По волнам памяти

День прошел совсем не так, как она планировала. Совсем не так. Все получалось в тысячу раз медленнее. На работе задержали с подписанием графиков, в магазине в этот день, почему-то, работала одна касса, и образовалась длинная очередь. Примчалась домой, побросала продукты в холодильник, к его дверце прикрепила на магнит огромную инструкцию для домочадцев, по применению его содержимого в ее отсутствие. Хорошо еще сумка была собрана с вечера, оставалось только переодеться, взять такси и мчатся на вокзал. Поезд отходил в 17-30. В ее распоряжении было 10 минут. Присела на краешек стула, как полагается «на дорожку». Зимний вечер, заснеженный перрон, длинный поезд с освещенными окнами, похожий на веселый аттракцион в городском парке. Она шла к своему вагону, сумка больно била по бедру, сбивая шаг, снег нежно падал на лицо, превращаясь в маленькие капельки.…В купе ни кого. Устало опустилась на лавку и вздохнула. И этот глубокий вздох совпал с движением поезда, словно ждали только ее. Вздох облегчения, толчок, и состав, медленно набирая скорость, уносит ее в далекое детство, в заснеженный маленький поселок, оставляя настоящее позади, а потом и вовсе скрывая его за поворотом.

Остановка две минуты. Она просто выпала из вагона с вещами прямо в объятия своей подруги детства.

-Боже! У нас тут морозы лютые, а ты без шапки и в сапогах! Сумасшедшая!- радостным голосом тараторила Тамара, сжимая в своих объятиях. Они ехали от станции в поселок по белой дороге, с огромными сугробами по краям, словно по огромному ледяному желобу. С этой дороги не свернуть, не затеряться в белом безмолвии. Тома жила у своей бабушки Бабыверы. Дом старый, но еще очень крепкий. Вместе с клубами морозного воздуха, они, смеясь, ввалились в комнату. Широкие половицы покрыты домоткаными дорожками, в углу образ с горящей лампадкой. Между окон большое зеркало с потертостями от времени. На столе самовар, тарелка с горячими, посыпанными щедро маком, плюшками. Плошка с деревенским творогом и торчащей задорно из него ложкой. И, самое вкусное - вазочка с вишневым вареньем. Ох уж это варенье, эти косточки! В детстве они с Томой, зажав косточки между кончиками пальцев, стрелялись друг в друга, за что нередко попадало обеим. Все, как и прежде. А Бабвера постарела. Множество морщинок лучиков разбежались по всему ее лицу, она стала вся как-то меньше, только глаза остались по-прежнему молодыми, ясными с рыжими искорками.

Разговор после долгой разлуки. Тома рассыпала горохом новости, хохотала, тянула за рукав, заглядывая в глаза, словно пыталась в них найти давно забытое. Бабвера хлопотала по хозяйству, изредка вступая в разговор. Так приятно было слушать этот северный говор, быстрый, на первый взгляд торопливый, с поднятием голоса в конце фразы.

- ну, будет вам, будет. Теперь девоньки по делам, - улыбаясь, приказала Бабвера

Натянули теплые, уютные пимы, пуховые платки и варежки с разноцветной бахромой взяли ведра, и пошли на колодец за водой. Матовое северное солнце осветило, расположенный на угорах, поселок. Занесенный снегом, он выглядывал робко краешками заборов, покатыми крышами и дышал белым дымом из кирпичных труб. Что такое северный колодец? Это царство Мороза, в деревянном домике, обледенелый, с молочными причудливыми наростами льда по краям. Прозрачной слюдой льется вода. Тома взяла коромысло, легко подняла ведра и пошла не спеша. Красиво. Плавное покачивание бедер и чуть запаздывающее движение воды. Приятно было тянуть на деревянных санях ведра и любоваться подругой, вдыхая холодный, чистый воздух и выпускать его через рот клубочками белого пара, от чего тут же появлялся на ресницах белый иней.

А теперь в клуб. Там репетиция нового спектакля «Рудольфио» по маленькому рассказу Распутина. Они вошли в здание клуба, проскрипели пустым коридором, отразились в зеркалах и вошли в зал. Репетиция шла полным ходом. Усевшись в уголочке, так, что никто не обратил на них внимания, они окунулись в атмосферу творчества их школьной подруги. Юлька училась в Питере на режиссерском, и приехала оттачивать свое мастерство. В широких брюках, разноцветной блузе, с многочисленными цветными фенечками на запястьях, с короткой стрижкой, металась по сцене. Давала указания осветителю, художнику, звукорежиссеру. Все это делалось почти одновременно. Актеры робко ждали в сторонке. Наконец очередь дошла до них. Юлька, что-то им доверительно прошептала, спустилась в зал, устроилась удобно в кресле и крикнула – Начали

Они были молоды, не опытны и от этого ужасно зажаты. Их движения походили на движения роботов, они испуганно бросали на Юльку взгляды, но продолжали двигаться, что-то говорить, как-то существовать. Юлька задумалась, уставясь, в одну точку. Осветитель пробовал фильтры, освещая сцену разными цветами, звукорежиссер тихонечко проигрывал разные мелодии, рабочие сцены передвигали декорации. Казалось, это и есть спектакль, уже готовый, настоящий, так реалистично, красиво все выглядело. Хотелось крикнуть - Верю!

Она вспомнила первый свой выход на эту сцену. Как же давно это было! Мама пела в хоре и взяла ее в клуб на концерт. Провела за кулисы и убежала готовиться к выступлению. А ей очень хотелось увидеть, кто сидит в зале. Дырочка в кулисах была маленькая и очень высоко, а любопытство распирало. И вот между номерами она вышла из одной кулисы, глядя в зал, медленно прошла в другую. Даже в голову не пришло, что ее тоже видят. Главное, видела она. Зал сначала удивленно затих, потом оживился, а в конце громко аплодировал ее дебюту.

Дверь распахнулась, и в зал вбежал Юлькин младший брат. Он был художником.

- я придумал, Юлька! Это гениально! Декорации! Посмотри!

Юля медленно повернула в его сторону голову

-Не сейчас, Лешка, потом….

Она вернулась из своей задумчивости, взлетела на сцену, подошла к Рудольфу и Ио, взяла их за руки и увела в глубь сцены. Она что-то им говорила, а они как оловянные солдатики подавшись чуть вперед, кивая головами, слушали. Сцена была освещена теплым, уютным светом. Незнакомая музыка чуть слышно доносилась, откуда-то сверху. Юля осторожно отделилась от артистов тихонечко, словно боясь спугнуть только что зародившееся первое чувство любви, спустилась в зал и беззвучно махнула рукой. И снова действие. Но оно уже было наполнено чувством, первым, трепетным, неуловимым, легко ранимым. Занавес. Юлька обернулась, увидела подруг и как в детстве налетела, закружила, растормошила.

-Девчонки, вы давно здесь? Вы видели? Почувствовали? Ну, как?

-Да видели, видели, Да не тряси же ты нас, заполошная…смеясь, отбивались они от нее

-Я сейчас освобожусь и буду в полном вашем распоряжении.

- А мы пока в библиотеку, книжки поменяем, там и встретимся.

В библиотеке было тихо, пахло древностью, геранью. Время здесь тянулось по-особенному медленно, не спешно, а иногда и вовсе останавливалось в задумчивости. Библиотекаря не было. У стойки стояли трое, каждый со своей стопкой книг. Старичок-бодрячок, юная школьница и дама без определенного возраста в цветастой шали. Подруги подошли, и пополнили ряды ожидающих. Через минуту не сговариваясь, все поменялись местами. Старичок с увлечением рассматривал стопку книг дамы. Дама-школьницы, а подруги – старичка. Из-за стеллажей вышла женщина. Она была похожа на библиотекаршу из мультика про Вовку. С пучком бесцветных волос, в круглых очках, белой блузке и узкой черной юбке. Так странно. Как иногда звук не совпадает с изображением. Голос у этой тоненькой, хрупкой женщины оказался низким, скрипучим, и…. очень приятным.

-что бы Вы хотели? Глядя поверх очков, спросила она Тому

-современных авторов хочется почитать что-нибудь свежее, новое и для Бабверы журнал «Вязание крючком»

-Липскеров, Стогов, Сорокин «День опричника»?

- нет, нет!- Замахала, протестующе, Тома

-Сорокина так и не дочитала. Если можно Борисову «Креативщик» и Шишкина «Письмовник» и еще «Подстрочник» Лунгиной.

Юлька догнала их уже на улице. И неразлучная, как прежде, троица отправилась в гости к учительнице. В доме Анны Григорьевны было тепло и уютно. На окнах белые легкие, кружевные занавески. На столе, покрытом тяжелой скатертью с кистями, стояла высокая ваза с уже увядающими розами, а рядом стопка ученических тетрадей с сочинениями 5а класса. Учительница встретила их с радостными вздохами, хотела обнять, но руки были испачканы мукой, на кухне полным ходом шла подготовка к вечеринке. Катюша и Андрей пришли первыми и теперь с засученными рукавами в фартуках резали салаты, чистили фрукты, украшали тарелки. Царило то, давно забытое возбуждение от их дружбы, как когда-то в детстве. Они с Андреем старались не смотреть друг на друга. Зачем смотреть, они и без взглядов умели разговаривать, молча, создавая удивительное поле между собой.

Она вернулась в школьные годы, 9-10 класс. Из двух восьмых классов сделали один девятый плюс новички из других школ. Наивная  классная! Она свято верила, что если посадить мальчика с девочкой, да еще слабого с сильным, то успеваемость непременно улучшиться. Может, она была права? Так они оказались за одной партой с Андреем. Высокий, симпатичный с ужасно непослушными волосами, он был замечательным другом. На химии разрешали пересаживаться, и она убегала к Людмиле. И вот на уроке получила записку «Вечером у Николаши. Будешь третьей» Идти, не идти?

Любопытство взяло верх. Николаша. Надо о нем обязательно сказать. Солист школьного ансамбля длинноволосый томный мальчик. Песню Битлов «Yesterday» он переводил не как «вчера», а «да, сегодня» Большой оригинал! Ну, вот их трое, и 12 порций мороженого. Эти два молодца решили, что 4 порции на каждого и завтра в школу не пойдем! Мороженое было шоколадным, ее любимым. А вот в школу, все-таки пошла, за что была приговорена мальчишками к ежедневному посещению тяжело больных. Наступила зима. Андрей пригласил вечером в кино. Очень хорошо. Но вот приходит вечер, и ей совсем не хочется идти. Звонок подруге, с просьбой заменить. Татьяна звонит после сеанса, возмущенная ее поведением. Когда она подошла к кинотеатру, Андрей стоял, прислонившись к афише спиной. Краска оказалась свежей, и на его куртке отпечаталось «Любовь земная» Было ужасно стыдно и жаль его. И вот снова весна, выпускные экзамены. В моде тогда были короткие юбки, но носили не просто короткие, а супер короткие. Когда выходили к доске, то одной рукой писали мелом, а другой держали подол, чтобы соблюсти правила приличия. Представляете, как забавно это смотрелось! И вот гвоздь сезона - черные чулки! Она надевала пояс с кружевными резиночками, черные чулки, вертелась полчаса у зеркала, оставалась, довольна собой, и мчалась в школу. Но, поднимаясь по школьной лестнице, почувствовала легкий хлопок по попе. Обернулась. Андрей

- Иди, прикрою!

Вот она девичья легкомысленность. Спасибо, друг! Сколько раз ты выручал. То починишь приемник, то проводишь вечером домой, то дашь руку, когда перепрыгивала через лужу. Она всегда натыкалась на его снисходительный взгляд, молчаливого рыцаря. Май месяц. Консультации по литературе. Окна открыты, пение птиц, легкий, теплый ветерок врывается в класс, нежно ласкает  и улетает прочь. Она смотрит на своих одноклассников и ей ужасно грустно оттого, что скоро придется расстаться и с кем-то навсегда. Вдруг солнечный зайчик попадает ей в глаза, это Андрей играет зеркальцем. Она не сердится, ей хорошо.. Он нежно заглядывает в глаза и говорит – Выходи за меня замуж? и она отвечает – Да. Берет листок «Кто хочет присутствовать на нашей свадьбе?», и пускает по классу. Ребята что-то писали в нем, оглядывались на них, кто-то улыбался, кто-то поздравлял. Листок вернулся, там не было фамилии только одного мальчишки, и именно он через год станет ее мужем. Потом Андрей мистическим образом врывался в их жизнь, проверяя на прочность отношения.

Дверь открывалась, и в комнату входили ее одноклассники. Девчонки обнимали, чмокали в щечку. Мальчишки говорили комплименты. Анна Григорьевна, счастливая, мелькала среди своих, повзрослевших, возмужавших, учеников. Мука с ее рук перекочевала на нос, и делала ее ужасно милой, близкой, домашней для всех. Раскладывали стол, стелили, свежую, белоснежную скатерть, в вазе, увядшие розы, сменяли свежие хризантемы, расставляли фужеры, тарелки. Девичьи руки летали над столом, словно крылья белых птиц. Из кухни тащили тарелки с закуской. Большое блюдо с рыбником водрузили в центре стола. По традиции, когда парень приводил в дом невесту, ей подносили рыбный пирог и давали нож, предлагая угостить гостей. Если девушка резала пирог, то родители печально опускали головы вниз, разводили руками

- не повезло, тебе парень, неопытную хозяйку в дом берешь.  

А если девушка аккуратно срезала верхнюю корочку, делила ее на части и раздавала гостям, радостно кивали, хорошая хозяйка в дом входит. 

Тушеный кролик с картошкой источал такой аромат, что все невольно проводили его к столу восхищенными взглядами. Соленые грузди с прозрачно тягучим соком, с горошинкой черного перчика, с упругими кольцами белого репчатого лука, примостились рядом с пирогом. Помидорчики, зазывно блестели красными глянцевыми боками, топорщились маленькими пупырышками, огурчики. В тарелку с колбасой залез Ленька, стащив кусок. Юлька, заботливо закрыла, проделанную плешь, новым кусочком. Это было так на нее не похоже! Раньше бы она налетела на озорника и непременно бы поколотила. Совсем большая стала Юлька. 

Шумно расселись за столом. Ленька схватил запотевшую бутылку 

-Ну, что, девушки, будем пить «дамское» или покрепче? 

Раздался дружный смех. «Дамское», у Леньки это водка, а покрепче, чистый самогон. Анна Григорьевна вскочила и со словами « конечно, девочки, «Дамское», умчалась на кухню. Вернулась с красивой бутылкой. 

-Домашнее, малиновое! - с гордостью, сказала она. 

Вечер воспоминаний, забавных, смешных, печальных. Вспоминали велосипедные походы. Ребята сняли фильм, а потом его переделали. Сцена, где сонная Тома ела горячую пшенную кашу из огромного котелка деревянной ложкой, сняли в ускоренном темпе. А преодоление маленькой бурной речушки прокрутили в обратном порядке. Получилось так динамично, смешно и местами очень трогательно. Вспомнили школьные спектакли. Ленька играл инженера из «Электролюстры» и потом долго ему отвечали по поводу и без - Хамишь, парниша, и Не учите меня жить. 

И вот Юлька и Андрей берут в руки гитары. Первые аккорды… 

Мой маленький Гном, поправь колпачок. И брось, не сердись, разожми кулачок.
Беги от людей, мой маленький Гном,
Беги поскорей в свой старенький дом.
Она смотрела на ребят, стараясь запомнить их, и увезти воспоминания с собой, в ее настоящее,
Где по стенам вместо картин -
Гирлянды ненужных слов,
Где мозаикой стекол окон -
Десятки волшебных снов,
И книги, рожденные сотнею.Сказочно умных голов, -
От Шарля Перро -
И до "Магизма основ".
Юлька наклонила голову, словно у нее не короткая стрижка, а как прежде густые, длинные волосы
Мой маленький Гном, поправь колпачок,
Не топай ногой - потерял башмачок.
Беги от людей, мой маленький Гном,
Беги поскорей в свой старенький дом.

Где чай не в стаканах,
А в чашечках чайных роз,
Где веточки пихты - духи,
А подарок - ответ на вопрос.
Где много неслышного смеха. И много невидимых слез,
Где песни под звуки гитар,
Мотыльков и стрекоз.
Тома с Катюшей, обнимали Анну Григорьевну, что-то ей тихонечко шептали, поправляли седые, выбившиеся пряди. 

Мой маленький Гном, поправь колпачок. И так не ругайся - получишь щелчок.
Беги от людей, мой маленький Гном,
Беги поскорей в свой старенький дом.
Нет-нет, я к тебе не пойду,
Мой маленький Гном,
Я стар, я устал,
Да и двигаться стал я с трудом.
Я знаю, твой год -
Он всего от зари до зари,
Мне тысяча лет. Потому лишь, что мне тридцать три.
Гроссы, так называли Виктора и Сережу, уже сидели за шахматной доской, у них бесконечный спор, кто сильнее. Они уже сняли пиджаки, расстегнули верхние пуговицы рубашек, а галстуки забавно торчат из карманов брюк.
Мой маленький Гном, поправь колпачок. И брось, не сердись, разожми кулачок.
Слезинки утри, надень башмачок. И косу привычно забрось за плечо. 

Она встретилась взглядом с Андреем, и надолго задержалась в его карих, родных глазах. Уже за полночь высыпали гурьбой на улицу. Рядом с домом, детвора раскатала ледянку. И они как в детстве, «паровозиком» помчались вниз. Но кто-то упал, увлекая всех за собою. Получилась барахтающаяся, орущая куча. Уже внизу, продолжая хохотать, стряхивая снег, друг с друга, обнаружили целую горсть оторванных пуговиц. 

-Можно я возьму их все себе?- попросила она 

-Так просто на память 

Прощались с легкой грустью, обнимались крепко, целовались нежно. Разошлись. Они с Томой шли по ночному, залитому лунным светом, поселку. Улыбались, каждая своим воспоминаниям. Потом дружно, не сговариваясь, упали в сугроб, раскинув, руки. Кружилась голова от малинового вина. А может и не вино виновато? 

-Ну, явились полуночники - ворчала Бабвера 

-Спать пора, а вы все шлендаете 

- Не хочется спать, Может чайку - обнимая Бабверу, и чмокая ее в щеку, сказала Тома 

Включили настольную лампу под розовым абажуром, принесли самовар, достали из буфета в деревянном бочонке мед, черничный пирожок, карамельки в вазочке. Рассказывали, как прошел день. Бабвера шумно пила чай из блюдечка, улыбалась, кивала головой. Завтра вечером Тома по ледяной дороге, с которой не свернуть, не затеряться в белом безмолвии, отвезет ее на станцию. Она сядет в вагон, глубоко вздохнет и состав медленно, а потом, набирая скорость, унесет ее в настоящее, оставляя позади детство, а потом и вовсе, скрывая его за поворотом. Город встретит миллионами огней, звоном трамваев, людской суетой. На работе все пойдет по плану, в магазине все кассы будут работать и не будет очередей. Она купит продукты, придет домой и заполнит ими уже пустой холодильник. Включит компьютер и на экране появиться надпись – У Вас новое сообщение, чтобы прочесть перейдите по ссылке...