ГНЕТУЩИЙ СТРАХ: Что не дает нам выбиться из насекомых в человеков?

Я как-то ехал из Москвы на дачу через Новорижское шоссе; смотрю, что-то больно много по пути ментов в канареечных жилетах. Свернул на бетонку к Истре – а там они уже чуть не через каждые 200 метров. Свернул с бетонки на Волоколамку – они и там стоят, в Истре гоняют всех с парковки перед рынком. Не иначе какой-то властелин должен проехать – только что за кривой маршрут? Я выбрал его для объезда пробок – но наша власть не знает таких проблем, сама привыкши создавать их для подножных масс.

Все объяснилось, когда по новостям показали, что в тот день Президент посетил военный госпиталь в деревне Жилино на Пятницком шоссе. Ту трассу вообще закрыли на полдня, отчего в гигантской пробке взвыли тысячи попавших под кортеж людей. А этот караул на ближних подступах – явление народу того страха, что сопровождает у нас всякий выезд властелина «на народ». Вдруг где-то что-то жахнет – даже не тротил, а нелюбезный лозунг из нечаянной машины, какой-то еще злой выкрик или чих, – против чего и выставили эти запасные сотни. Мол если даже где-то что-то – мы не только сам проезд очистили от всякой людской мухи, но и все тылы прикрыли, комар не пролетит!

По тем же новостям и госпитальный штат, и отутюженные пациенты встречали дорогого гостя как родного. Но с тыльной стороны – словно не Президент проехал два десятка километров по своей стране, а римский прокуратор по враждебной Иудее! Во всем визите сквозил этот непотребный страх, величину которого и показал размах охраны.

И этот страх покрыл сплошной чешуей, чешуйка под чешуйку, всю нашу рыбу, снизу доверху. Но для верхов он хоть понятен – чует, как говорится, кошка, чье мясо съела! Трудней понять встречный страх низов, не раз являвших в нашем прошлом самое великое бесстрашие.

Вот характерный случай из еще советских пор: на собрании в совхозе по велению райкома партии обсуждается чрезмерный рост надоев как стремление к дешевому успеху. Инструктор из райкома изгаляется: да, явных нарушений не нашли, но слухи ходят, есть и мелкие факты, а надо, чтобы нечего такого не было!.. Встает старик-экономист, бывший танкист, орденоносец:

– Что здесь творится? Молодой директор, выпускник сельхозакадемии, блестяще смог наладить производство! Но не угодил обкому, потому что наш показатель подрывает областной отчет: мол из-за непогоды область завалила свои планы. Все знают, ему было велено снижать надой, а он ослушался – и пошли эти проверки. Три раза уже все перемывали, не осталось ни комка, песок чистый!..

Коротким поворотом головы инструктор властно осекает ветерана:

– Так, а ну сесть и не срывать собрание!

И ветеран с осколками в ноге и орденами на груди, дрожа всем разыгравшимся лицом, опускается на место. Он страшных вражьих «тигров» не робел – а этого гнидка затрусил! Мог вообще его послать – собрание-то не партийное, а производственное! Но конвульсивный страх перед самой даже мелкой властной сошкой неодолим!

И как вчера дрожали этих партократов, так и сегодня большинство дрожит уже демократических господ. В «Тихом Доне» Шолохова есть эпизод: Григорий Мелехов при помпезном посещении солдатского лазарета Великим князем срывает весь парад просьбой «сходить по малой нужде». Герой, проливавший зазря кровь в окопах Первой Мировой, нутром учуял в праздном визитере тыловую сволочь – и сунул ему кукиш в нос. Но современные бойцы, не менее хлебнувшие предательства верхов, способны перед ними только лебезить.

Что, жиже стали изнутри? Навряд ли; тут скорей экономический подтекст. Мелехов был из самодостаточных казаков, привыкших прочно жить своим трудом. Он был готов в ущерб своей сохе и воевать – но за Отечество, а не за тыловых ворюг, жиревших на военной каше. Для наших же бойцов теперешняя вялотекущая война – единственная мать родна! Других доходов и надежд «в миру» у них нет, доход один – командировка «в точку», – вот и стелятся перед верховным посетителем, дрожа лишиться шанса своей кровью зашибать на жизнь.

Да, нынешнюю власть клянут на кухнях и в безличном Интернете не меньше, чем советскую. Но только бьет день выборов – и все покорно шлепают голосовать за клятую «Единую Россию». Почему? Откуда этот дегенеративный страх низов перед привычно топчущими их верхами?

Еще старинный анекдот. Мужики бунтуют против барина, он вышел к ним в халате: «Ну, чего?!» – и все молча расходятся. Один мужик, придя домой, сел хлебать щи, да как швырнет ложку в миску: «Чаво, чаво… А ничаво!»

Этот подкожный страх прошил и самых храбрых выскочек из робкого народа. Я делаю предвыборное интервью с одним таким, и он в порыве речи восклицает: «Я никого здесь не боюсь!.. Это не пиши!»

Вот еще старая, но без срока давности, история. Товарищ привел меня устраиваться на хорошую работу, вводит в кабинет к начальнику, тот, такой окорок в сорочке, мне:

– Ну, рассказывай, как ты дошел до такой жизни?

– А почему на ты – вроде еще не так здорово знакомы?

Он несколько смешался:

– Да вот, у нас такой дружный коллектив, привыкли неформально…

– А, ну тогда давай на ты.

А друг меня за локоть – и волоком из кабинета, вывел в коридор, весь аж дрожит: «Ну ты меня подставил!» – «Чем? Спросил культурно неформала…» – «Пошел ты со своей культурой! Я ж для тебя – а ты!..»

Сказал я ему тогда: «Знаешь, на что ты сейчас похож? На хрен, который только вынули из зада. Потому что весь в дерьме!» После чего накрылась и вся наша дружба.

И в этом все сидит, в этом повальном страхе выдавить, словами Чехова, раба – из своего, а не чьего-то тюбика! Но почему-то не выдавливается нипочем: униженность, душевный страх после недолгой гражданской оттепели начала 90-х вернулись какой-то вечной мерзлотой в нашу плоть и кровь.

Вот еще мелкий, но типичный штрих. Еще один избранник, из «братков», не знавших страха убивать друг дружку почем зря, правит свое интервью: «Не Юрий Лужков, а Юрий Михайлович!» – «Зачем?

Есть норма – имя и фамилия». – «Ты, бля, не умничай! Уважаемый человек – и надо называть по уважению!»

Но больше всего в этом плане меня поразил еще мельчайший случай. Я делаю десятилетней дочке школьную стенгазету ко Дню Победы, и она мне: «Гитлера оставь, а Сталина называть не надо». – «Почему? Тебе кто-то так сказал?» – «Не сказали, но я знаю».

Откуда она, козявка, набралась, что вражьего главкома можно поминать, а нашего, не проходящего в демократическую дверь, нельзя? Из воздуха, пропитанного этим насекомым страхом перед всем «спущенным свыше», больше неоткуда.

Да, кто-то пытается это прорвать лично смелыми, но общественно ничтожными «синими ведерками» и маршами «День гнева», где журналистов, ищущих своих сюжетов, больше чем народа. Но без народной карты в прикупе эта игра на площадях обречена. Есть старое присловье: «Если весь народ вздохнет – и временщик падет!» Но наш народ пока готов скорей издохнуть, чем вздохнуть подобным образом!

И эту его рабскую погибель диктует, на мой взгляд, та же экономика. Свободный человек, в отличие от бессловесного раба – это человек, устроенный экономически. Как тот же гордый Мелехов, сложившийся на ниве состоятельного хлеборобского труда. Но такой состоятельный, общественно-полезный труд у нас сейчас вконец убит экономической дубиной.

Еще в СССР любой энергичный человек мог заработать квартиру и машину на «стройках века»: БАМ, КАМАЗ, Норильск, Рогун-ГЭС и так далее. Или достичь всех благ, став выдающимся конструктором, ученым, испытателем, поэтом, токарем. На московском авиазаводе «Знамя», где я работал в юности, виртуоз станочник получал под 800 рублей в месяц. Это, с учетом льготных санаториев, детских садов, высокой медицины и т.д. ­– под 200 тысяч по нынешним деньгам. Выдающаяся пианистка Мария Юдина в ответ на письмо Сталина с восхищением ее игрой написала этому тирану такое, что не посмел бы вякнуть нынешнему никакой Шевчук! Мол молю Бога за Ваши страшные грехи – и тому подобное. Сталин ответил тем, что попросил побольше записать пластинок этой «гениальной сумасшедшей».

Все это развалилось по вине прошлых партийных гнид. Но сейчас вакансий, дарующих все блага за полезный труд, на чем стоит весь передовой мир, у нас почти не стало вовсе. Полезный труд стал презираем и «по жизни», и по телевизору; и энергичным людям остается только энергично воровать, за неимением другого шанса выйти в люди. И большинство ездящих сегодня на хороших авто и покупающих хорошие квартиры ворует так или иначе. Доход приносит только банковский, торговый и сырьевой бизнес, в исходной сути воровской. Плюс захват бывших гигантов производства с пересдачей их под китайские, вьетнамские и прочие склады и рынки. А вор – всегда страдающий болезнью страха раб.

И вся наша элита – из таких воров, сидящих на крючке у самой верхотуры: только вякни лишнее – и улетишь на нары как вор Зуев из «Трех китов» или как вор Ходорковский. Не вякаешь – и смело можешь дальше воровать.

Но без этих вяканий власть вырождается в тупую диктатуру, при которой уже ничего не строится, все только дохнет. И до поры спасающий нас от нужды растить свой продукт нефтяной запас не выручает нас, а лишь усугубляет нашу деградацию.

В итоге замкнутый круг: без достойного труда не выйти из рабского пруда, а без очистки от заевшего нас страха невозможен никакой поход вперед. Страшно вложить нефтяные деньги вместо чужой кубышки в свои смелые проекты – разворуют! Еще страшней не дать чиновной банде воровать – стряхнет, как пепел с брюк, опершихся сугубо на нее владык. Страх защищать за рубежом свои интересы и своих сограждан – прижмут национальную и личные кубышки. Страх потерять работу, заболеть, прогневить всевластного по-нынешнему шефа, шефиню, шефью дочку, внучку или даже жучку.

Весь постсоветский поворот не только не избавил нас от старых страхов, но и добавил к ним еще тьму новых. Вся Россия уже откровенно платит дань Кавказу – только потому, что там народец оказался посмелей. Наш цивилизационный крах лишь укрепил более дикорастущие, на первобытно-родовой основе, племена, ослабив менее дикорастущие, привыкшие жить человеческим трудом, а не ножом и грабежом.

Как выйти из этого замкнутого круга? Ждать, по пословице, пока сам народ рванет на массовые митинги и сметет временщиков? Так он уже сделал это 20 лет назад – только на место старых тут же пришли новые прохвосты.

Я думаю, что нынешние, так сказать «учебные» марши протеста хоть подают пример преодоления дурного страха, помешавшего когда-то трудовому ветерану дать отпор партийному хлыщу. А дал бы – может, спас бы хорошего директора от увольнения за «нарушение партийных норм», а Родину – от краха.

Еще стала доступна такая смелость – заглазно изгаляться в Интернете: «Путен – козел! Медвед – людоед!» – за это ведь не будет ничего! Только удастся ли увидеть хоть когда-то, чтобы хоть один такой Интернет-смельчак сказал бы то же самое в глаза владыке при каком-нибудь его визите в массы под густой охраной? Впрочем это даже излишний экстремизм, а вот попробуйте сперва ответить затыкавшему вас начальнику на то же «ты» или попросить его вести дальнейшее общение на «вы»!

Кто-то, может, скажет, что это слишком мелочно и просто – но уверяю вас, что нет! Это из-за куста, с гарантией личной невидимости, легко назвать козлом премьера – а поди назови так в лицо хамящего тебе работодателя! Клянусь, кому-то даже легче будет удавиться на своей кишке, чем постоять таким манером за свое достоинство!

Но это лишь, по-моему, и есть действительный, хоть и первый шаг к раскабалению от векового страха, без чего все прочие не стоят ничего. При всей видимой малости он, может, самый трудный – потому что первый и до боли непривычный. Но никакой на свете путь не наступает со второго шага!

(А. Росляков)