Когда мужчинам бывает страшно

Когда мужчинам бывает страшно (продолжение)

Деньги были нужны всем. Надежда еле сводила концы с концами, ей трудно было платить за свою квартиру, младший сын заканчивал школу, старшие без постоянной работы. Я сдал свою квартиру Джамилю на полгода и все деньги отдал Надежде. Мне самому хватало зарплаты, часть которой я тоже отдавал Наде. Переселился к ней и только тут понял её, что называется, звериную сущность. Если рассматривать всю её семью, включая собаку Чавика, я находился на самом последнем месте. На уровне Чавика? Нет, значительно ниже. С Чавиком я гулял по утрам – моя обязанность. Теперь я отдавал Надюхе не часть зарплаты, а всю, так как она выставила мне счёт за коммунальные услуги и продукты питания по расценкам пятизвёздочного отеля. Карманные расходы её младшего сына тоже легли на мой и без того похудевший бумажник. Уклониться от этих выплат я никак не мог, ведь я жил у неё. Да мне и не жалко, я бы и так готов был отдать ей всё. Дело в другом. Когда ты отдаёшь деньги любящей женщине, тебе жалеть не о чем, ты даже и думать не будешь о деньгах. Но, когда ты понимаешь, что у твоей жены нет других интересов, кроме этих самых денег, когда тебе ясно, что тебя воспринимают не как человека, личность, а лишь как бумажник или банковский счёт, то поневоле начинаешь задавать вопросы о стоимости таких вот отношений. Ну, а если даже интимные отношения тебе предлагают по тарифу, что ты должен думать? Что я живу с проституткой, а её сыновья выступают в качестве сутенёров.

Вдобавок ко всему, подслушал случайно её беседу с младшим на кухне. Парнишка оказался достойным представителем нового поколения. Он высчитал стоимость моей квартиры. И вообще он давно (как сам признался – с седьмого класса) был уверен, что квартира достанется ему. Очень скоро достанется, как только он школу окончит. С мамашей он обсуждал детали, и, как я понял, существует только два варианта – либо я сам подпишу бумаги в её пользу, либо она наследует квартиру на вполне законных основаниях после моей смерти. Ну, а уж смерть мою такие ребята, как её сыновья, могут организовать без особых усилий.

После этого я перестал обедать у неё, равно как и завтракать, и ужинать. Ни кусочка пищи с её стола. Просто боюсь. Да, я испугался и не стал ей говорить ничего о том, что я слышал; я не вмешался в разговор тогда и не признаюсь ей до сих пор, что знаю о планах по захвату моей квартиры. И особенно я испугался не столько самих этих планов, – знаешь, на подобные темы во многих нормальных семьях могут просто по-доброму пошутить, - мне стало страшно от того делового и равнодушного тона каким она с сыном эти все дела обсуждала. Знаешь, с чем это можно сравнить? Чувство такое, словно тебя связали маньяки-людоеды и в твоём присутствии обсуждают вопрос, каким инструментом тебя расчленить и под каким соусом приготовить.

И даже нет, не это самое страшное. Ладно, хотят присвоить квартиру – этим сейчас никого не удивишь, ладно, хотят убить – тоже не страшно, слыхал я, что внуки своих бабушек убивали из-за квартир. Страшно от мысли – а вдруг у них всё получится? Понимаешь, вот как представлю, что лежу в гробу, а этот младший стоит рядом с напускной грустью на роже, а сам в глубине своей чёрной души насмехается, а потом ещё и вечеринку с друзьями устраивает в моей квартире как тот, сынок моей второй. Вот это страшно – вдруг не успею ничего предпринять.

Я ведь потому и тороплюсь, хочу скорее переоформить квартиру, пока они не догадались.

Мой собеседник резко опрокинул кружку и залпом выпил до дна её содержимое. Я понял, что раз уж мне доверили эту историю, то мне нужно что-то посоветовать своему новому знакомому.

- Почему бы вам не подарить квартиру дочери, - предложил я. - Вы о ней даже не вспомнили, а ведь у вас есть дочь, родная дочь.

- С дочерью у меня сложные отношения, вернее, совсем нет отношений. Она сейчас живёт с каким-то престарелым мужичком, торгует в подземном переходе сумками, пьёт.

Сказать откровенно, как наследница она ничуть не лучше моей жены.

- Как бы там ни было, но я думаю, что дарить квартиру незнакомцам, тоже не самое лучшее решение.

- А знаешь, почему я это делаю? Это единственный выход. Я ведь уже столько советов наслушался – сотню, а то и две. И с юристами советовался, и с теми, кто попадал в подобные ситуации. И сам просчитывал разные варианты от «уехать за границу» до «обратиться в полицию». И выходит так, что если во всём следовать нашему законодательству, соблюдая все пункты, то выхода у меня нет вообще. Полная безысходность. Элементарно, чтобы закон выступил на моей стороне – меня должны убить. Вот когда будет в наличии труп, то, при некотором везении, моих убийц могут наказать. Но поскольку я знаю те методы, какими эти парни, её сыновья, действуют, то я не уверен, что мой труп вообще найдут, разве только археологи лет через двести откопают. А просто бросить всё и уехать я не могу, так как в любой самой незначительной мелочи связан с женой. Я и переоформить квартиру без неё не могу. Куда ни плюнь, везде нужно согласие жены. Меня не то что за границу, меня в соседний город не выпустят. Она может заявить на меня в розыск и утверждать, что я украл у неё деньги, соседи подтвердят, что я жил у неё, совершеннолетние сыновья выступят на её стороне. Она и её сыновья – это своеобразная мафиозная группировка. И теперь я в поисках более сильной группировки. То есть я предлагаю свою квартиру тому, кто сможет решить проблему. Кто имеет связи или знакомства где-нибудь в высоких административных кругах, кто мог бы взять на себя заботы по переоформлению квартиры. Я ищу того, кто не боится, потому что у меня самого уже есть все признаки паранойи. Реалии жизни таковы, что мафиозную группу может победить только более сильная мафиозная группа. Или пусть не группа, пусть это будет одинокий киллер, способный замочить всю их семейку и не оставить следов.

- Неужели нет более гуманных решений, нет способа добиться справедливости в рамках закона? – спросил я.

Мне, фантасту-идеалисту, воспевающему торжество добра и справедливости, люди не раз уже говорили: Спустись на землю, оглянись вокруг, реальный мир устроен совсем не так, как он видится тебе в полёте твоего больного воображения. И сейчас он, Дмитрий Сергеевич, смотрел на меня с таким выражением, словно хотел сказать именно это. Но произнёс он совсем другую фразу, хотя смысл её был довольно близок призыву спуститься на землю.

- В рамках нашего закона возможно только беззаконие!

И я потянулся за блокнотом, чтобы это записать.

- Либо я их, либо они меня – третьего не дано, - добавил он.

К сожалению, я ничем, кроме советов, не мог помочь Дмитрию. И, сказать честно, я считал его страхи несколько преувеличенными. Мне казалось, что в жизни не всё так мрачно. Тем не менее, я полагал, что проблема, затронутая Дмитрием, имеет право называться проблемой и достойна того, чтобы заинтересоваться её решением. Возникали вопросы: часто ли попадают люди в такие ситуации, действительно ли нет законных способов решения проблемы, возможно ли такое, чтобы женщина убила мужа по материальным соображениям?

Когда возникают вопросы, всегда хочется найти ответы. Я заинтересовался кое-какими аспектами законодательства, беседовал с людьми, - как с мужчинами, так и с женщинами, с разведёнными и женатыми. В самых разных ситуациях, иногда чисто случайно, удавалось выяснить: да, страхи Дмитрия имеют основание.

Это что-то вроде разновидности бизнеса. Женщина выходит замуж, через год муж умирает, она снова выходит и т.д.. В одной организации мне рассказали о своей хозяйке. Бизнес достался ей по наследству от мужа. За пять лет она была замужем трижды. От первого мужа ей досталась квартира, от второго – машина, от третьего…. Неужели, правда, всё так мрачно?