Антропология и русская идея. Прогноз

Борис Диденко. Антропологические аспекты русской идеи

 

Наверное, нет такой темы в российском, да и частично мировом, культурном, философском и вообще в «мировоззренческом» пространстве, ничто так не занимает мыслящих людей, как Русская Идея. В принципе, более известно ее другое название: это извечная проблема выбора между «добром» и «злом». Как известно, Россия, русский народ давно и безоговорочно выбрал сторону «униженного и оскорбленного». Всегда ли этот выбор и тем более действия «во имя Добра» соответствовали истинному значению этого понятия, это другой комплекс вопросов, но тем не менее сам этот ВЫБОР всегда был однозначен и предельно честен.

 

Духовный стержень русского народа — это безоговорочное осуждение насилия, обмана («неправды», «кривды»), тяга к «правде», посильная, в ряде случаев и — «максималистская», борьба за социальную справедливость. Другое дело, что борьба эта чаще всего имела негативные формы, да и приводила к прямо противоположным результатам, но всё это осознавалось народом лишь задним числом, и как выяснялось и продолжает выясняться, повинны в этом отрицательном эффекте не народные массы, а только верховные правители, и только они. Сами же русские люди всегда сражались с «открытым забралом» и только «за правду» — будь то «Царь и Отечество» или «светлое коммунистическое будущее».

АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РУССКОЙ ИДЕИ

РУССКАЯ ИДЕЯ КАК АНТИПОД АМЕРИКАНСКОЙ МЕЧТЫ
1.
Наверное, нет такой темы в российском, да и частично мировом, культурном, философском и вообще в «мировоззренческом» пространстве, ничто так не занимает мыслящих людей, как Русская Идея. В принципе, более известно ее другое название: это извечная проблема выбора между «добром» и «злом». Как известно, Россия, русский народ давно и безоговорочно выбрал сторону «униженного и оскорбленного». Всегда ли этот выбор и тем более действия «во имя Добра» соответствовали истинному значению этого понятия, это другой комплекс вопросов, но тем не менее сам этот ВЫБОР всегда был однозначен и предельно честен. Духовный стержень русского народа — это безоговорочное осуждение насилия, обмана («неправды», «кривды»), тяга к «правде», посильная, в ряде случаев и — «максималистская», борьба за социальную справедливость. Другое дело, что борьба эта чаще всего имела негативные формы, да и приводила к прямо противоположным результатам, но всё это осознавалось народом лишь задним числом, и как выяснялось и продолжает выясняться, повинны в этом отрицательном эффекте не народные массы, а только верховные правители, и только они. Сами же русские люди всегда сражались с «открытым забралом» и только «за правду» — будь то «Царь и Отечество» или «светлое коммунистическое будущее».

Сейчас существует несколько версий русской истории. Одна — традиционная — точка зрения такова: неизвестное происхождение восточных славян (откуда-то с Балкан их якобы выгнали некие «волохи», т.е. волосатые, нестриженые римляне), относительно позднее появление их на исторической арене (конец 1-го тысячелетия до новой эры), принятие или навязывание «выдыхающегося», умирающего византийского варианта христианства, удельная междоусобная борьба, как следствие неспособности к государственному строительству, призвание для этой цели «варяжских прорабов», затем последовало татаро-монгольское иго, через века — тяжелый, кровавый выход из-под него, и дальнейшее завершение исторического процесса — уже менее спорное — событиями Новой и Новейшей истории до наших дней.

Вторая — ныне весьма популярная — версия отрицает подлинность ранних событий истории. Точнее весь традиционный, хорошо описанный ранний средневековый мир всей Европы и сопредельных стран оказался под большим-большим вопросом. Причем, засомневались уже давно. Вначале (правда, в конце жизни) Ньютон обратил внимание на явные исторические «плюхи» в библии, но его объявили выжившим из ума старцем, впавшим в старческий маразм, работы эти при жизни автора не публиковались. В начале века российский террорист-бомбист Николай Морозов, отбывая 25-летний срок в Шлиссельбургской крепости, выдвигает серьёзные и обоснованные претензии к описанию ряда исторических событий. «Тёмные века» первого тысячелетия от Р.Х. объявляются им несуществующими. История искусственно или же ошибочно удлинена примерно на 1000 лет. Но Морозову вменили в вину то, что это он якобы от нечего делать ему вытворил, от скуки одиночной камеры, и заодно решил отомстить всему не тюремному миру: «Вы лишили меня моего мира, так получайте: вашего мира тоже не было!». Книги Морозова в свет вышли, но сама его концепция укорочения истории специалистами признавалась занимательным вздором, неким курьёзом с явным передёргиванием исторических фактов. 
В наше время математики из МГУ А.Фоменко и Г.Носовский подвергли все стародавние исторические события компьютерной обработке, в результате чего и выяснилось, что хронология тех «седых времён деяний» действительно весьма и весьма сомнительна. Часть событий оказалась т.н. «фантомами», повторами реальных событий, но неправомерно приписываемыми другим, фантастическим историческим персонажам. В таком ракурсе была пересмотрена вся история Европы, в том числе и России. Была создана новая глобальная хронология. Русь, на компьютерную поверку, оказалась огромной единой и неделимой Империей. Никакого, оказывается, монгольского ига не было (а «монгол» — это так себе: искаженное слово «мегалион», попросту «огромный»), а была Орда — общероссийское войско (можно было бы «для порядку» добавить, что «order» означает «порядок»).

В общем, всё было «сметено могучим ураганом» компьютерной обработки данных. Вполне или не совсем корректно это было сделано — это есть отдельный, и лишь уточняющий вопрос, но вот то, что существующую «классическую» историческую версию (составленную некими Петавиусом и Берггольцем, да и то лишь в XVI веке) пересмотреть необходимо — стало теперь очевиднейшим фактом и насущнейшим требованием времени. Вопрос этот, как говорится, теперь поставлен ребром. Многие исторические «факты» настолько противоречат реальности, несоответствия настолько вопиющи, что приходится только удивляться: куда это смотрели историки, о чём они думали и думали ли вообще? А о них, об этих фактах, кстати, очень много писалось и говорилось раньше, но в основном — в научно-популярных изданиях. Касательно России: куда, например, делись все те «тьмы и тьмы» татаро-монгольских завоевателей? Т.н. «казанские татары», скорее всего, являются потомками половцев или волжских «булгар», их название у соседей с незапамятных времён (у башкир, чувашей) — «бигер». Почему на Куликовом Поле нет ни одного «ископаемого» предмета, говорившего бы о страшной битве, якобы происходившей там в 1480 году? И т.д. и т.п.

Есть еще и третья «русская гипотеза» — максималистская. Русские являются чуть ли не первым народом на Земле, знаменитыми гипербореями, десятки тысяч лет тому назад пробиравшихся по руслам рек на север. Они и есть те самые первые арийцы, скорее всего, космического происхождения, некогда создавшие арийскую империю, именно они разнесли цивилизацию по всей планете и т.д. В общем, атланты им в подмётки не годятся. Эту концепцию мы исключаем из рассмотрения и оставляем всю имеющуюся кипу технической документации и прочих оправдательных документов на совести ее (кипы) создателей. 
2.
Но вот странная, удивительная и очень, как это будет показано, важная вещь. Какой бы из названных концепций освещения исторических событий ни придерживаться (хотя бы и третьей), есть один инвариант, относящийся к русскому народу, который остаётся неизменным при любых перипетиях в трактовках и интерпретациях исторических событий на Руси. Он как бы проходит мимо сознания и добросовестных описателей исторических событий, и возможных их фальсификаторов, и даже — явных выдумщиков, мощная фантазия которых, вероятнее всего, обусловлена и усилена параноидным синдромом, наверняка, дополненным симптоматикой клинической выраженности. 
Этот инвариант к тому же присутствует во всех общественных институтах и движениях, имеющих хоть какое-то отношение к национально-патриотической патетике: как официальных, типа православного христианства, так и групп с самой что ни на есть расистской идеологией, вплоть до самых крайних, «изгойных тусовок» (типа «баркашовцев», «штурмовиков», «памятников» и т.п.), постоянно, но как-то незлобливо и рутинно, ругаемых официальной властью и потому небезосновательно подозреваемых широкой общественностью в давнишнем тайном сотрудничестве с этими ярыми, теперь засевшими в Кремле, врагами Отечества.

Как хорошо известно, поднять русский народ на борьбу с явной «кривдой» очень и очень тяжело. Нужно сначала довести его до отчаяния, до крайнего, безысходного состояния. Русский солдат считается лучшим в Европе, но это справедливо лишь в отношении оборонительных или «хорошо» идеологически выдержанных мотивов войн (освобождение славян, воссоединение с братскими народами и т.п.). Наёмник из русского человека — это нонсенс. Когда-то, в екатерининские, что ли, времена просила не то Европа, не то Америка продать за большие деньги хотя бы полк русских «чудо-богатырей» для поддержки своих захватнических целей, но это посчиталось нелепостью даже нашими верховными венценосцами. Отсюда, кстати, «автоматом» следует вывод об абсурдности попыток создания контрактной, считай, наёмной армии в России!

Так что же мешает русскому человеку становиться Рэмбо или сбиваться в «великолепные семёрки»? И что толкает его в бездонные пропасти борьбы за счастье человечества? И что это еще за инвариант такой, слово какое-то не русское?
3.
Ни на историческом, ни социологическом. ни психологическом уровне, ни философском, ни теософском уровнях этот вопрос ответа не имеет. Русская Идея объясняется лишь на антропологическом, т.е. базисном уровне. В каком-то плане этот уровень, естественно, является, как и положено базису, основой расистских, националистических идей, подпиткой этой «надстройки». Но что поделать — «истина дороже».

Почти все свои войны, во всяком случае самые страшные, Россия выигрывала лишь после длительного периода военных неудач и отступлений в глубь страны. Завоевательные войны велись с трудом. Общее лишь то, что всегда это сопровождалось, как принято говорить, большой кровью. Жертвы всегда были огромными. И эта «инерция», тяжёлый подъём на войны сопровождает всю историю России. Именно в этом, и ни в чём другом, коренится главная причина всех знаменитых отступлений — следствий хронической неготовности к войнам, «неохоте» к ним, а также — поражений в объективно «незначительных», периферийных войнах (Крымская война, Русско-японская, да и вот — недавняя чеченская бойня — то же самое). Дополнительное обстоятельство того же плана — нежелание добивать отогнанного противника окончательно (недобитие «на месте» Наполеона, невзятие в 1888 г. «голыми руками» Стамбула). и то, что Россия всё же заняла, в конце концов, такую огромную территорию, если взглянуть на это «завоевание» предельно объективно, нужно будет признать его необходимым следствием именно преимущественно оборонительной государственной политики, и консолидации с «побежденными» народами. Таким образом, получается, что «лучшая оборона — всё же оборона», а отнюдь — не нападение.

Если провести аналогию с животным царством, то где можно найти нечто подобное? Ответ однозначен: только среди нехищных животных, типа буйволов, слонов, строящих свою стратегию на обороне, и в безысходных случаях, типа загнанности в угол или обороны потомства, проявляющих недоступную хищным животным агрессивность и отчаянную самоотверженность. Достаточно вспомнить разъярённых быков на корриде. 
Далее. Никогда не было в достоверно обозримое историческое время проявлений сепаратизма в России. Бестолковая попытка Новгорода выйти из под власти Москва при Иване Грозном смотрится как недоразумение. Да и где теперь на карте искать тот Новгород? Никто и никогда из первопроходцев земли русской — Ермак, Дежнёв. Хабаров и прочие несть им числа — даже не делали попыток «застолбить за собой» новооткрытые земли, выйти «из-под руки Москвы». Да и «инородческие» этносы, пусть и с лёгким ворчаньем, терпели Белого Царя. Для такой огромной территории, какой является Россия, подобный феномен отсутствия «центробежного разбегания» попросту невероятен. Но даже перестроечное расчленение СССР, и то шло с большим трудом. Сепаратизм всячески провоцировался и навязывался. Самая в то время «самостийно» настроенная Прибалтика целиком и полностью, даже с преогромной радостью, согласна была бы довольствоваться всего лишь экономической независимостью, «территориальным хозрасчётом», как в то время это именовалось. Свободная экономическая зона — и всё! Но прибалтов, как и других позднейших «независимых», вытолкали взашей нанятые Западом продажные кремлёвские вышибалы, пропахшие водкой, коньяком и чесноком. 
Все эти факты тоже являются проявлением нехищности, стадности, как вероятного отзвука существования в прошлом необычайной, бесспорной для соседних народов, объединительной силы России. Ибо лишь Россия в мировом «имперском строительстве» занимает особое место. Расширив свою территорию до 1/6 части земной суши, она не уничтожила окрестных «инородцев», а равноправно включила их в свою империю. Более того, по словам В.О.Ключевского «Из всех наций, находящихся под русским владычеством, сама Россия самая наименее счастливая и независимая». Вот тебе, бабушка, и «владычество»! И как бы справедливо ни критиковать порядки как царизма, так и советского периода Российской Империи, нельзя не признать, что русский народ оказался для малочисленных народов спасительным, «консервирующим маринадом», а не западной смертельно разъедающей кислотой. Другими словами, будь на месте русских немцы, англичане или американцы, то всех бы этих лиц «кавказских», «прибалтийских» и «среднеазиатских» национальностей и в помине не было, ибо уже их прапрадеды давно бы раскуривали «трубку мира» в Верхней Тундре Предков с могиканами, тасманийцами и прочими истребленными народами. А так, пусть и с «русским душком» стали соседи русских, но зато живы и здоровы! 
Конечно же, это вовсе не заслуга правителей России (почти всегда — инородных, преимущественно прозападных, часто и языка-то русского не знавших, брезговавших им!), а лишь опосредованный результат нехищного менталитета русского народа, видевшего в своих соседях людей, а не досадную помеху для своего «гешефтного бизнеса». 
Нехищность, стадность...

Оказывается, что аналогии и сравнения эти далеко не случайны. Упомянутый ранее «инвариант» есть не что иное, как ОБЕСХИЩЕННОСТЬ русского народа. Здесь потребуется некоторое разъяснение, ибо это далеко не метафора... 
4.
Сейчас уже вроде бы ни для кого не секрет, что человечество весьма неоднородно, в нём представлены существа с диаметрально противоположными жизненными мотивациями и поведенческими установками. Еще Ницше заметил и выявил в человечестве «стадо» и его «хищных» вожаков. И вообще эпитет «хищный» достаточно распространен. Именно как о хищных зверях люди говорят о преступниках, неправедных стяжателях, вообще, о лицах, которые отличаются действительно каким-то именно хищным поведением по отношению к другим людям. 
Ныне это наблюдение получило научное подтверждение: в человечестве действительно сосуществуют и противоборствуют субъекты, имеющие принципиально несовместимые психофизиологические генотипы. Разные авторы называют их по-разному: «пассионарии» и «гармоники», «властители» и «гармонители», «манипуляторы» и «актуализаторы», «некрофилы» и «биофилы» и т.п. Терминология здесь еще не устоялась, но это не меняет сути дела. Так чем же можно объяснить эти бесспорно существующие различия? Автор в этом вопросе занимает, можно сказать, радикальную позицию. 
Уже много лет я разрабатываю концепцию видовых различий в человечестве. Оказывается, что человечество в действительности не является единым видом, но — семейством, состоящим из четырех видов, два из которых являются хищными, причем с ориентацией на других людей. Хищные виды — это суперанималы (сверхживотные), в народе их называют нелюдями, и суггесторы (псевдолюди) — агрессивные, коварные приспособленцы, проходимцы, одним словом, мерзавцы, но, вообще-то, в просторечии они имеют широчайший спектр негативных определений. И те и другие лишены «морального сознания», нравственности, т.е. того, что именуется совестью. Они-то и привносят в мир бесчеловечную жестокость, бесчестность и бессовестность во взаимоотношениях людей, сексуальную извращенность. Таким образом история человечества — это действительно борьба добра и зла, но наиболее точно это — борьба — хищных и нехищных — человеческих видов. 
Базируется эта концепция на антропологическом учении Бориса Федоровича Поршнева (1905-1972). Этому великому русскому ученому удалось совершить казавшееся уже невозможным, перед загадкой происхождения человека ученый мир давно опустил руки. Соратник Ч.Дарвина Т.Гексли назвал проблему происхождения человека «важнейшим вопросом всех вопросов». Поршнев создал науку палеопсихологию — объединил весь комплекс разрозненных знаний о человеке (от палеоантропологии до патопсихологии и социологии) и выдвинул наиболее правдоподобную на сегодняшний день версию происхождения человека (гипотезу антропогенеза). Свет, как и всегда, идет из России. 
Суть концепции антропогенеза, созданной Поршневым, состоит в том, что предтечи человека (палеоантроповые гоминиды, или троглодиты), во времена последнего ледникового периода, попав в экстремальные экологические условия, расщепились на два подвида на почве возникновения редчайшего среди млекопитающих феномена — «адельфофагии», что переводится как «поедание собратьев». Произошел переход части популяции — «кормимых» — к хищному поведению по отношению к представителям другой части популяции — «кормильцев». Пра-человек из поедаемой, пассивной группы «кормильцев» приобрел рассудок от страха быть убитым и съеденным существом внешне очень похожим. 
«Я могу быть убитым таким же существом как и Я!» От этой жуткой «первомысли» предок человека как бы «сошел с ума», стал невротиком. Именно это потрясение и стало первым проблеском, точнее, детонатором гоминизации животного, появления у него само-осознания, т.е. способности посмотреть на себя со стороны, вырваться из рамок конкретно-предметного интеллекта животных. Человек «овладел собой как предметом». Это — прогнозирование вероятных событий и само-осознание. Т.е. всё то, на чём и зиждется человеческий рассудок. Начался бурный, лавинообразный процесс становления второй сигнальной системы, полностью перестроившей высшую нервную деятельность этого удивительного примата, взорвавшей всю его видовую судьбу, ставшую небезызвестной нам историей человечества. Одновременно при этом, можно сказать, рождении рассудка произошел и неизбежный импринтинг, запечатление убийства себе подобных. На долгие века убийство себе подобных представляется человеку естественным. В этом плане «импринтинг человекоубийства» представляется как высочайшая трагическая плата человека за приобретение им рассудка. 
Этот способ выживания (адельфофагия), по которому пошли предки людей, палеоантроповые гоминиды, хотя и привел их к оразумлению, но «заодно» трансформировался в социальные формы чудовищного подавления личности, или хищного диктата. Хищный диктат — это навязывание своей воли правящим (хищным) меньшинством всему обществу. Это и юридические формы власти, и всевозможные проявления манипулирования общественным сознанием, вплоть до регламентации образа жизни, мышления, морально-этических норм. Хищный диктат и стал для человечества стержневым, определяющим все остальные аспекты человеческого бытия. Прямое влияние хищного диктата на исторические формы жизни людей и его дальнейшая эволюция, в результате приспособления к этим меняющимся условиям — такова «постоянно действующая» первопричина существования социального зла и насилия в мире. 
5
Значимость поршневского палеопсихологического открытия состоит еще и в том, что выводы его теории полностью применимы и к современности, они позволяют объяснить истинные причины существования социального зла в жизни людей. Из этой концепции антропогенеза с очевидностью следует основополагающий вывод о моральной (видовой) неоднородности человечества, по своему поведению (вернее, по его мотивам) разделяющегося на стадных, правильнее будет говорить, общественных людей, и хищников, точнее, это хищные гоминиды. Этих последних нельзя называть людьми в этическом смысле этого понятия. Они, по определению Гегеля, «морально невменяемы», а если что и отличает людей от животных, так это — нравственность, понятие к животному миру неприменимое. Или, как говорил Конфуций, «для человека существуют понятия хорошо и плохо, а для животного — нет». Вообще понятие добра-зла является стержневым, краеугольным для человеческой цивилизации, но вот как-то всё побоку общественного сознания проходят все попытки классифицировать человечество по этическим признакам, «рикошетят от ноосферы». Результаты этого — налицо. 
Но всё же такие классификации есть, хотя и не пользуются особой популярностью, выстроены они с учетом именно этических аспектов личности. Таковы, в частности, «школьные типы», выявленные российским врачом, педагогом П.Ф.Лесгафтом в его многолетних наблюдениях при изучении детского поведения. Честолюбивый тип, лицемерный, добродушный. При негативном воспитании возникают типы злостно-забитый, мягко-забитый, угнетенный. Так вот, все они, за исключением добродушного и угнетенного типов не имеют нравственных параметров. Справедливость, совесть — для них пустые звуки. Лесгафт проводил свои исследования в течение десятилетий и имел, таким образом, возможность проследить судьбу многих своих учеников. Он отмечал, что выросши, такие тщеславные и лицемерные детишки нравственности в себе никак не добавляют. «Утром, убив своих родителей, они уснут вечером сном праведника». 
Еще раньше Шопенгауэр говорил о существовании трёх врожденных «пружин» человеческих поступков, действий: злобность, эгоизм, сострадание. Если Гегель говорил об индивидах «морально-невменяемых», то Шопенгауэр определил их, как «лишенных морального сознания».Эту его работу научное сообщество не признало заслуживающей внимания. Тем не менее люди постоянно употребляют термин «хищник», «хищный» по отношению к неприглядным человеческим поступкам. 
Современные хищные гоминиды — это суперанималы (сверхживотные), потомки тех самых первоубийц, инициаторов адельфофагии, и, суггесторы (псевдолюди), подражающие суперанималам подлецы, приспосабливающиеся, шестерящие вокруг них, но всегда потенциально готовые при удобном случае «сдать или продать хозяина». Именно их имел в виду Торстейн Веблен, когда говорил, что «хищническая позиция включает в себя две психологические черты: злобность и коварство». Правильнее, наверное, было бы применительно к человеческим хищникам, говорить не психологии, а о зоопсихологии. Достаточно иллюстративно сравнение человечества с семейством Псовых. Примерно такие же взаимоотношения могут сложиться между волками, шакалами и собаками разнообразнейших пород — этих последних абсолютное большинство. Волка от овчарки и отличить-то внешне бывает трудно, но главное различие между ними состоит в том, что такой «серый братец» способен запросто и с превеликим удовольствием сожрать свою «дальнюю родственницу».

Человеческих хищников можно идентифицировать и выявлять уже в детстве, что убедительно продемонстрировал упоминавшийся П.Ф.Лесгафт. Многие детишки уже в три года демонстрируют альтруизм, например, защищают слабых. Но «тщеславный тип», «лицемерный», «злостно-забитый» — детишки этих типов не имеют и не будут никогда иметь нравственности — таков вердикт учёного в их отношении. Это и есть подрастающие на горе людям суперанималы и суггесторы. Суггесторов будет точнее всего считать специфическими паразитами, они полностью подпадают в своем поведение под определение Лейкарта: «являются паразитами в отношении более крупных и сильных организмов, а в отношении равных себе и слабейших они ведут себя как настоящие хищники». Представители всех «элит» обществ ведут себя именно так.

Поэтому столь несхожие существа, какими являются хищные гоминиды и нехищные люди — диффузный вид и неоантропы — (у Лесгафта это — «добродушный» и «угнетенный» типы), имеющие различные генотипы, ответственные за диаметрально противоположные поведенческие установки, не могут обладать в то же время хоть как-то совпадающими нравственными параметрами. Отсюда-то и возникает всечеловеческая трагедия — извечная борьба «добра и зла». Усугубляется положение еще и тем, что часть нехищных людей, из числа обладающих слабо развитым нравственным чувством или попавших в неблагоприятные социальные условия, поддаются влиянию хищности, охищняются, и чаще всего становятся пешками в чужой страшной игре. Именно такова судьба у большинства беспризорников. Так же, бывает, дичают брошенные домашние собаки. 
6
Вот в таком прискорбном, но истинном свете предстает межвидовая борьба в человеческой истории. В различные времена и эпохи ее называли по-разному. Это — и борьба «добра и зла», и «Бога и дьявола», и сил «света и тьмы». На самом же деле всё это лишь разные, но все по-детски наивные, названия смертельного противоборства безнравственной, морально невменяемой кучки хищных паразитов и всего остального — нехищного — человечества.

Самое же страшное в этом извечном противостоянии то, что никакое примирение здесь невозможно. Образумить человеческих хищников нельзя — они действительно невменяемы. В лучшем случае их можно держать в «ежовых рукавицах», но для этого потребовались бы согласованные совместные усилия всего человеческого сообщества, а это пока что является лишь несбыточной мечтой. Поэтому людям нужно быть готовыми к самому худшему варианту развития событий. Хищные гоминиды считают собственную моральную ущербность некой позитивной «силой», как это следует из манифестов их «духовных» лидеров. Вот что пишет академик Н.Амосов в статье «Мое мировоззрение» («Вопросы философии», № 6, 1992). «Человек есть стадное животное с развитым разумом, способным к творчеству. За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу — ее сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуатирующие слабых.»

Именно в этом русле эксплуатации, всяческого подавления «слабых людей, стоящих за справедливость», и развиваются все события в истории человечества. Но хотелось бы спросить у этого высокоумного ученого, несомненного представителя «сильного, прогрессивного» меньшинства в нашем хилом стаде: в чём именно состоит их сила, помимо заведомого отсутствия совести, сострадания к ближнему и чувства справедливости? И второй вопрос: как это в популяции стадных животных могут вдруг появляться особи, напрочь лишенные стадного чувства — кто они в таком случае, если не специфические выродки?

Существует иллюстративное и очень символичное и поучительное в этом плане этологическое наблюдение К.Лоренца за рыбами — речными гольянами. Если у одной рыбы удалить передний мозг, отвечающий за все реакции стайного поведения, то такой гольян ест и плавает, как нормальный. Единственный отличающий его поведенческий признак состоит в том, что ему совершенно безразлично, если никто из товарищей не следует за ним, когда он выплывает из стаи. «Гольяну без переднего мозга это совершенно безразлично; если он видел корм или по какой-то другой причине хотел куда-то, он решительно плыл туда — и, представьте себе, вся стая плыла следом. Искалеченное животное как раз из-за своего дефекта стало несомненным лидером». Вот такой печальный факт, граждане; и у людей то же самое — нравственные калеки правят миром. Наука уже способна подтвердить это.

Метод позитронной эмиссионной томографии (ПЭТ) коры головного мозга позволяет получать изображение функционально активных структур головного мозга. У агрессивных индивидов, в частности, при отсутствии каких-то специфических изъянов ПЭТ показала «значительные нарушения церебральной функции». Церебральная дисфункция способствовала возникновению вспышек насилия. Еще ранее Лурия выдвинул теорию дефицита префронтальных отделов лобных долей коры головного мозга. Он выявил сходство антисоциального поведения малолетних преступников с поведением лабораторных животных с повреждениями лобной части коры головного мозга. Но понятно, что подобных исследований недостаточно, имеющиеся видовые различия более тонкие, и одновременно — более значимы.

Читать полностью: Борис Диденко. Антропологические аспекты русской идеи