УВИДИМСЯ У СОЛОВЕЦКОГО КАМНЯ НА ЛУБЯНКЕ

Наконец-то дошли у меня руки, и я прочитал эту изданную скромным тиражом в 2007 году брошюру моего хорошего знакомого, замечательного историка Алексея Теплякова (г. Новосибирск). 

Я за то, чтобы брошюра Алексея Григорьевича была напечатана массовым тиражом и раздавалась студентам в вузах как приложение к программе - для лучшего понимания, ЧЕМ на самом деле был так называемый "коммунистический строй" (или коммуно-чекистский строй) в бывшем Советском Союзе и ПОЧЕМУ он в конце концов был ИСТОРИЧЕСКИ ОБРЕЧЕН.
Игорь Курляндский, историк (Москва).

Расстрелы и удушения по приказу

"Процедура: исполнение смертных приговоров в 1920-30-х годах"
(Две небольшие цитаты)

1) «Практически в те же дни Миронов (нач УНКВД Западносибирского края) на совещании с начальниками оперативных секторов УНКВД 25 июля 1937 г. (то есть в день своей установочной речи перед всеми их оперативниками управления, в которой были определены задачи рядовому и начальствующему составу в связи с начинающимися «массовыми операциями») дал приближённым конкретные установки относительно процедур, связанных с грядущими экзекуциями. Опираясь на ежовское указание в знаменитом приказе №00447 о необходимости полной конспирации массовых расстрелов, он заявил, что выполнение намеченных операций вызовет определённые «технические» проблемы:

«Стоит несколько вопросов техники. Если взять Томский оперсектор и ряд других секторов, то по каждому из них в среднем, примерно, надо будет привести в исполнение приговора на 1000 человек, а по некоторым – до 2000 чел. Чем должен быть занят начальник оперсектора, когда он приедет на место? Найти место, где будут приводиться приговора в исполнение, и место, где закапывать трупы. Если это будет в лесу, нужно, чтобы заранее был срезан дерн и потом этим дерном покрыть это место, с тем, чтобы всячески конспирировать место, где приведён приговор в исполнение – потому что все эти места могут стать для контриков, для церковников местом (проявления) религиозного фанатизма. Аппарат никоим образом не должен знать ни место приведения приговоров, ни количество, над которым приведены приговора в исполнение, ничего не должен знать абсолютно – потому что наш собственный аппарат может стать распространителем этих сведений…»

2)  «Многие из казнённых в Куйбышеве расстались с жизнью прямо в здании райотдела НКВД. Бывший начальник Куйбышевского оперсектора УНКВД по Новосибирской области Л.И. Лихачевский в августе 1940 г. показывал (будучи арестован в ноябре 1939-го за нарушения законности):

«Осуждено к ВМН за 1937 – 1938 годы (по Куйбышевскому оперсектору) было ок. 2-х тысяч чел. У нас применялось два вида исполнения приговоров – расстрел и удушение. Сжиганием не занимались. Сжигали только трупы. Всего удушили примерно 600 чел. Постоянными участниками этих операций были Плотников, Малышев, Иванов, Урзля, Вардугин и др. работники как НКВД, так и милиции. Операции проводились таким путём: в одной комнате группа в 5 чел. связывала осуждённого, а затем заводили в др. комнату, где верёвкой душили. Всего уходило на каждого человека по одной минуте, не больше».

Лихачевский также добавил:

«При исполнении приговоров в первой комнате сидел я и проверял личность осуждённого, затем после меня (его) заводили в другую комнату, где связывали, а затем оттуда выводили в третью комнату, где и расстреливали». По каким-то причинам одно время «в условиях Куйбышевского района» расстреливать было нельзя, «и я отдал распоряжение согласно указанию нач. Управления применять удушение. Всего было задушено человек 500 – 600».

Некоторые из палачей соревновались в умении убить осуждённого с одного удара ногой в пах. Казнимым забивали рот кляпом, причем у С. Иванова был специальный рожок, которым он раздирал рты, выворачивая зубы сопротивляющимся.

Этот садист расхаживал во время «ликвидаций» в белом халате, за что его коллеги прозвали Иванова «врачом».

Тройка каинских палачей трибуналом войск НКВД Западносибирского округа 27 – 29 августа 1940 г. была осуждёна к высшей мере. Никто из них в последнем слове не выразил сочувствия к своим жертвам – говорили только о собственной невиновности и расстройстве здоровья от усиленной работы по исполнению… После утверждения приговора в Москве военной коллегией Верховного Суда и отклонения прошения о помилования Президиумом Верховного Совета Лихачевского, Малышева и Иванова расстреляли в последний день октября 1940 г.»

(Полностью текст брошюры можно прочитать тут)

ОБ АВТОРЕ:
Тепляков, Алексей Георгиевич. Родился в 1967 году. В 1989 году окончил гуманитарный факультет НГУ (Новосибирского государственного университета).
Автор ряда работ по истории советских органов госбезопасности и политическим репрессиям 1920—1930-х годов. В 2011 году защитил диссертацию на степень кандидата исторических наук «Органы ОГПУ-НКВД-НКГБ В Сибири: Структура и кадры (1929—1941 гг.)»
Автор книг:  «Непроницаемые недра : ВЧК-ОГПУ в Сибири, 1918-1929 гг.» (2007), «Машина террора: ОГПУ-НКВД в Сибири в 1929—1941 гг.» (2008), «Опричники Сталина» (2009).

*  *  *

В канун дня памяти жертв политрепрессий

29 октября, в канун Дня памяти жертв политических репрессий, с 10 утра до 10 вечера, сменяя друг друга, мы будем читать имена людей, расстрелянных в Москве в годы Большого террора. Мы предлагаем всем желающим прийти в любое время 29 октября к Соловецкому камню на Лубянской площади и присоединиться к ежегодной акции Международного Мемориала. В 1937–1938 годах только в Москве было расстреляно более 30 тысяч человек. Имя и фамилия, возраст, профессия, дата расстрела – тысячи имен прозвучат в этот день на Лубянке.

Если мы хотим жить в обществе, в котором ценность и интересы личности выше, чем ценность и интересы государства, в котором у государства нет других ценностей и интересов, кроме обеспечения прав и защиты интересов граждан, то наш путь неминуемо лежит через Соловецкий камень.

Если мы не готовы признать ни одну из идеологических, религиозных или культурных схем неприкасаемой догмой, то мы придем к Соловецкому камню.

Если мы хотим свободно и без страха придерживаться тех религиозных и национальных традиций, которые нам ближе, то мы придем к Соловецкому камню.

Если мы не хотим жить в закрытой стране, одолеваемые подозрениями и окруженные со всех сторон неведомыми внешними и внутренними врагами, а хотим реализации права каждого участвовать в жизни страны в соответствии с его способностями, ценностями и представлениями о благе России, то мы придем к Соловецкому камню.

Если мы хотим быть уверены в защищенности наших детей, в неприкосновенности нашей собственности, то мы придем к Соловецкому камню.

Если мы хотим безопасно добывать и безбоязненно распространять информацию, которая интересует нас и людей вокруг нас и на которую мы имеем право, то мы придем к Соловецкому камню.

Если мы хотим, чтобы у врача была возможность лечить людей, а не выполнять инструкцию чиновников, если мы хотим, чтобы у полицейского была возможность защищать каждого , а не быть орудием государственного произвола, если мы хотим, чтобы учителя могли учить детей в соответствии с их потребностями, а не быть невольными исполнителями всепроникающего государственного диктата, подчиняющего каждого ребенка и учителя единому шаблону, то мы придем к Соловецкому камню.

Если мы хотим знать обо всех достижениях мысли, литературы и искусства, если мы хотим читать, писать и издавать те книги, которые считаем нужным, а не те, которые нам и нашим детям навязывает и отфильтровывает государство, если мы хотим снимать, смотреть и показывать кино, которое нам интересно, а не которое отбирает и заказывает для нас государство, то мы тоже придем к Соловецкому камню.

Если мы хотим преодолеть все тоталитарное, что есть в нас, и дать расцвести всему свободному, что есть в каждом из нас, то мы увидимся у Соловецкого камня.

29 октября. С 10 утра до 10 вечера.

Во имя погибших, ради нас и наших детей.

Более подробная информация здесь