились.

В процессе внедрения «миссионерской теологии» среди сотрудников теологических кафедр светских вузов стало появляться все больше священников, а учебные программы по некоторым предметам стали потихоньку визироваться в местных епархиях. В 1995-1999 годах патриарх Алексий II и некоторые другие лица из научного сообщества стали обращаться в правительство с просьбой о введении специальности "теология" в государственный классификатор образовательных направлений и специальностей. Мотивацией было то, что потенциальные священнослужители, а именно они уже ожидались Патриархией в качестве выпускников отделений теологии, имели образование государственного образца. Однако эти обращения оставались в основном без ответа. Несколько раз правительственные чиновники ссылались на светский характер образования, на что представители РПЦ замечали, что светский характер образования не означает «атеистический».

Тем не менее, попытки использования теологии как миссионерской площадки продолжались. Очередное большое письмо, подписанное патриархом и поданное министру образования В.М.Филиппову, привело к тому, что в марте 1999 г. коллегия Министерства образования РФ ввела в классификатор магистратуру по направлению «теология». В 2000 году специальность «Теология» была помещена в раздел «Гуманитарные и социально-экономические науки» перечня направлений подготовки и специальностей высшего профессионального образования.

После этих событий все большее число вузов, приняв это за отмашку по внедрению «миссионерской теологии», стало проявлять интерес к этой учебной дисциплине, которая оставалась в целом довольно абстрактной. Руководство учебных заведений уже не скрывало, что этот интерес обусловлен ориентацией на контакты с представителями церкви.

Фактически вузовская теология стала дрейфовать в сторону конфессиональной дисциплины, рассчитанной на запросы единственной конфессии. Эти события вызвали большой резонанс и переполох в обществе. В начале 2000-х представители экспертного сообщества, инославных христианских деноминаций и даже некоторые православные публицисты резко высказались против превращение отделений теологии в вотчину РПЦ МП. Представитель евангелическо-лютеранская церковь пастор Д.Лотов заявил: «Приходит в голову мысль, что одна из конфессий, существующих в России, пытается интегрироваться в систему государственного образования и таким образом если не де-юре, то де-факто сделать шаг к статусу государственной церкви. Она стремится к тем возможностям, которые у нее были до 1905 г., т.е. возможности контролировать духовную жизнь людей и в том числе подавлять инакомыслие».

Не менее резко высказался тогдашний ответственный редактор «НГ-Религии» М.Шевченко: «мне кажется, что Русская православная церковь не отдает себе отчета в том, куда именно она идет. Ведь очевиден урон, который она потерпит в результате введения предлагаемых нормативов… Если при этом предполагается, что религия может лечь в основу формирования некой государственной идеологии, то это страшная ошибка, от которой стоит предостеречь и Русскую православную церковь, и государство, и тех людей, которые за это ответственны…После падения режима Франко, при котором Католическая церковь являлась идеологическим фундаментом, а католическая теология преподавалась во всех средних и высших учебных заведениях, все социалисты и коммунисты сидели в тюрьмах и атеизм был запрещен, сегодня 60% населения страны являются атеистами».

Несмотря на развернувшуюся критику, внедрение теологии «по миссионерскому типу» продолжило свое победоносное шествие по российским вузам. Сегодня 36 вузов, в том числе 21 государственный, выдают дипломы бакалавров и магистров теологии. Официальный сайт кафедры теологии и религиоведения Дальневосточного университета открыто пишет, что обучение на ней происходит по согласованию с Владивостокской епархией РПЦ, а в качестве авторитетов науки приводятся такие церковные деятели, как митрополиты Филарет (Дроздов), Макарий (Булгаков), Евгений (Болховитинов) и другие видные представители синодальной церкви. Программа отделения «Теологии» тверского университета утверждалась в Тверской епархии РПЦ МП, а саму кафедру в 1997-2006 годах возглавлял протоиерей Николай Васечко. Он же преподавал богословские дисциплины и главный предмет - «Основное богословие». 

Ярко выраженную церковную направленность имеет кафедра теологии в рязанском университете. Ее заведующий - священноинок Лука (Степанов), а половина преподавателей – действующие священнослужители Московской Патриархии. На базе кафедры действует так называемый «Миссионерский отряд», организован церковный хор, выпускается журнал «Скименъ».

Хотя дискуссия и о назначении теологии продолжается, на деле она постепенно теряет религиоведческие и приобретает церковно-прикладные черты, проникая в самые разные направления высшего образования. Весной 2002 г. для специальности "филология" была введена теологическая специализация с присвоением квалификации: "филолог со знанием основ теологии". Внутри специальности "декоративно-прикладное искусство и народные промыслы" введена специализация "церковное шитье со знанием теологии". Кое-где, в рамках музыкальных училищ, от специальности "хоровое дирижирование" отпочковалась специализация "регентование", опять же со знанием теологии. В художественных училищах на повестке дня стоит специализация "иконопись", частью которой также является теология, т.е. по сути основы православного вероучения.

Протест и дискуссия

Такое широкомасштабное проникновение церковных специальностей в светские вузы не обходится без жарких споров и скандалов. Один из них возник вокруг преподавания теологии в национальных республиках. Надо ли там преподавать местные языческие культы, как например набирающий ныне популярность культ богов «высшего неба Айыы» в Якутии, основанный на общетюркской языческой религии? В принципе преподавание языческих верований не противоречит изначальной концепции теологии как изучение религии изнутри. Но как совместить преподавание язычества и церковный тренд, который ныне укрепился на кафедрах теологии?

Бывают противостояния и внутри самих вузов. Так в Белгородском Государственном университете далеко не все преподаватели и студенты с радостью восприняли переформатирование кафедры христианской истории и антропологии. После переименования в кафедру теологии усилился ее церковный, клерикальный уклон.

Последняя по времени дискуссия разгорелась после объявлении об открытии кафедры теологии в Национальном исследовательском ядерном университете (НИЯУ МИФИ). В октябре состоялось заседание ученого совета МИФИ. На нем в качестве заведующего кафедрой теологии в МИФИ был утвержден нынешний глава Отдела внешних церковных связей РПЦ, председатель Синодальной библейско-богословской комиссии, ректор Общецерковной аспирантуры и докторантуры им. святых Кирилла и Мефодия митрополит Илларион (Алфеев). Несмотря на успокоительные выступления ректора МИФИ профессора Михаила Стриханова, сразу же раздались голоса недовольных, а в социальных сетях появились многочисленные группы критиков этого проекта, состоявшие, главным образом, из студентов.

Последние недоумевают, каким боком институту теоретической физики с ядерными и лазерными лабораториями нужно богословие, да еще во главе с действующим церковным иерархом. Их оппоненты замечают, что в технических вузах есть и другие кафедры, не менее мутные и так же далекие от точных наук. Так Марк Леви пишет: «Я преподавал философию в свое время и знаю, что это такое и с чем ее едят! Если бы вы знали, по каким темам по философии иногда защищаются и получают научные степени, что любая мифология и религия просто отдыхает от этого научно-философского мракобесия:) там не только феи, там еще хлеще..».

Риторическую апологетику «миссионерской теологии» развивает протодиакон Андрей Кураев: «В большинстве вузов кафедры философии до сих пор марксистко-фрейдистские, так что появление теологии в МИФИ - это попытка создать конкурентную среду». По его мнению, кафедры такого рода в вузах не ставят перед собой задачу подготовки будущих богословов или священнослужителей, но дают возможность студентам приобщиться к разным мировоззренческим системам. Эту же точку зрения поддержал и патриарх Кирилл: «Университет призван открывать доступ к многообразию человеческого опыта, создавать возможность приобщиться к избранным сферам знания, в том числе и к религиозному знанию, выражением которого является теология».

Иначе говоря, кафедры теологии должны стать проводником миссии РПЦ в обществе, которое и так уже «на 80% православное». Последний тезис о 80 % православных жителей современной России, конечно, есть риторическая фигура, прикрывающая парадоксальный факт. Верующих и практикующих православных христиан у нас в стране 3-4%, примерно столько же, сколько в Европе. На Рождество и Пасху в храмы Москвы приходит около одного процента жителей, что в 7 раз меньше, чем в Лондоне. Остальные 80% - это «миссионерская масса», люди с этно-конфессиональной идентичностю «православные», исполняющие порой те или иные религиозные обряды (похороны, венчание, постановка свечей), но представляющие, как говорят религиоведы, отдельную группу, которая обладает своей отдельной идентичностью.

Именно за переопределение этой идентичности через систему теологии и идет дискуссия. Оппоненты патриарха сразу же предложили симметричный ответ на его программу. В целях создания конкурентной среды и принципа пропорциональности они требуют допустить в семинариях и духовных академиях преподавание научного атеизма и теории Дарвина. Иначе говоря, в ответ на предложение создать общероссийскую систему «миссионерской теологии» предлагается создать мисссионерский атеизм внутри церковного домена. Понятно, что такое невозможно. Спор может идти только на открытом общественном поле и только вокруг вышеупомянутой группы со слабой этно-конфессиональной идентичностью». И тут церковь оказывается воспроизводит позднесоветскую схему: надо вовлечь людей в религиозную теорию и постепенно он станут «духовными». Но Кураев прав в том, что существует большой сегмент преподавателей и целых кафедр, состоящий из людей старой выучки, воспроизводящих устаревший атеистический дискурс и не могущих встроиться в новый научный тренд религиоведения. Именно они и видят в «миссионерской теологии» для себя выход – им кажется, что к этому адаптироваться проще.

Маршрутизация теологии

Двадцатилетнее существование предмета «теология» в российских вузах, к сожалению, пока не дало однозначно положительных или вменяемых результатов по причине столкновения сразу нескольктих проектов с разными целями. Идея изучать религию «изнутри» и повышать «духовность» не прижилась. Кризис проявился в том, что предмет стал быстро терять религиоведческий статус и превратился где-то в идеологический отдел, подобный старым кафедрам марксизма-ленинизма, а где-то - в филиал епархиальных училищ со всеми вытекающими последствиями. И тут он сошелся с другим трендом - церковной идеей миссионерства через вузы. Поняв, что религиоведы, ориентирующиеся на западную науку, потихоньку переходят в стан оппонентов теологии вообще, из церковной среды зазвучали голоса уже против религиоведения.

Кафедры теологии не дали стране ни специалистов в области религии, ни новое поколение высоконравственных людей, зато успели вызывать в студенческой и преподавательской среде первые признаки аллергической реакции. Судьба этого предмета в миниатюре отражает историю кризиса институтов в России, когда церковь не может организовать самостоятельной культурной миссии и пытается сделать это через другие институты – школу, армию, медицину… «Теология 90-х» развалилась сейчас на три части: слабо оформленное научное религиоведение, интегрированное в мировую науку, миссионрский проект РПЦ и остатки плохо образованного и малопригодного персонала марскистско-ленинского научного атеизма, пытающегося встроиться в первый или второй тренд.