На чем стоит школа: Морософия против философии…

Обещал я выложить текст, дополняющий прежнее моё занудство про «воплощение образования» на философской конференции http://maxpark.com/community/1039/content/1662888...

Выкладываю первую порцию…

 

 МОРОСОФИЯ — род душевной болезни, характеризующейся

мрачной тупостью. 

(Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910)


Анекдот для затравки

Военный госпиталь времен русско-турецкой войны 1877—1878 годов.

Утренний обход. Сквозь ряд коек идет дохтур в сопровождении фершала. Останавливаются у каждой койки. Фершал докладывает. Дохтур назначает лечение.

- Рядовой Иванов, пулевое ранение… - докладывает фершал.

- Йоду, - командует дохтур.

- Рядовой Петров, - контузия…

- Брому…

- Рядовой Сидоров, запор-с…

- Касторки…

На следующий день:

- Рядовой Сидоров, запор-с…

- А касторку давали?

- Так точно, ваше высокородие!

- Сколько?

- Ложку.

- И не проняло?

- Не проняло, ваше высокородие!

- Так дайте стакан!

Еще через день:

- Рядовой Сидоров, запор-с…

- А касторку давали?

- Так точно, ваше высокородие!

- Сколько?

- Стакан.

- И не проняло?

- Не проняло, ваше высокородие!

- Так дайте пол-ведра!

На следующий день дохтур видит кровать Сидорова пустой.

- А где Сидоров? - спрашивает дохтур.

- Помер, ваше высокородие!

- А касторку давали?

- Так точно, ваше высокородие!

- Ну и как, проняло?

- Так точно, ваше высокородие!

- Вот видишь! Я же говорил!

Анекдот про старую медицину точно описывает современную педагогику. Рецепты наших педагогов в философской основе своей ничем не отличаются от рецептов старинных дохтуров.

Суть того, что предписывается системе нашего образования, описывается двумя словами:

– Чтоб проняло!

Если передавать этот смысл на языке отвлеченных понятий философов-«любомудров» хватит и одного слова:

– Морософия…


Для справки

φιλία — любовь + σοφία — мудрость = φιλίασοφία - философия - любомудрие

μωρα — глупость + φιλία — любовь = μωραφιλία - морософия - дуролюбие


Правдивая история – не анекдот!

Урок литературы в 5-м классе.

Гордая своим педагогическим мастерством дама закрепляет «пройденный материал» и патетически вопрошает класс:

– Дети! Пушкин это наше что?

– Пушкин – это наше ВСЁ! - дружно отвечают дети…

Случай кажется курьезным. Но набираю в поиске «Яндекса» цитату из А.Григорьева: «Пушкин – это наше всё», – получаю 9 миллионов ответов – статей, рефератов, сочинений – не содержащих ни малейшего проблеска мысли образцов словотолчения и начинаю представлять производительность того штамповочного автомата, который по недоразумению именуется у нас «школой» и печатает «всё» из «ничего».


Откуда?

Март 1816 года. 16-летний Пушкин пишет 24-летнему Вяземскому:

«Никогда Лицей … не казался мне так не сносным, как в нынешнее время.

Правда время нашего выпуска приближается; остался год еще. Но целый год еще плюсов, минусов, прав, налогов, высокого, прекрасного!.. целый год еще дремать перед кафедрой... это ужасно. …

Безбожно молодого человека держать взаперти и не позволять ему участвовать даже и в невинном удовольствии погребать покойную Академию и Беседу губителей Российского Слова».

Похоже, Пушкин-лицеист отчетливо видит фундамент, на котором вырастала та самая «штамповочная машина», невольной жертвой которой он сам стал два века спустя…

Смысл царскосельского «заточения» юного Пушкина с его лицейскими товарищами и смысл современного пребывания в стенах школ его нынешних ровесников один: «не позволять участвовать в удовольствиях». Школы в прошлом и настоящем были и есть – средство изоляции молодых людей, которое ограничивает возможность их вмешательства в общественную жизнь.

В этом, собственно, и есть то «высокое предназначение школы», обнаружения которого остерегается морософия.

Не важно, какое «содержание образования» вкладывается в то, что преподают с кафедры, и каких «стандартов образования» придерживаются преподающие. Суть в том, что результатов «дремлющие перед кафедрой» достигают вовсе не благодаря, а вопреки и «содержанию», и «стандартам».


О бедной философии замолвите слово…

Есть два детских вопроса, повергающих в замешательство родителей и учителей.

Первый. Откуда берутся дети?

Второй. Зачем нужна школа?

В ответ на первый принято что-то бормотать про «аиста и капусту».

В ответ на второй – про «подготовку к жизни».

Настойчивость детей в обоих случаях вознаграждается многообещающе-угрожающим:

– Подрастешь – узнаешь!

Любая попытка рассуждений о смысле школьного образования считается «философствованием», приравнивается к «злостному хулиганству» и влечет за собой административные меры, плавно переходящие в уголовное преследование.

Само по себе употребление слова «философия» у всех участников «образовательного процесса» вызывает оторопь, соединяющую в себе удивление, отвращение и страх…

«Философия»?

– Это что такое?

– Зачем?

– Ох, как бы чего не вышло…

Прежде всего важно понять, откуда в современной школе отвращение к философии? Почему школу так страшит любая попытка оглянуться на себя?

Современная государственная система образования в РФ практически полностью отождествляется с системой государственной власти. По сути своей школа воспринимается непосредственно приближенный к нам как орган государственной власти «на местах». Работники школы чувствуют себя «детскими начальниками», которые постоянно что-то должны «соблюдать» сами и «требовать» от других. А мы все (и родители, и дети) чувствуем себя подчиненными, которые всегда в чем-то виноваты перед этими начальниками.

Отношение к действующей системе образования практически ничем не отличаются от отношения к действующей системе власти. Любые рассуждения о природе и устройстве власти воспринимаются у нас как «подрывная деятельность». Точно так же и попытки рассуждений о природе и устройстве системы образования в «образовательных учреждениях» на прилегающей к ним территории квалифицируются как «экстремизм».

И «морософия», с некоторых пор воцарившаяся в РФ в качестве «руководящей и направляющей силы», как раз в школе почувствовалась острее всего. Высшими её проявлениями явились недавно принятые Минобрнауки «Федеральные государственные образовательные стандарты», и принимаемый в эти дни Госдумой новый «Закон об образовании в РФ».

Смысл этих документов сводится к тому, что можно назвать «административной касторкой», прописанной школе и что можно точно определить двумя известными словами из анекдота:

– Чтоб проняло!


Разберемся?

Мы живем в мире, где есть три типа школ, которые связаны с теми тремя стадиями, которые прошла цивилизация.

Первый – семейная «школа жизни», сложившаяся еще у первобытных племен. Эту школу проходят дочки, которых мамы берут на кухню – печь пироги и мыть посуду, и сыновья, которых папы берут на охоту или рыбалку.

Второй – общинная «школа-храм», которая появилась в аграрном мире. Туда детей отправляют за «разумным, добрым, вечным», сеятелями которого чувствуют себя «наставники-священнослужители», независимо от принадлежности к той или иной церкви.

Третий – государственная «школа-фабрика», родившаяся в мире индустриальном. Это учреждение особой «обрабатывающей отрасли» народного хозяйства, выпускающей «кадровые ресурсы».

Та реальная школа, в которой учились илиучитесь Вы, Ваши дети или Ваши внуки, неизбежно включает в себя элементы всех трех типов. И, независимо от того, нравится она Вам или не нравится, на хорошем она счету или на плохом в любом возможном «рейтинге», эта школа содержит в себе всё: и дом, и храм, и фабрику…

Единственное, чего нет в нашей (не воображаемой, а реальной) школе, – соответствия современности. Мы живем в постиндустриальном мире. Его еще называют «информационным» или «цифровым». Главное отличие этого мира от всех тех миров, в которых люди жили прежде, – скорость его обновлений.

В начале пути, пройденного человечеством, – в мире первобытных собирателей и охотников – знания казались раз и навсегда данными и обеспечивали физические возможности выживания.

Позже – в мире земледельцев и воинов – знания обновлялись по мере развития орудий труда и оружия, вместе с совершенствованием способов обработки земли и ведения войны – за тысячелетия.

Потом – в мире «заводов, газет, пароходов» – за десятилетия, вместе с обновлениями технологий, машин и сменой поколений управляющих ими людей.

Теперь – в мире высоких технологий – за считанные дни, вместе с автоматическими обновлениями наших компьютеров.

Мы не представляем себе тот мир, в котором будем жить буквально завтра. Соответственно, мы не понимаем, чему и как самим учиться и учить наших детей.

До нас только сейчас доходят слова  Овидия: «Tempora mutantur et nos mutantur in illis» — времена меняются и мы меняемся вместе с ними.

И мы начинаем понимать, что школы – любимые и ненавистные, хорошие и плохие, большие и маленькие – все! – нас уже не устраивают. Не устраивают потому, что они не успевают меняться в соответствии с переменами в нас самих и в окружающем нас мире.

Мы начинаем понимать, то чего не хочется и не «можется» принимать.

Но об этом и о том, что и как должно меняться в школе, – в следующий раз.