Военные преступления коммунистического серпа и молота в Европе

Русский народ, после 1917 года, пережил самую жуткую в своей истории катастрофу - инородную большевистско-коммунистическую оккупацию своей Родины, смерть, голод, геноцид и террор, но все-таки, не смотря ни на что, смог выжить и не сломиться. хотя  незаживающая рана о том периоде, навечно останется в народной памяти. Однако помимо жертв понесенных нашим народом от коммунистического молоха, многим нашим соотечественникам еще мало известно и о других преступлениях этой людоедской системы, совершенные ею во времена последней Мировой войны на территории стран Восточной Европы.

Одно из самых диких и невообразимых преступлений коммунизма в военные годы, были массовые и зверские изнасилования-убийства советскими оккупантами-"освободителями",  женского населения в Германии и в ряде других восточноевропейских странах. 

Коммунистическое командование не только оправдывало, но и поощряло изнасилования, причем не только по отношению к немецкой народу, но также и их союзников:  Венгрии, Румынии и Хорватии. Когда югославский коммунист Милован Джилас заявил протест Сталину, тот ответил:  " Вы не можете понять солдата, который прошагал через кровь, огонь и смерть тысячи километров и хочет развлечься с женщиной..."   А когда немецкие коммунисты предостерегли его, что изнасилования и убийства отвращают от них население, Сталин отрезал: "Я никому не позволю втаптывать в грязь репутацию Красной Армии!"

В приказе маршала Жукова войскам, было написано:  "Горе земле убийц! Мы отомстим за все, и наша месть будет ужасной."

Войска Красной Армии насиловали на своем пути даже русских женщин и девушек, которые во время войны работали на военных и хозяйственных предприятиях в Германии.

В немецком народе до сих пор называют военный мемориал Советской Армии в Берлине, "Могилой Неизвестного Насильника".

Первое вторжение коммунистических войск в восточные районы Германии произошло в октябре 1944 г., когда части Красной Армии захватили несколько приграничных деревень. Через пять дней они были выбиты оттуда, и перед глазами немецких  солдат предстала неописуемая картина.

Едва ли хоть один гражданский избежал смерти от рук советских "освободителей". Женщин распинали на дверях сараев и перевернутых телегах, или, изнасиловав, давили гусеницами танков. Их детей тоже зверски убили. Сорок французских военнопленных, работавших на окрестных хуторах, предполагаемые освободители расстреляли. Та же судьба постигла и признанных немецких коммунистов. Действия красноармейцев не были проявлением бессмысленной жестокости - это был методичный садизм, не уступающий действиям орд Чингиз-хана.

'Во дворе фермы стояла телега, к которой, в позе распятых, были прибиты гвоздями за руки еще несколько голых женщин, - докладывал немецкий фольксштурмовец Карл Потрек. - Возле большого постоялого двора находится сарай; к каждой из двух его дверей была в позе распятой прибита гвоздями голая женщина. В жилых домах мы обнаружили в общей сложности 72 женщин и девочек, а также одного мужчину 74 лет - все они были убиты зверским образом; лишь у нескольких в голове обнаружены пулевые отверстия. Некоторым младенцам размозжили головы'.

Даже у советских историков эти зверства впоследствии вызывали неловкость. Авторы официальной истории так называемой 'Великой Отечественной войны', обычно весьма сдержанные в подобных вопросах, признают: 'Не все советские солдаты правильно понимали, как им следует вести себя в Германии. В первые дни боев в Восточной Пруссии имели место отдельные нарушения норм правильного поведения'.

На самом же деле то, что случилось в ходе этих первых атак, было лишь предвестником чудовищного по своему размаху, кровавого разгула Красной Армии в первые месяцы ее  продвижения вглубь Третьего Рейха. Более 100 миллионов человек, находившихся в пределах  Германии, оказались в темном лабиринте, где их ждали ужасы, намного превосходившие все, что пришлось испытать западным странам в годы второй мировой войны.

Для коммунистической системы, это стало местью за ее  позорные поражения в первые два года советско-германской войны, чуть было не приведшие к полному краху всего красного режима и потери власти над своим порабощенным народом. Но подавалось это как акт естественного отмщение за "фашистские зверства".

Ненависть и беспощадность к своему противнику постоянно культивировалась советской пропагандой, главным идеологом которой являлся небезызвестный Илья Эренбург, провозгласивший лозунг: " Смерть немцам!"

Уже в самом начале войны советской стороной широко применялись расстрелы немецких военнопленных - или сразу на месте, или после пыток и допросов..

 В полевом госпитале, где работал военврач Николай Сенкевич, группа немецких пленных на допросе отказалась отвечать: 'Мы просто отвели их в сторону метров на 100 и там их расстреляли'.

Большинство сдавшихся немцев так и не увидели лагерей для военнопленных. 'Мы убивали пленных просто вот так, - говорит капитан Василий Крылов, и щелкает пальцами. - Если солдатам приказывали доставить пленных в тыл, чаще всего их 'убивали при попытке к бегству''.

Витольд Кубашевский вспоминает, как невыносимо было для него расстреливать пленных, и как он старался не смотреть обреченным людям в глаза. Но, как и все, он стрелял, выполняя приказ.

'На войне одно правило - ты идешь в бой, видишь врага, и враг для тебя - не человек, - вспоминает сержант Николай Тимошенко. - Подняв руки, ты не спасешься'.

Сталинским солдатам рекомендовали вести 'реестры возмездия', записывая данные о фактах и слухах о немецких зверствах, и фиксируя личный вклад в 'сведение счетов' с врагом. Политруки в тех же целях проводили 'митинги возмездия'.

Когда эта жаждущая отмщения орда вошла в Германию, она представляла собой грозное зрелище. Сталина совершенно не волновало, сколько людей погибнет, обеспечивая ему победу, и успешные атаки его пехоты и танков основывались скорее на самопожертвовании солдат, чем на хитроумной тактике или предусмотрительности.

Как вспоминает один немецкий солдат: 'Вы просто не поверите - они все шли и шли, их пехота буквально бросалась на наши танки, бегом, с криками, даже когда перед нашими позициями уже громоздились горы трупов. Появлялась мысль: 'Разве таких смертников можно остановить?''

Цифры советских потерь и по сей день являются для многих ветеранов-коммунистов предметом противоестественной гордости. 'Конечно, в Красной Армии с пренебрежением относились к человеческой жизни, - отмечает артиллерист Владимир Гормин. - Никто не знал, сколько людей погибло, да это никого и не волновало'.

Генералы бросали свои 'ударные армии' в лобовые атаки, невзирая на опасность вражеских контратак или окружения. 'Немцы их отрезали, порой они неделями оставались в окружении, у них кончалось продовольствие, топливо, боеприпасы, - рассказывал  один советский офицер. - Но они должны были прорываться из кольца'..

Одним из излюбленных трюков советских разведгрупп, действовавших ночью, было перерезать горло немецким часовым, а затем оставлять изуродованные трупы в назидание их уцелевшим товарищам.

Или такой пример: один солдат танковой части, где служил Валентин Крулик, решил пошутить: надел немецкий китель и каску и ворвался в блиндаж, где отдыхало его отделение, размахивая шмайссером и крича 'Хенде хох!'

Все присутствовавшие сочли, что это было очень остроумно. Вот только один из товарищей успел застрелить 'артиста', прежде чем кто-либо его узнал.

Даже и сегодня, многие наши соотечественники, десятилетиями прозомбированные советской пропагандой, - да и само нынешнее либеральное правительство - отказываются признать подлинный размах жестокостей, которые совершали коммунисты на пути к Берлину. 

Сильнее всего пострадала Восточная Пруссия.

 В первые годы войны это было тихое захолустье, жившее почти как в мирные времена. Теперь она превратилась в кромешный ад.

В свидетельствах очевидцев недостатка нет. 'Все мы знали, что немецких девушек можно насиловать и убивать, - писал Александр Солженицын, в годы войны - офицер-артиллерист. - Это воспринималось чуть ли не как отличие в бою'.

Гавриил Темкин, служивший переводчиком в 78-й стрелковой дивизии говорил: 'Самый простой способ отомстить - это овладеть женщинами врага'.

В Восточной Пруссии красноармейцы насиловали женщин в таком количестве, что речь явно шла не о чисто сексуальном удовлетворении, а о стремлении надругаться над целым народом.

Ярость завоевателей только возросла, когда они впервые увидели своими глазами, насколько, в отличии от советского раба-колхозника, хорошо живут немцы. 'Их деревни и городки по сравнению с нашими выглядели как рай земной, - говорит лейтенант Геннадий Клименко. - Все было так ухожено. Столько красивых зданий. Они были настолько богаче нас, что это  просто бесило."

То, что увидели солдаты, противоречило многолетней пропаганде о преимуществах социалистической строя. Возможно именно яростью, вызванной благосостоянием врага на фоне собственной нищеты после десятилетий советского "рая"', объясняет, почему они, как безумные, крушили все, что попадалось под руку.

Мародерство приобрело эпический размах - этому способствовал и существовавший в Красной Армии порядок, согласно которому каждый солдат раз в месяц мог отправлять домой посылку с трофеями. В Россию отправлялось все - еда, напитки, скот, одежда, драгоценности. Если гражданские жители по глупости жаловались на грабежи, солдаты просто поджигали их дома.

Перед лицом этого яростного ада немецкое население Восточной Пруссии бежало без оглядки: по своему ужасу этот исход был одним из самых мрачных в истории.

В одну из самых холодных зим двадцатого столетия сотни тысяч мирных жителей (немногие счастливчики - на телегах, а большинство пешком ) устремились на запад по узкому коридору заснеженной равнины между сжимающимися клещами советского наступления. Только одно имело значение - спастись. Дороги были забиты живыми, а обочины - трупами. Мертвые младенцы лежали прямо на снегу. Некоторые беженцы, придя в ужас от этого смертоносного хаоса, поворачивали домой, говоря: 'Может быть, русские не так страшны, как говорят'.

Позднее им оставалось только пожалеть об этом решении. Поравнявшись с колоннами беженцев, коммунисты расстреливали их из пушек и пулеметов. В этом не было никакой военной необходимости - речь шла только о мести.

Те, кто не мог уйти по суше, пытались бежать морем - это стало одним из самых мрачных эпизодов войны. В балтийских портах Германии тысячи людей дрались за место на кораблях, отплывавших на Запад - некоторые срывались в воду, поскользнувшись в давке на пирсе, кого-то другие пассажиры сбрасывали за борт.

В порту Гдыня, недалеко от Данцига, встал под погрузку  корабль 'Вильгельм Густлов" - до войны он был круизным лайнером. В мирное время корабль брал на борт 1900 пассажиров и членов экипажа. Но в тот день в списке пассажиров значилось более 6000 душ - в том числе раненые из военных госпиталей с ампутированными конечностями и беременные женщины, для которых на прогулочной палубе было оборудовано родильное отделение.

Позднее, когда 'Густлов' уже отошел от пирса, его окружила целая флотилия лодок, набитых беженцами, умолявшими, чтобы их взяли на борт - женщины поднимали на руки детей. Сжалившись, команда спустила с бортов погрузочные сети. Как считается, по ним на корабль взобрались еще 2000 человек. Те, кому это удалось, испытали огромное облегчение - но, увы, они были обречены. 

Набитый битком пароход стал легкой мишенью для советского капитана-подводника Маринеско, перехватившего лайнер и выпустившего по нему в упор торпеды, как обычно, украшенные лозунгами: 'За Родину!', 'За Сталина!', 'За Победу!"

Раздались три оглушительных взрыва, 'Вильгельм Густлов' сильно накренился и через 70 минут затонул. Жертвами этой катастрофы - крупнейшей в истории мореплавания, затмившей гибель 'Титаника' или 'Лузитании' - стали 7000 человек.

На борту разыгрывались ужасные сцены. Сотням молодых женщин из вспомогательного подразделения германского ВМФ посчастливилось погибнуть мгновенно - одна из торпед разорвалась прямо под помещением, где их разместили. Старики, больные и раненые не могли передвигаться - их смерть была долгой и мучительной.

Даже из тех, кому удалось попасть в шлюпки, многие замерзли насмерть, не дождавшись спасателей, прибывших на место катастрофы с рассветом. Всего выжило 949 человек. Однако страшная участь 'Вильгельма Густлова' затерялась на фоне вселенской трагедии немецкого народа, оказавшегося между двумя кровожадными молохами: капиталистическим и коммунистическим мирами, и  сегодня о ней знают лишь некоторые немцы да горстка историков.

Теперь в Восточной Пруссии в руках немцев осталась лишь ее осажденная столица -  город Кенигсберг. 

Коммунисты разбомбили город до основания, и все же штурмовым группам пришлось сражаться за каждый метр, используя огнеметы, чтобы уничтожить защитников, не желавших сдаваться. 'Никогда не встречал такого яростного сопротивления, как в Кенигсберге', - вспоминал потом один советский офицер.

Когда красноармейцы в конце концов овладели городом, они перебили тысячи жителей. Женщин насиловали прямо в родильных отделениях больниц. Один врач вспоминает их отчаянные крики 'Пристрелите меня!', 'Пристрелите меня!', но мучители выбирали для своих жертв медленную смерть.

Житель города Михаэль Вик (Michael Wieck) - один из тех, кто выжил в этой бойне - рассказывает: 'Каждого встреченного мужчину они убивали, а каждую женщину - насиловали. В ночи отовсюду слышались крики и мольбы о помощи. Они запирали людей в подвалах и поджигали дома. Они сгоняли мирных жителей на бывшие поля сражений в окрестностях города, и там расстреливали или сжигали'. От еврея Вика не укрылся и мрачный парадокс ситуации: 'Сначала нас пытались уничтожить нацисты, теперь этим занялись коммунисты'.

Кровавая зима Восточной Пруссии - один из самых страшных эпизодов второй мировой войны. Немцы сегодня говорят: 'Это был наш Холокост, но всем на это наплевать'. В сегодняшней Германии по-прежнему находятся оккупационные войска США и правительство страны полностью марионеточное. Законы страны карают каждого, кто скажет что-либо положительное о довоенной Германии.

Мало кто способен без содрогания думать об участи, постигшей Восточную Пруссию во время войны, тем более, что это не диктовалось военной необходимостью. В ходе наступления на Берлин ее можно было просто обойти и 'зачистить' позднее.

Красная армия сразу же начала расплачиваться за свою жестокость. Ненужная победа в Прибалтике стоила коммунистам  600000 убитых и раненых - это чуть меньше общих потерь их капиталистических союзников -  англо-американских войск во всей кампании на Западном фронте.

Позднее им пришлось заплатить еще дороже. Видя, что произошло в Восточной Пруссии, немецкий народ понял, что пытаться дожить до советской победы просто не имеет смысла. У них не оставалось иного выхода, кроме как сражаться до конца. Из-за того, что победители приготовили для побежденных лишь смерть и немыслимые страдания, сталинские армии на пути в Берлин понесли огромные потери.

Сегодня, несмотря на нелегкое и не простое время, наша Россия и ее народ, ищет пути становление такого общественно-политического и экономического строя, который в полной мере смог бы отразить его могучий, но до сих пор еще невостребованный потенциал по созданию своего национально-государственного устройства и уклада жизни. И на пути к этой цели, его союзником всегда будет правда, которая поможет ему наконец полностью освободиться,  от уже почти столетней ядовитой плесени  лживых коммунистических и либеральных стереотипов, идеологических мифов и прикрас на крови.