сговор кемалистов и большевиков приведший к трагедии Армении

В Письме от 26 апреля 1920г. Мустафа Кемаль не только гарантировал большевикам «советизацию Азербайджана», не только обещал «войну против империалистической Армении», но также уделил особое место идеологическому аспекту. От имени только что сформированного правительства он писал: «Мы принимаем на себя обязательство соединить всю нашу работу и все наши военные операци с российскими большевиками, имеющими целью борьбу с империалистическими правительствами и освобождение всех угнетенных».

В условиях реальной угрозы скорого (уже) установления большевистско-кемалистского контроля над стратегическим регионом, в атмосфере вероятной оккупации всего пространства между Черным и Каспийским морями, а также Туркестана британский министр иностранных дел Джордж Керзон выступил весной 1920г. в кабинете министров со следующим заявлением: «Если контроль над Каспием будет утрачен, мы вскоре обнаружим, что вся наша Восточная империя зашаталась». 
После Первой мировой войны, в период не только политического, но и экономического передела мира, французский экономист и политик Анри Беранже отметил: «Кто владеет нефтью, будет владеть миром, потому что благодаря мазуту он будет господствовать на море, благодаря авиационному бензину – в воздухе, благодаря автомобильному бензину и осветительному керосину – на суше. И в дополнение он будет править своими собратьями в экономическом отношении, обладая фантастическим богатством, которое он извлечет из нефти – этого удивительного вещества, за которым охотятся больше, чем за золотом, и которое гораздо ценнее, чем само золото».
Исключительное значение восточно-закавказского района (каспийского шельфа в целом), являвшегося в тот период богатейшим в Старом свете регионом добычи нефти, особенно явственно высвечивалось на фоне нежелания США, крупнейшей нефтедобывающей страны мира, с кем бы то ни было делиться собственным топливом.
Таким образом, младотурецкий проект «Азербайджан» превратился в яблоко раздора между, с одной стороны, обретающим все более зримые контуры большевистско-кемалистским союзом, а с другой - странами Антанты (прежде всего Англии). Яблоко это пахло нефтью.

Уже на следующий день после обращения Кемаля к большевистскому руководству Азербайджанская Республика (АДР) была советизирована. Это обстоятельство часто представляется на фоне «подготовительной деятельности» нового («анатолийского») турецкого правительства, оказавшего поддержку (в том числе и посредством работы с местным тюркским населением) Волжско-Каспийской военной флотилии и частям XI Красной Армии, занявшим уже в конце апреля все западное побережье Каспийского моря вплоть до персидской границы. 
Между тем при рассмотрении этого вопроса нужно исходить из того, что к весне 1920г. на территории АДР и примыкающих восточно-армянских районов внезапно появился Киллигиль Нури паша – не только фактический создатель азербайджанской государственности, но еще и персона, которая по Мудросскому перемирию обязана была покинуть (и покинула) регион. Возвращение столь знаковой фигуры являлось авантюрой рисковой, особенно в аспекте международных позиций мусаватистского правительства. Напомним, что в ноябре 1918г. британский генерал Томсон лично выдворял его из республики. Неожиданное появление Нури в Южном и Восточном Закавказье едва ли могло состояться без наличия серьезных гарантий и договоренностей.
Вопрос в том, что к 1920г. большевистское правительство, хотя и после некоторых колебаний, приняло в итоге решение – а почему бы нет – «работать также с Энвером», который в качестве вспомогательного фактора вполне мог приумножить усилия, направленные на советизацию нефтеносного региона, да и всего Закавказья в целом. В результате принятия этого решения один из бывших младотурецких лидеров (кстати, намеревавшийся с большевистской помощью собрать «войско Ислама» и пойти на Кемаля) перебрался в Москву, где ему была даже предоставлена работа в «Обществе Единства Революции с Исламом» и весьма солидная сумма в 400 000 немецких марок – для оплаты политической активности и на личные нужды. 

Обращает на себя внимание и тот факт, что в 1920г. вместе с Энвером в Россию перебрался и другой член младотурецкого триумвирата, Джемаль. Есть основания полагать, что именно бывшие руководители Османской империи и направили Нури в Закавказье (напомним, что последний приходился Энверу сводным братом). Показательно, что практически тогда же в регионе появился и дядя Энвера – бывший губернатор вилайета Багдад, бывший командующий армией «Восток» османский генерал-майор Халил паша Кут. 
Как известно, мусаватистское правительство и до того вело военные действия против Армении и отдельных армянонаселенных районов (армейские части командира Гянджинского гарнизона принца Фейзулы Каджара, генералов Мехмандарова и Шихлинского и др.), но лишь вторичное появление в регионе столь одиозной, с точки зрения западных политиков, фигуры, как Нури паша, и стало тем знаковым событием, которое позволяет констатировать факт наличия принципиально новых тенденций. 
Пантюркисты Нури и Халил традиционно придерживались антирусских позиций, причем эти подходы были спроецированы и на Советскую Россию. Тем не менее они вынуждены были внести в свои действия коррективы с учетом известного намерения бывших лидеров младотурецкого правительства сблизиться с большевиками. В борьбе против Кемаля и его новых сподвижников Энвер паша определенно пытался сыграть «на опережение». 
Еще до начала Кемалем войны против «империалистической Армении» Нури и Халил уже вторглись в Нагорный Карабах, учинили мартовскую резню армянского населения города Шуши. Есть опосредованные указания на то, что благодаря усилиям действующих на землях агонизирующей АДР «энверовских сил», а также позиции, занятой военным ведомством, апрельское продвижение XI Красной Армии на Баку не встретило серьезного сопротивления со стороны тюркского большинства.

Следует признать, что Красная Армия достаточно легко продвигалась к нефтяным вышкам Баку. Примечательно, что военный министр АДР Самед Мехмандаров сдал свои полномочия (28 апреля) вполне миролюбиво, причем уже в августе он переехал в советскую Москву, где поступил в распоряжение Всероссийского Главного штаба, затем – Артиллерийской уставной комиссии. Его заместитель в мусаватистском правительстве генерал Али Ага Шихлинский был назначен помощником наркома по военным и морским делам Советского Азербайджана. 
Вот как он сам вспоминает это назначение: «15-18 января министр иностранных дел хан Хойский получил телеграмму от Чичерина с предложением поддержать Советскую Россию против белогвардейцев. <…> Мусаватское правительство всячески оттягивало время и срывало переговоры с Советской Россией. В последних числах апреля части XI-й Красной Армии пришли на помощь восставшим <…> Большинство мусаватских министров бежало из Баку. 29 апреля ко мне пришел вновь назначенный народный комиссар по военным и морским делам Азербайджанской Советской Социалистической Республики и предложил принять должность его заместителя. Я согласился».
Есть и другие свидетельства, указывающие на наличие определенных договоренностей между некоторыми представителями высшего офицерского состава и появившимися в пределах республики (и примыкающих районов Армении) людьми Энвера. Помимо прочего, нельзя игнорировать и личностный аспект: например, тот же Шихлинский в свое время находился в подчинении Нури, служил в составе его Кавказской Исламской армии, занявшей в сентябре 1918г. Баку и учинившей в городе резню армян. 
В отличие от руководителей военного ведомства АДР, большинство министров и других членов правительства бежало. Известно письмо одного из ведущих парламентариев Хасанбека Агаева на имя Энвер паши, в котором он высказывает «недоумение» в связи с установлением советской власти в Баку: «Весной 1920г. среди азербайджанских тюрков велась энергичная пропаганда о том, что будто на основании состоявшегося между Вами и Советским правительством соглашения армии договорившихся сторон, соединившись в Анатолии, поведут войну против Антанты за освобождение мусульманского мира и, в частности, Турции <...> В этих слухах самым основным и важным мне представляется следующее: русская армия проследует через Азербайджан, не заходя в Баку, по направлению Карабах – Армения в Анатолию <...> В начале апреля 1920г. Советское правительство стало подвигать свою армию к северной границе Азербайджана. На ноту Министерства иностранных дел <...> Азербайджанского правительства о причинах, побуждающих советское правительство направлять столь многочисленную армию к нашим границам, от Чичерина так и не было получено ответа. 27 апреля 1920г. вечером русская армия была уже в 15 км от Баку. А как только ее части вступили в город, то были встречены приветственными словами Халил паши и доктора Фуада, называвшими красных “нашими союзниками” и удерживавшими население от всякого сопротивления. Таким образом, 27 апреля в 1-2 часа ночи власть фактически перешла в руки большевиков».

Это письмо (опубликованное в издаваемом в тридцатые годы в Париже журнале «Кавказ») проливает свет на некоторые важные детали и даже вполне гармонично вписывается в контекст сценария «на опережение». Виднейший армянский идеолог и полководец Гарегин Нжде в написанном 26 февраля 1954г. в тюремной камере письме на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР К.Ворошилова также упоминает об особой роли энверовского окружения. Причем в плане рассматриваемого нами вопроса сообщения Нжде представляют исключительную ценность: в начале двадцатых годов он лично отражал натиск турецких воинских частей. 
«Благодаря махинациям приглашенных в Азербайджан турецких эмиссаров Энвера паши, Халил бея и других командование XI Красной Армии объявило Зангезур территорией Азербайджана. Это и послужило поводом для разногласий между командованием XI Армии и населением Зангезура, которое не могло примириться с потерей своей территории, которая тысячелетиями исторически и этнически принадлежала Армении <...> В те дни, когда Красная Армия заняла Баку, “95% азербайджанских сил были посланы в Зангезур в качестве наемников”. Этот исторический факт подтверждает и председатель парламента Азербайджана Агаев в своем письме к Энвер паше, напечатанном в зарубежном журнале “Прометей”». 

Существует еще целый ряд косвенных указаний на то, что в процессе установления большевистского контроля в Азербайджане сторонники Энвера и лично он опередили Мустафу Кемаля, хотя сам вопрос требует более детального рассмотрения.

Послание же последнего «в канун советизации» – совпадение. Впрочем, исторически вполне обоснованное: будущий президент республики прекрасно был осведомлен относительно контактов своего злейшего врага с Советами и, обещая скорую советизацию Азербайджана, сам пытался сыграть на опережение.
В связи со сложным положением дел на Северном Кавказе и в бассейне Черного моря апрельское письмо Кемаля шло в Москву более месяца и было доставлено лишь 1 июня 1920г. Иное дело, что советское руководство именно с ним связывало все свои ближайшие перспективы, в том числе и относительно установления дипломатических отношений. Уже на следующий день нарком иностранных дел Г.Чичерин отправил с турецкими офицерами Ибрагим беем и Хулуси беем ответное послание с предложением создать дипломатические и консульские представительства. 2 июня 1920г. и считается официальной датой установления дипломатических отношений между Россией и Турцией.

Лето 1920г. – период, когда провозглашенные либо провозглашаемые на обломках, соответственно, Российской и Османской империй большевистская Россия и кемалистская Турция обрекались «жить и бороться вместе». Поэтому неудивительно, что к тому времени
младотурецкий проект «Азербайджан» «общими усилиями» трансформировался в свою социалистическую ипостась, тем самым был спасен и провозглашен «советским». Установление дипломатических отношений стало логическим результатом всех предшествующих процессов.

С установлением советской власти в Азербайджане это сотрудничество приобрело более подчеркнутые формы. Показателен тот факт, что резиденция полномочного представителя РСФСР в Турции находилась тогда не в Ангоре (Анкаре), а в Баку. Впоследствии советская историография «аргументировала» это тем, что назначенный 2 июля 1920г. советским полпредом Шалва Элиава был не совсем здоров и ему легче было работать в Азербайджане, нежели в Турции. 

Тогда же Россия согласилась принять на себя предложенные Кемалем обязанности посредника при определении политического статуса закавказских земель и вычерчивания новых государственных границ региона. Это крайне важный нюанс, так как в тот сложный период пролетарская Россия и буржуазная Армения официально пребывали в состоянии войны – этим обстоятельством и воспользовалось новое турецкое («анатолийское») руководство.
19 июля 1920г. в Москву прибыла турецкая правительственная делегация во главе с министром иностранных дел Бекиром Сами. В числе обсуждаемых вопросов – политический статус «земель Закавказья», возможность начертания общей границы между кемалистской Турцией и Советским Азербайджаном, а также передача последнему некоторых территорий «буржуазной Армении». Перечисленные инициативы и нашли отражение в последующем определении статуса сразу трех восточно-армянских исторических краев – Нахиджевана, Зангезура и Карабаха – в качестве «спорных». 
10 августа 1920г. в Москве было подписано «Соглашение о мире между Республикой Армения и РСФСР», которым «военные действия между войсками РСФСР и Республики Армения» объявлялись прекращенными. Документ определил районы дислокации армейских подразделений двух государств. В частности, «войсками РСФСР занимаются спорные области: Карабах, Зангезур и Нахичевань, за исключением полосы, определенной настоящим соглашением для расположения войск Республики Армения».
В том же Соглашении читаем: «Занятие советскими войсками спорных территорий не предрешает вопрос о правах на эти территории Республики Армения или Азербайджанской Социалистической Советской Республики. Этим временным занятием РСФСР имеет в виду создать благоприятные условия для мирного разрешения территориальных споров между Арменией и Азербайджаном на тех основах, которые будут установлены мирным договором, имеющим быть заключенным между РСФСР и Республикой Армения в скорейшем будущем».
Положение Армении в тот период было удручающим. Политическая элита республики пыталась маневрировать между большевиками и западными державами: с одной стороны, осознавалась – особенно после Мировой войны и резни миллиона армян – невозможность сотрудничества с Турцией, а значит, и пребывания в большевистском лагере, с другой – все предметнее вычерчивались контуры советизации Закавказья. 
Наглядной иллюстрацией тупикового положения, в котором оказалось политическое руководство Армении, является тот факт, что в один и тот же день две армянские делегации пытались «совместить несовместимое» – вели переговоры с западными державами во французском Севре и большевиками в Москве. 10 августа 1920г., когда западные державы признавали независимость армянского государства с выходом к Черному морю (президент США Вудро Вильсон лично подписывался под картой именно такой независимой Армении), большевистское руководство на переговорах с другой армянской делегацией признавало «другую Армению». 
Ситуация была использована турецкими дипломатическими кругами, вставлена ими в контекст «двойственной политики армянского государства» – с одновременным и демонстративным противопоставлением ей своей однозначной, поддерживающей лишь большевиков и пролетарскую Россию политики. Этот тезис прорабатывался уже на четвертый день подписания Московского соглашения, на известной встрече Ленина с членами прибывшей в Россию турецкой делегации. 

Неудивительно, что уже через две недели этот тезис нашел отражение в заявлении члена Совета пропаганды и действия народов Востока М.Вельтмана: «Армения заявляет претензии на Карабах и Зангезур <...> Далее армянские империалисты выдвигают поистине мегаломанские планы о присоединении Вана, Трапезунда, Битлиса, Эрзерума, Диарбекира, с выходами к морю. Армения желает стать великой средиземной державой <...> Народные массы должны подняться против своих и чужих поработителей». 
Советская Россия отрабатывала два вектора сотрудничества на турецком направлении: первый – с Мустафой Кемалем, второй – с его противниками, бывшими младотурецкими лидерами. Координаторами второго направления являлись деятели международного социалистического движения, близкие к пантюркистскому и сионистскому движению Карл Радек, Григорий Зиновьев и др. Они служили связующим звеном на оси младотурки – большевики. Вместе с тем, как мы уже отмечали, Кемаль сам был выразителем пантюркистской идеологии и именно в этом отношении являлся последователем младотурок. Таким образом, в плане регионального передела и путей разрешения «армянской проблемы» позиции турецких властей («старой» и «новой») принципиальных изменений не обнаруживали, более того – дополняли друг друга. Со всей своей очевидностью это проявилось в первых числах сентября 1920г., в дни работы в советском Баку I съезда народов Востока: на этом форуме присутствовали как кемалисты, так и их злейший враг Энвер.
Энвер ехал в Баку в одном вагоне с Радеком и Зиновьевым; он направлялся в город, где ровно два года назад его сводный брат Нури истребил тридцать тысяч армян. Исходя из логики исторического момента пантюркист Энвер «преображался» в панисламиста: в 1920г. интернациональный большевистский тезис о необходимости поддержания классовой борьбы трудящихся Востока действительно вписывался в панисламистский контекст, посему атмосфера на съезде была пропитана также антиармянскими выступлениями. «То и дело идут разговоры об Армении. Единой и независимой Армении как таковой не существует», – заявил председательствующий на съезде Зиновьев. 
I съезд народов Востока провозгласил «священную войну» против мирового империализма. «Народы Востока! Много раз Вы слышали призыв к священной войне от Ваших правительств, много раз Вы ходили на борьбу, но все эти войны были обманными и служили только интересам Ваших своекорыстных правителей <...> Теперь мы зовем Вас к первой настоящей священной войне под красным знаменем Коммунистического Интернационала». 
Советизация Азербайджанской Республики и последующее придание Баку «интернационального» статуса не предотвратили очередной армянской резни и даже вписали ее в почти официальный контекст. Во вторую годовщину «Сентябрьской ночи» эта «интернациональная столица» вновь превратилась в региональный центр армянофобии. Принятый на I съезде угнетенных народов Востока заключительный документ прямо объявил войну Армении как «агенту мирового империализма». 

Из «Заключения Президиума Совета пропаганды и действия народов Востока» о политике России на Востоке, представленного Президиуму Исполкома Коминтерна и ЦК РКП(б)» от 17 сентября 1920г.: «Чтобы избегнуть гибельных для Советской России и мировой революции последствий, нам необходимо во что бы то ни стало и самым экстренным образом поддержать угасающее национальное движение в Турции <...> Как то, так и другое может быть достигнуто только путем наступления в союзе с националистическими турецкими войсками на Армению под флагом свержения ига дашнаков, угнетающих свой народ, и с целью соединения с революционной Турцией <...> 
Армения будет выведена из строя раньше, нежели подойдут англо-шахские войска, а Грузия, которую мы не будем затрагивать в этом наступлении, побоится вмешаться в борьбу. Военные операции не потребуют никаких добавочных сил с нашей стороны, но по существу они будут проведены турецким Эрзерумским корпусом; наступление с нашей стороны будет почти что демонстрационное, для которого сил у нас достаточно <...> 
С дипломатической стороны для предотвращения бури общественного негодования в Западной Европе наступление на Армению должно быть произведено следующим образом: турецкие войска начнут наступать на Армению, а мы во всей нашей печати и при помощи всех наших органов гласности в Европе поднимем страшный шум о новой армяно-турецкой резне и о необходимости ее прекращения раз и навсегда, и для прекращения этой резни наши войска вступят в Армению через оголенную от ее войск восточную границу… и национальные войны будут объявлены низложенными, а вместо них будет установлена Советская власть <...> 
Таким образом, мы окажемся в глазах западноевропейского пролетариата в чрезвычайно благородной роли умиротворителей, двинувшихся на Армению только с тем, чтобы положить конец резне и спасти остатки армянского народа от окончательного уничтожения. Из всех приведенных соображений самое главное то, что война неизбежна, и если мы не предпримем наступления на Армению, то через две недели она предупредит наступление на Советский Азербайджан, а это наступление будет для нас обозначать потерю Баку». 
Сразу по возвращении из Баку Николай Бухарин признается Ленину: «Владимир Ильич, мы разбудили чудовище».

http://panorama.am/ru/politics/2012/02/29/poligon-azerbaijan/