наши дети (с)

  Сели в поезд. Нам попался последний вагон. Я вышел в задний тамбур, и мне пришла в голову дикая авантюра: что если привязать самолет к поезду? 

  Полетит или нет? У меня был моток тоненькой лески. Выскочил из вагона, вскарабкался с торца и наскоро привязал к двери, запрыгнул обратно и поезд пошел. Вначале самолет тащился, подпрыгивая на шпалах, его шум привлек внимание двоих мужиков на перроне, они оценили хорошую вещь на длинной леске и погнались...

  Я стоял в закрытом тамбуре и ни чем не мог помочь своему летчику. Когда он был уже почти в чужих лапах, мужик упал, сойдя с трассы. А самолет ВЗЛЕТЕЛ.

  Это было потрясающе... Представьте: вам восемь лет и за вашим поездом летит самолет на невидимой леске.
Я восторженно смотрел на него часами, а на каждой остановке, мое сердечко, перекачивало лошадиные дозы адреналина. 

  Каждый раз одно и тоже: поезд трогается, самолет шуршит, люди его замечают, думают,
решаются, пускаются в погоню. Видимо длина лески оказалась идеальной, и преследователи либо, запыхавшись, отставали с дикими проклятиями, либо - падали. Однажды, в погоню за моим самолетом пустилась бабушка, бросив на перроне внука.

Отстала быстро. 

  Я каждый раз представлял, что это наш летчик убегает из немецкого плена. Одним словом, через сутки нашего перелета, самолет вобрал в себя столько людской энергии, что казалось, слегка светился в темноте. 

  Вот последний полустанок за два часа до прибытия домой. Стоянка две минуты. Вокруг лес.   

  Смотрю , через рельсы идет пацанчик октябрятского возраста, в разрушающей мою психику близости от сокровища. Так и есть, заметил. Поднял и откусил леску. Я почувствовал, что мне оторвали руку или ногу... 

  Он рассматривал самолет и не верил своим глазам. Я тоже своим не верил. Поезд тронулся. Человек всегда чувствует, когда на него смотрят, а когда смотрит медуза горгона, чувствует тем более. 

  Мальчик оторвался от самолетика и встретился с моим взглядом. Три секунды мы смотрели друг на друга и… он пошел за поездом.

  Догнал леску, уже на бегу, кое-как привязал мой натерпевшийся страху самолетик, отпустил и помахал ему рукой...

  С тех пор прошло тридцать пять лет, но более благородного поступка в своей жизни я не видел.
Чтобы сельский, советский, восьмилетний мальчик, выпустил из рук ТАКОЙ трофей?! 

  Это был необыкновенный человек.

  Надеюсь, что сейчас он счастлив, богат и любим своей семьей, ведь на нем, как на ките, держится огромный кусок мира.

  А самолетик, весь в сетке мелких царапин, хранится в игрушках моего сына.