Умница Сталин

 Фейхтвангер. Я здесь всего 4–5 недель. Одно из первых впечатлений: некоторые
формы выражения уважения и любви к вам кажутся мне преувеличенными и безвкусными.
Вы производите впечатление человека простого и скромного. Не являются ли эти
формы для вас излишним бременем?


Сталин. Я с вами целиком согласен. Неприятно, когда преувеличивают
до гиперболических размеров. В экстаз приходят люди из-за пустяков. Из сотен
приветствий я отвечаю только на 1–2, не разрешаю большинство их печатать, совсем
не разрешаю печатать слишком восторженные приветствия, как только узнаю о них.


В девяти десятых этих приветствий — действительно полная безвкусица. И мне они
доставляют неприятные переживания.

Очень большое дело — освобождение от эксплуатации, и массы это празднуют
по-своему. Всё это приписывают мне, — это, конечно, неверно, что может сделать
один человек? Во мне они видят собирательное понятие и разводят вокруг меня
костёр восторгов телячьих.